Избранное. Том 2. Повести, детективы

– Это Вы комиссии рассказывайте, а не мне.

Егор подмигнул сестричке в белом халатике.

– У меня есть идея, наклонись поближе.

Девушка своим дыханием обдала раненого. Алексеев тихо прошептал:

– Ты мне помоги побыстрее встать на ноги. Я при виде тебя наливаюсь силой. Приходи почаще, а потом мы под гармонь споём песню о любви.

Девушка хихикнула.

– Гармонист есть гармонист. Но ради Вашего выздоровления, я уделю вам повышенное внимание, – медсестра ловко всадила иголку в мягкое место Егору и перешла к другому раненому.

Алексеев смотрел ей вслед и улыбался, но потом погрустнел, вспомнив своё предыдущее ранение. Тогда их отряд уходил от карателей. Он с группой товарищей прикрывал отход, вступая в бой с фашистами. Когда, казалось бы, уже оторвались от немцев, какая-то шальная пуля попала ему в бок, повредив печень. Сначала его доставили в дивизионный госпиталь, а долечивали уже в армейском. И вот теперь ему грозило полное списание. Мысли Егора оборвала медсестра, которая проходя мимо, подмигнула ему.

– Наливайся силами, потом споём.

От этих слов молодой парень приподнялся на кровати и почувствовал, как по крови, к его ране, стремительно понеслось какое-то чудодейственное лекарство, которое, достигнув места, где кусок осколка сделал рваную дырку, затянуло её приятной снимающей боль молодой кожей. Егор не удержался и крикнул уходящей сестричке:

– Рая, я сегодня хочу сыграть на гармони для тебя и всех раненых.

– Я поговорю с врачом, – кивнула Раечка и исчезла за дверями.

Алексеев снова лёг на кровать и подумал: женщина с её взглядом, волнующей походкой и нежными словами – лучшее лекарство для раненых. А в отряде лучшим лекарством для подъёма настроения товарищей являлась его гармонь. Всегда в свободную минуту он брал инструмент и начинал тихо играть и петь военные и довоенные песни. На звук гармони подтягивались отдыхающие после заданий и операций бойцы, которые слушая прекрасные песни, восстанавливали силы для новых походов по тылам врага.

Егор нащупал свою пробоину и, не почувствовав ноющей боли, осторожно встал с кровати. Снова потрогал рану и прислушался: рана не отозвалась. Егор улыбнулся и вышел в коридор, в котором тоже стояли кровати. Возле одной из них он увидел Раю и помахал ей рукой. Девушка тоже замахала руками, но, возмущённо, давая знать, что ему немедленно надо вернуться в палату и лечь в кровать. Алексеев улыбнулся и покорно поковылял назад.

После завтрака начался обход. Когда очередь дошла до Алексеева, немолодая женщина врач строго посмотрела на партизана и произнесла:

– Ваша рана начала только затягиваться, а вы уже готовы в пляс пуститься. Так дело не пойдёт. Наша задача – побыстрее вернуть вас в строй, а вы своими действиями препятствуете этому, нарушая постельный режим.

Егор, как мальчишка, покраснел и виновато опустил глаза. Врач осмотрела рану и покачала головой.

– Всё ясно. Для ваших лесных походов вы вряд ли подойдёте, но дня через два я вам разрешу выступить перед ранеными госпиталя.

Алексеев воспринял слова врача, как предвестники приговора о списании. Через два дня ему разрешили ненадолго побыть артистом. Вечером, после ужина, в одном из помещений госпиталя оборудовали зрительный зал со сценой, где собрались ходячие раненые и свободный персонал госпиталя. Алексеев, выйдя к публике, сначала разволновался, но потом, успокоившись, грянул:
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой тёмною,
С проклятою ордой.

Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идёт война народная,
Священная война!

Как два различных полюса,
Во всём враждебны мы.
За свет и мир мы боремся,
Они – за царство тьмы.

Дадим отпор душителям
Всех пламенных идей,
Насильникам, грабителям,
Мучителям людей!

Не смеют крылья чёрные
Над Родиной летать,
Поля её просторные
Не смеет враг топтать!

Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идёт война народная,
Священная война!

Гнилой фашистской нечисти
Загоним пулю в лоб,
Отребью человечества
Сколотим крепкий гроб!

Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идёт война народная,
Священная война!

Пойдём ломить всей силою,
Всем сердцем, всей душой
За землю нашу милую,
За наш Союз большой!

Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идёт война народная,
Священная война!

Встаёт страна огромная,
Встаёт на смертный бой
С фашистской силой тёмною,
С проклятою ордой!

Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идёт война народная,
Священная война!
Алексеев допел последние слова и с яростью сжал гармонь. Он видел, как стоящие неподвижно зрители сжимали кулаки, а некоторые раненые вытирали скупые слёзы. Егор улыбнулся и запел:

Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза,