Кто подставил Ратмира Котрандашева

Павел почувствовал, что не следовало задавать этого вопроса. С виду дом казался весьма мирным, но постоянное наваждение, что внутрь его попадать не следует, Павел посчитал суеверием. Он был уверен: мужчину Ратмир не убивал, но кто-то ведь должен был это сделать. Был труп, следы на рукаве, часть волоска под его ногтем, – конечно, многое не в его пользу, но в душе Павел верил, что тот был невиновен.

Убийцу необходимо было найти в течение одного месяца, Павел таил надежду, что следствие не затянется и на две недели.

– Преступление?! Я ничего такого не знаю.

– Но как же, постойте, пожалуйста, я хотел бы вас об этом немного спросить, – Павел старался задержать старика.

Когда тот скрылся за дверью, Павел поспешил, перескочил три ступеньки крыльца, но, занеся костяшки кулака, постучать не решился. Присматриваясь еще раз в окно, не заметил никаких изменений. Все та же полузадернутая белая занавеска, отражение стеклом по печи и полу солнечного дневного света, проникавшего сквозь окна. Намеков на присутствие людей не было. Отбросив всякую надежду, что сейчас кто-то выйдет и даст хоть какую-либо информацию, полезную для него, Павел решил попытать счастья в другом доме.

Бросив еще раз взгляд, как ему показалось, на вновь открывающуюся дверь крыльца, никого не обнаружил. Дверь, как издали казалось, закрыта была уже давно и намертво. Выругавшись про себя, Павел прикрыл за собой калитку, направился к берегу, там, загнув за небольшой отдельный огороженный небольшим забором огород, можно было попасть к такому же одноэтажному дому, как и остальные, разбросанные по всему острову жилые сооружения.

В гостях

Дверь быстро открыли. На пороге стояла тридцатилетняя женщина с гладкой кожей на лице, красивым загаром, слегка выпирающими округлостями. Что еще больше привлекало внимание. Первая мысль, пробежавшая в голове у молодого адвоката: «Наверное, мужу не скучно с такой девушкой…»

– Простите, – Павел сразу представился, чтобы не возникало лишних вопросов, – я веду дело об убийстве Панкратова Валерия Андреевича, погибшего прошлым летом и…

– Да вы заходите, товарищ адвокат, правда, у нас с утра ничего не было прибрано в доме. Мы встали только в десять… и прибраться еще не успели. Вчера сидели допоздна, ну вы понимаете, – Полина оказалась весьма приветливой женщиной, когда она улыбалась, появлялась ямочка на правой полненькой щеке, – да вы не разувайтесь, у нас пол еще не мыли, проходите, проходите. Вот… – она указала ладонью на табурет возле окна и старинного трюмо без зеркала, – садитесь за стол. А мы еще только встаем.

В гостиной, как краем глаза Павел заметил, находилась дверь в еще одну комнату, откуда, видимо, и вышла девушка на вид двадцати лет. Зевая, пошатываясь, приподняв к голове руки, что-то делая с волосами, она старалась их забрать, чтобы не мешали, искала равновесие.

– Мама! – она широко зевнула, наконец, сделав твердые шаги. – Ты не видела моей заколки?

Заметив сидевшего на табурете за столом незнакомого молодого человека, девушка вскрикнула и бросила свое занятие. Волосы скрыли наготу ее плеч, и грудь, колыхнувшись, едва не вылезла из-под плохо скрывавшей ее майки. Павел улыбнулся. Но то, что особа, так беззаботно появившаяся в проеме большой кухни, заинтересовала его, не подал вида.

Полина, по-видимому, мать этой девушки, порхала у печи, убирая вчерашнюю посуду и складывая ее в рукомойник с висевшим над ним белым старым буфетом. Когда ее дочь скрылась из виду, предложила Павлу свежего чая. Электрический самовар на кухонном столе как раз в этот момент закипал.

– Спасибо, – поблагодарил он.

Павел хотел задать несколько вопросов, рассчитывая сразу перейти к делу, но тут в проеме большой комнаты вновь появилась ее дочь. Она уже закинула длинные волосы на голову, сформировав что-то наподобие прически а-ля помпадур, перевязав их то ли толстым шнурком, то ли кушаком.

– Мама, ты не видела моей заколки, я вчера ее сняла и куда закинула – не помню.

Девушка надела пестрый сарафан с цветочками, скрыв от Павла часть тела, привлекшую внимание еще несколько минут назад. Ее колыхавшаяся полуобнаженная грудь долго не выходила из памяти, и платье все же напоминало о былом, выделяя бюст.

«Энергичная девушка, – подумал про себя Павел, – появиться почти в обнаженном виде на глазах чужого человека, а теперь идет себе, будто ничего и не произошло, а вид у нее не скажешь, что по… простушки. Ах, ладно, о чем это я…»

Павел не успел поразмыслить, как в соседней комнате послышались глухие покашливания. «Та-ак, а вот и папаша этой чудной семейки…» Павел критично отнесся к тому, куда его занесло, а именно в этот дом. Вместо того чтобы пытать хозяев о случившемся с их соседом несчастье, он бессильно сидит и ждет, пока все успокоятся и наконец начнут пить этот утренний чай. Он ощущал некую простоту, бескорыстность этих людей, то, что ему иногда так не хватало в городе в семье из трех человек, матери и отца, все время суетившихся. Его постоянная работа, казалось, завязывала ему руки, сковывала душу. Но здесь он чувствовал себя проще. Девушка прошла к буфету, словно Павла здесь не было, но, бросив быстрый интригующий взгляд, достала три кружки, поставила их на стол.

