Большой души человек. Хирургия и судьба профессора Галеева

Айсылу Хамедова: У мамы два раза была клиническая смерть. Её приводили в чувство, но она так и не очнулась. Может быть, поэтому Ринат не захотел, чтобы я становилась медиком.

В этот раз судьба сделала всё, чтобы потрясение молодого Рината Галеева было наибольшим. По возвращению в Казань его ждало письмо матери, написанное незадолго до смерти.

Айсылу Хамедова: У него на всю жизнь осталось эта боль, он так и не смирился с потерей матери. Как приедешь, как встретимся, у него первый разговор о маме. Когда он про мать рассказывал, я почему-то больше жалела его, чем себя. Он очень тяжело переживал утрату, и сердечная рана не затянулась, несмотря на время.

Галия Галеева: Мне кажется он даже на день не забывал о ней. Мы вместе прожили 40 лет, он мог каждый день вспоминать. Я говорила ему: «Ринат, ты уже сам дед. Оставь память матери, дай упокоиться душе и себя не тревожь». А он отвечал: «Вы не поймёте, что значит потерять мать в 19 лет». Видимо, это особый возраст, когда уже осознанно понимаешь, что рядом с тобой нет самого близкого человека – матери – и уже никогда не будет.

Ринат Галеев: После смерти матери для меня стало важным (может, это не совсем нормально) хоть на сутки продлить жизнь человека. На втором курсе мединститута, когда начались занятия на кафедре общей хирургии и патологической физиологии, я взял тему реанимации и в течение 2 лет занимался оживлением собак. Сначала мы до остановки сердца выпускали кровь, а потом оживляли. Уже когда я стал врачом, ко мне обращались все больные и родственники больных, которых считали обречёнными. Если у человека есть шанс на продление жизни в любом возрасте хоть на несколько месяцев или на год – я делаю самые сложные операции. Иногда мне говорят – зачем продлеваешь мучение человека? Я считаю, что жизнь – это не мучение. А мы, врачи, должны и можем продлить человеку жизнь без мучения.

Связь с матерью у Рината Харисовича была так сильна, что вызвала ощущение мистики. Р. Х. Галеев умер 14 января 2019 года, а похоронили его 16 января – в день смерти матери. Может ли такое быть простой случайностью?

Айсылу Хамедова: Когда мама умерла, я вообще перестала разговаривать, слова для меня потеряли смысл. И только когда Ринат приехал на каникулы летом я постепенно оттаяла. Он копал погреб, а я что-нибудь приготовлю, чай поставлю и кричу: «Ринат-абы, пойдём чай пить!». Когда он приезжал летом, я набирала вечером ведро яблок, и мы сидели с ним книжки читали. Потом смотрим, а яблоки закончились, рука по дну скользит. Когда он уезжал на учёбу, снова становилось так скучно, тоскливо на душе.

Но здесь важна ещё такая деталь: потеряв свою мать из-за врачебной ошибки и некомпетентности, Ринат Харисович Галеев каждый день старался избежать ошибок. Нет, он не боялся принять решение и взять на себя ответственность. Бездействие – тоже может быть ошибкой и вызвать смерть пациента. Он был смелым хирургом, умел рисковать, но его риск был всегда взвешен, подкреплён мастерством, отработанной методикой, многолетними наблюдениями за человеческим организмом, пониманием законов его бытия. Это позволяло не совершать ошибок, исправлять ошибки менее опытных коллег.

И ещё раз возвращаясь к теме того, какую судьбу готовят родители, старшие своим младшим. Случайно ли, что невестка, которую не приняла и никогда не простила суровая свекровь, умерла безвременно рано? Неизвестно. Но вопрос остаётся открытым.

Студент. Интерн. Ординатор

1965—1971

Устоялось представление о студенческой жизни, которое отражает её непреходящие черты – трудность учёбы, радость познания, обретение наставника, первые шаги в науке. И, конечно же, оптимизм и жизнерадостность молодости, дружба, любовь, а также бедность, стремление подработать. Сходные истории рассказывают многие состоявшиеся врачи и учёные, организаторы здравоохранения. Это как лыжная трасса – все должны её пройти, не сойти с дистанции, но каждый проходит крутой поворот или подъём в гору по-своему.

Первый курс

Галия Галеева: Когда Ринат приехал в Казань, он был простым деревенским мальчишкой 18 лет и с трудом понимал русский язык. Письменные контрольные выполнял на «отлично», а говорить не мог – получал «двойки».

Новиков Евгений Геннадьевич, одногруппник: Деревенским учёба давалась гораздо сложнее, чем нам, городским. Сначала нужно было услышать по-русски и перевести на татарский, затем сформулировать мысль на родном языке и снова перевести на русский. Это непростая задача, но Ринат трудности преодолел, овладел языком в совершенстве и вырос в большого учёного.

Галия Галеева: С первого курса завязалась у Рината дружба на всю жизнь с одногруппником Эдиком Локшиным. Мать у него была татаркой, и знание родного языка их сблизило. Амина Фаизовна постоянно наказывала сыну: «Эдик, приглашай Рината домой». Поначалу Галееву частые визиты казалось неудобными, но душа требовала общения на родном языке, на котором говорили мать и отец. Погрузившись в родную речь как в стихию, он вновь обретал силы. Ринат был искренне признателен маме Эдика за то, что благодаря ее радушию, он паренёк из татарской глубинки, чувствовал себя в их семье даже не дорогим гостем, а по-настоящему родным человеком.

Локшина Элеонора Касимовна, жена друга и одногруппника Локшина Эдуарда Давидовича: В группу к Ринату Эдик попал не сразу. В институт он поступил одновременно с сестрой Раей. В эту группу собрали всех медалистов. После первой недели семестра Рая пожаловалась брату: «Не могу я там учиться! Все отличники, носы задирают». Тогда и пришла идея поменяться группами с Эдиком. Эдик учился хорошо и был коммуникабельным, поэтому быстро вошёл в новый коллектив.

Евгений Новиков: Никакого чванства в нашей группе не наблюдалось, что «я из великой касты врачей» или что «мы казанские, а вы из деревни». Помню только добрые дружеские отношения и взаимопомощь. Из группы вышло много настоящих профессионалов, заслуженных врачей России, Татарстана, Чувашии, Марий Эл. Один наш одногруппник – полковник медицинской службы, работал в группе приёма космонавтов на Байконуре. Людмила Потапова была главным терапевтом Татарстана. Лида Никонова стала доктором медицинских наук, доцентом кафедры госпитальной терапии КГМИ, главным физиотерапевтом республики[14 - https://cyberleninka.ru/article/n/doktor-meditsinskih-nauk-lidiya-vladimirovna-nikonova/viewer].

Элеонора Локшина: Мы из анатомички не вылезали. Анатомию студенты изучали на трупах. Сейчас этого нет, проходят по видео или на макетах. А мы каждую кость или позвонок держали в руках. Учили нас серьёзно!

Общежитие Ринату Галееву полгода не давали, поскольку отец прилично по тем временам зарабатывал и семья считалась обеспеченной. Здесь пригодилась лесная закалка, Ринат начал заниматься лыжами, выступать на соревнованиях. Спортсменам давали талоны на усиленное питание – существенная добавка к стипендии в 23 рубля. Галеев занимал призовые места, получал грамоты, и вскоре перспективного спортсмена и надежду института поселили в общежитие по улице Маяковского.

Евгений Новиков: На курсах повышения квалификации один профессор ГИДУВа рассказывал, что участвовал в межвузовских соревнованиях по лыжным гонкам среди преподавателей. Оторвался от соперников и уже представлял себя на пьедестале почёта на первом месте. И вдруг сзади гулко раздаётся: «Лыжню!» И ничего не поделаешь – таковы правила, приходится уступать. Мимо проносится Ринат Харисович и финиширует первым. Ринат всю жизнь увлекался спортом. Никогда не курил, алкоголь употреблял редко и в незначительных количествах.

Галия Галеева: Ринат рассказывал, что в детстве они с братьями попробовали покурить. Отец их застал и заявил: «Вы уже такие взрослые, курите – так что живите самостоятельно!» Ринат и Рим сразу бросили. Старший Сирин бывало курил. Уже став профессором и доктором наук, Ринат даже 31 декабря оперировал до 6 вечера, а во время праздничного застолья отказывался от спиртного с мотивировкой: «Меня ночью вызовут!»

Практика. Усатый нянь

Элеонора Локшина: Начиная со второго курса, каждый год в сентябре студенты ездили на картошку. Нас посылали в колхозы в Апастовский район и Верхнеуслонский. Эдик с Ринатом на картошку не ездили, поскольку трудились в стройотряде и лишь в августе возвращались. Сентябрь у них был продолжением каникул.

Галия Галеева: Они с Эдиком Локшиным ездили на целину в Казахстан – строить кошару для овец. Эдику там стало плохо, у него был ревматоидный полиартрит, и Ринат сильно за него переживал. Тем не менее, они там немало заработали, и Амина Фаизовна – мать Эдика – сказала: «Ринат, пойдем вместе в ателье, я тебе помогу сшить костюм!».