– Ты сама-то помнишь? С ней вернулась или нет? Шаришься по деревне с кем-то всю ночь, а потом заколки по дому бегаешь ищешь.

Полина, стараясь не давить на непутевую дочку, не повышала голоса, но пыталась отчитать ее за вчерашнее гуляние.

– Вам две ложки или три? – словно не слыша свою мать, дочка обратилась к Павлу.

– Три, пожалуйста, – Павел не ожидал от нее такой самостоятельности, чуть не забыл ее поблагодарить, – спасибо.

– Наталья! Я с кем разговариваю? Со столом, что ли?

– Мама, ну хватит уже, я с девчонками вчера гуляла и Федорчуком, понятно, ну ты же их знаешь, Федорчук, кудрявый такой. Они в прошлом году здесь дом купили, зачем только?

Наталья пожала плечами. Открыв банку с вареньем, окунув туда чайную ложку, захватив побольше гущи, отправила порцию в рот.

– Хотите? – предложила она Павлу.

Тот отказался. Но тут понял, что наступило его время для разговора.

– Я собственно, хэ, извините, конечно… – ему показалось совершенно не своевременным вспоминать об убийстве у гостеприимных людей, но иначе поступить он не мог, необходимо было продолжать расследование. – Скажите, вы знали Панкратова Валерия Андреевича? – спросил он, обратившись к стоявшей боком возле него женщине.

– Валерку-то? – быстро отреагировала уплетавшая варенье Наташа.

Павел оглянулся на звон вилки, внезапно упавшей каким-то образом с верхней полки буфета. Полина, будто не расслышав вопрос Павла, закончила мыть посуду, вышла с тазом грязной воды из кухни, вид у нее был такой, словно она не хотела говорить о происшествии. Наталья, отхлебывая глоток горячего напитка, вновь пожала плечами.

– Это было почти год назад, его, рассказывают, нашли всего окровавленного, вид у него был, будто он увидел стаю летучих мышей с зубами, как у тигра. Да вы пейте чай-то, варенье, кстати, малиновое любите?

Девушка старалась улыбаться гостю. Павел почувствовал легкую растерянность, ее прозрачно-голубые глаза пронизывали до глубины души. Казалось, они стараются подчинить его себе, постепенно сделать их собственностью, но больше поразил адвоката ее взгляд, такой умиротворенный, окутывающий словно любовью и обещающий отдать всю свою нежность в случае победы. Чтобы снять волнение, он решил послушаться молодую хозяйку и немного попробовать сладкой гущи, запустил чайный предмет, но не рассчитал вместимости чайной ложки и вместо того, чтобы захватить смесь кончиком, ложку окунул полностью в банку, при переносе варенья уронил часть на скатерть, чем вызвал громкий смех девушки.

– Не волнуйтесь, я сейчас уберу, – Наталья вскочила со стула, взяв с плиты маленькую тряпку, встала со стороны Павла, как бы невзначай прикасаясь к нему бедрами и шевеля ими в такт старательным маневрам, собирая тряпицей рубиновую жижу.

Павел не знал, что ему делать, он поблагодарил ее за заботу, к тому же ему хотелось сказать девушке что-нибудь приятное.

– Извините, Наташа, вам был знаком потерпевший?

– Да кто его не знал. Он стал пить в последнее время, пока коньки не отбросил, да, кстати, я вообще… – она приблизилась к уху Павла и продолжала уже шепотом, но, скорее, лишь для того, чтобы он почувствовал ее дыхание, нежели, чтобы ее услышали, – не верю, что паренек этот его укокошил.

Она отнесла обратно тряпку. Вернулась ее мать.

– Поль… – послышалось из другой комнаты.

Кто-то там вновь захрипел и громко чихнул два раза.

– Там кто? – не вытерпел адвокат.

– Батя, – с ленью ответила девушка, – нахлестались вчера с Кругловыми, вот и отходят сегодня.

– А-а, – протянул Павел, делая вид, что ему все стало понятно, казалось, он стал забывать, зачем сюда вообще прибыл.

Отхлебнул еще не успевший остыть напиток.

– А кто живет сейчас в доме Панкратова, вы не знаете, Наташа?

Он заметил, что обратился к девушке по имени, не хватало еще влюбиться на работе, впрочем… Наталья понравилась молодому адвокату, словно зазывая его своими цвета неба глазами, она околдовывала своим смехом, розовыми, словно лепестки роз, губами, нежной улыбкой. Она сделала удивленный взгляд.

– Там сейчас никто не живет. После убийства дом заколочен, там даже калитка, мне кажется, заросла. Я однажды пыталась открыть ее, но она так чертовски заскрипела, что я не стала ее открывать, ушла, да и все.

Павел ответил девушке также легкой улыбкой, однако, не считая произошедшую встречу с хозяином дома смешной выдумкой девушки.

– Но я точно говорю, вышел какой-то старик, такой худой, бледный, будто покойник, я его спросил, кто он, но он ничего не ответил и закрылся. Я постарался высмотреть его через окно, но он, наверное, ушел в другую комнату, так как я его не нашел, – закончив рассказ, Павел обеспокоился за волнение Наташи, он тут же захотел изменить тему разговора, но ничего в голову не приходило. Девушка вдруг застыла, задержав во рту ложку с очередной порцией варенья, медленно перевела глаза в сторону появившейся в проеме комнаты мамы.