Элеонора Локшина: Моя свекровь очень любила Рината. Он с искренним уважением относился к ней. Они подолгу беседовали на татарском языке – для обоих это было ценно и значимо. Амина Фаизовна заказала ему костюм. Раньше было сложно найти ткань, мастера, добротно сшить. Ринату очень нравилась обнова, костюм сидел на нем как влитой.

Галия Галеева: Костюм был тёмно-синий – пиджак и брюки. Это было настоящее событие, потому что это был первый костюм в его жизни. Он часто вспоминал тот день.

После четвёртого курса Локшин и Галеев на производственную практику ездили в Альметьевск. Жили в Надырово, у отца Рината, а работать должны были в Центральной районной больнице. Однако будущих медиков ждал сюрприз.

– Товарищи практиканты, с сегодняшнего дня вы направляетесь в детский сад номер такой-то, поскольку в данном учреждении зафиксирована вспышка дизентерии.

– А что мы там делать будем? Мы же лечить не имеем права.

– Объясняю. Лечить будут наши врачи. Но детский сад закрыт на карантин, воспитанников по домам не распускают, чтобы избежать распространения инфекции. Ваша задача – находиться с детьми круглосуточно, наблюдать за их состоянием и в случае осложнений – вызывать специалистов.

– То есть носы соплякам утирать.

– Носы – это в лучшем случае. Симптомы дизентерии вам известны.

Так началась эпопея. Друзья ночевали в группах, старались успокоить и подбодрить детей, чтобы те не плакали и не шалили от безделья. Читали им вслух книги, пели песни, играли, кормили, укладывали спать. Дети у них буквально по спине ползали.

Много лет спустя при встрече друзья не раз вспоминали этот эпизод юности.

– А помнишь того мальчишку, что целый день за тобой ходил?

– Привязался как к родному отцу!

– А того помнишь, которому я обещал, если будет хорошо себя вести, ляжет спать, я его завтра домой отпущу?

– Дёрнул же чёрт тебя за язык!

– Он утром проснулся и приходит: «Я же хорошо себя вёл! Вы обещали домой отпустить!».

Когда десять лет спустя вышел фильм Владимира Грамматикова «Усатый нянь» с Сергеем Прохановым в главной роли, друзья только руками развели – будто про нас снято, под копирку!

Учителя. Предшественники

Казанская медицинская школа известна во всём мире. Это открывает большие возможности для овладения наукой врачевания – через примеры великих учёных, которые внесли вклад в развитие медицины. Они ходили по тем же коридорам, читали лекции в аудиториях, в которых сейчас висят их портреты. Но осталось большее, чем память и даже научные открытия, остался дух великих ученых и гуманистов. Благодаря этому, изучая написанные ими учебники и монографии, можно проследить за движением их мысли. Есть и ещё один важный канал передачи традиции – учителя отразились в учениках, отпечатались в них. И теперь они, сами став мэтрами, передают тот же образ сегодняшним студентам. Материя тонкая, которая выражается порой в особой интонации, жестах, фразеологии. Казало бы детали, а по сути – ключи, коды доступа к вселенной мысли великих врачей и учёных. Вот почему так важен личный контакт.

Евгений Новиков: Во время учёбы меня поразили лекции по пропедевтике внутренних болезней недавно вернувшегося в Казань из Благовещенска В. Ф. Богоявленского[15 - Богоявленский Владимир Феоктистович – советский и российский учёный и клиницист. В 1970—1983 гг. – завкафедрой госпитальной терапии №1 КГМИ, проректор по научно-исследовательской работе. В 1983—1988 гг. – ректор Астраханского мединститута и завкафедрой внутренних болезней педиатрического факультета. Инициатор программы подготовки врачей общей практики (семейных врачей). https://cyberleninka.ru/article/n/professor-vladimir-feoktistovich-bogoyavlenskiy/viewer]. Вот кто умел на конкретных примерах доходчиво объяснить азы медицины, привить любовь к профессии врача. На старших курсах неизгладимое впечатление произвели лекции видного невропатолога, открывателя остеохондроза профессора Я. Ю. Попелянского[16 - Профессор Яков Юрьевич Попелянский, доктор медицинских наук, заслуженный деятель науки России, участник Великой Отечественной войны, заведующий кафедрами неврологии Новокузнецкого ГИДУВа и Казанского государственного медицинского университета, создатель вертеброневрологии как научной и практической дисциплины, руководитель Всероссийского центра вертеброневрологии. http://www.healthynation.ru/index.php?view=article&id=1177]. Замечательный курс по физиологии читала И. Н. Волкова[17 - И.Н.Волкова – доктор медицинских наук, профессор, Заслуженный деятель науки РТ, лауреат Государственной премии Республики Татарстан – возглавляла кафедру нормальной физиологии Казанского медицинского института в течение 25 лет – с 1957 г. по 1982 г. Под руководством И. Н. Волковой было подготовлено 10 докторов и 32 кандидата наук. https://www.lvkgmu.ru/normfiz.html]. Наш поток оказался первым, который прослушал на кафедре физиологии возрождённые лекции по генетике профессора Изосимова В. В[18 - Изосимов Всеволод Владимирович заведовал кафедрой биологии КГМИ с 1931 по 1967 год. Изосимов В. В. был широко эрудированным ученым, признанным специалистом в области гидробиологии и эволюционной морфологии. http://www.medbio-kgmu.ru/cgi-bin/go.pl?i=1171Очень интересно проводились консультации перед экзаменами. На них приходили все студенты потока. Некоторые специально, чтобы получить какие-то разъяснения по поводу пройденного материала, но основная масса студентов собиралась, чтобы послушать ответы профессора на вопросы. Эти ответы охватывали не только пройденный материал, но и материал, который не входил в программу. Сам профессор про свои ответы в шутку говорил: «…я нахожусь в свободном полёте». Этот свободный полёт мысли Всеволода Владимировича был настолько интересен, что студенты не замечали времени и консультации порой заканчивались глубокой ночью. https://kazangmu.ru/students/deans/106-kafedra-meditsinskoj-biologii-i-genetiki]. Профессор был уже в весьма преклонном возрасте, и его везде сопровождала супруга. Это выглядело очень трогательно и интеллигентно. Всеволод Владимирович читал лекции, а его спутница жизни занимала место на пером ряду в аудитории и со студентами внимательно слушала.

Галеева Г. Ш.: Ринат проходил практику на кафедре факультетской хирургии, которой заведовал Иван Фёдорович Харитонов[19 - Харитонов Иван Фёдорович с 1961 по 1971 гг. заведовал кафедрой факультетской хирургии КГМИ. Внёс вклад в развитие урологии, гепатологии, гастроэнтерологии. Создатель многих видов пластических и реконструктивных вмешательств.], ученик А. В. Вишневского. Харитонов даже попросил оставить ему в интернатуру «вот этого усатого».

Галеев Р. Х.: Я считаю себя учеником выдающегося представителя казанской медицинской школы Ивана Фёдоровича Харитонова. Прекрасный знаток топографической анатомии, он в совершенстве владел техникой операций на органах мочеполовой системы, в том числе и у детей. Он автор монографии «Анатомия мочеточников», получившей высокую оценку ведущих урологов страны. Иван Фёдорович был к тому же и великолепным человеком, который никогда не гнушался общением с начинающим врачами. В клинике находился с семи утра до позднего вечера, такое же ответственное отношение к работе передал своим ученикам.

Ринат Харисович Галеев именно такой режим работы предпочитал всю жизнь. Вот так и отпечатываются учителя в учениках – своим примером, своей жизнью. Не затрачивая время на убеждение, просто оставляя образец и ощущение правильности происходящего – «а как ещё по-другому может быть?»

Шаймарданов Равил Шамилович, профессор кафедры хирургии КГМА: Иван Фёдорович Харитонов был выдающийся уролог, хирург и наш учитель. У каждого времени свой уровень, сейчас медицина ушла далеко вперёд, но для того времени сделанное Харитоновым – это очень большая хирургия.

Галеев Р. Х.: Первая операция мне запомнилась. Будучи субординатором, я работал в клинике Вишневского под руководством Ивана Фёдоровича Харитонова. Я осмотрел пациента, которого вёл, и мне не понравился ритм сердца. Написал: «аритмия». Утром обход и разбор пациентов. Врач ознакомился с историей болезни и говорит: «У больного аритмия. Значит, наркоз ему давать нельзя». Тут Харитонов говорит: «Ну-ка, Галеев, подними руку!». Я поднимаю и сам вижу, что часов на ней нет. Стал он меня спрашивать, как я без часов определил аритмию. Мне не поверили и пригласили кардиолога, который ко всеобщему удивлению подтвердил аритмию. Оперировали совместно с Харитоновым под местной анестезией, что во многом осложнило операцию и нашу работу, зато спасло больного.

Заработок