Грааль Иуды

«Тревога!» Орлов выстрели в воздух из нагана и замахал сигнальным полотнищем. Мест в теплушках не хватало, солдаты сидели на крышах вагонов, штыки их винтовок густо торчали в небо. Загудел паровоз командира дивизии Семена Ермохина, призывая личный состав рассредоточиться. Но было поздно.

С воем зашелестели на подлете снаряды. Оглушительно рвануло. Ряд теплушек поднялся в воздух в столбах огня и дыма. Полетели раскоряками десятки людей и скрылись в дыму. Снова рванули кусты разрывов с красной сердцевиной. Тяжело зашлепали осколки.

Снаряд угодил в паровоз командира дивизии. Неожиданно быстро для своего веса паровоз перевернулся кверху колесами и стал, как мертвая лошадь. Контуженный осколком в голову Орлов с башни воочию увидел, как душа паровоза отошла к небесам облаком белого пара.

Пылали перевернутые платформы, дымящиеся трупы устилали перроны. Рвались снаряды и коробки с патронами в горящих складских вагонах.

Дивизия в панике бежала в ожидании продолжения артналета. Но осторожный «Белый Ирод» уже примотал на вал лебедки воздушный шар наблюдения и бездымно отходил к захваченной белочехами Казани.

Через полчаса чудом уцелевший телеграф передал председателю Реввоенсовета республики Льву Троцкому донесение о поражении Симбирской дивизии и гибели командарма Ермохина (оказавшейся впоследствии неверной, Ермохин был ранен). Извиваясь, из аппарата быстро ползла лента с печатными буквами. Троцкий стремительно читал. Стол его был доверху завален серпантином донесений.

Через час после принятия сообщения о бесчинствах, творимых «Белым Иродом» на Восточном фронте, личный вагон Троцкого был отстыкован от телеграфных и телефонных линий на станции Орловка и прицеплен вторым с хвоста к бронепоезду № 10 Центроброни, носящему гордое имя «Грозный мститель за погибших коммунаров».

Не делая остановок, «Мститель» помчался на Восточный фронт на смертельную дуэль с «Белым Иродом».

* * *

– Так что насчет проклятия? – напомнил Игорь. – Как его снять с нашего рода?

Дед нанес кистью несколько мазков и устало отложил палитру.

– Да… Снять проклятие… Тебе надо отправиться в Свияжск, Игорек. Там ты должен найти голову и привезти ее мне…

Игорю вспомнилась манера чеченских духов отрезать и забрасывать головы российских военнопленных в расположение федералов.

– Чью голову, дед?

Старческие россказни разбередили чеченский синдром, и словно бы предчувствие беды охватило его.

– А что это с тобой? – Иван Авдеевич разглядел растерзанный вид внука. Игорь отмахнулся, дескать, ерунда, потом нехотя рассказал про схватку с питбулем. Случайная стычка на улице почему-то привела старика в крайнее волнение.

– Я так и знал, – простонал он. – Началось.

Игорь начал терять терпение.

– Да что началось, дед? Говори яснее!

Старик вцепился во внука костлявыми руками.

– Проклятие Иуды, – зашипел он. – Как только я поделился с тобой этой тайной, все началось сызнова. Само мироздание атакует нас. Привези мне ее! Я должен своими руками уничтожить проклятое идолище. Я должен искупить свою вину. Привези, достань, найди! Как хочешь, любыми способами, добудь мне ее, только так мы снимем проклятие и спасем наш род и всю Россию от преследующих нас бесчисленных несчастий.

Игорь раздраженно вырвался. Полвчера ему рассказывают бредовые сказки, заставили выгуливать мерзкую собачонку, втравили в драку, а теперь требуют куда-то ехать, что-то искать!

– Да что, наконец, я должен достать? – крикнул он.

Иван Авдеевич вытаращил безумные глаза.

– Ты должен привезти мне голову Иуды, – проклекотал он. – Вот его!

Измазанный краской палец ткнул в центр триптиха.

На лубочной картинке, написанной в стиле палехской росписи, виднелись золотые купола, соборы, звонница, монастырские стены. На площади в окружении толпы стоял памятник бурого цвета. В угрожающем жесте воздев к небесам правую руку, скульптура вопила на толпу несоразмерно большим ртом.

Рядом с памятником стояла деревянная трибуна, на ней выстроились в шеренгу люди в черных кожанках. Женщина в морском кителе с белым шарфиком на горле стояла рядом с вождем, произносящим речь.

От режущего света настольной лампы заболели глаза, картина ожила, фигурки зашевелились, заколыхалась толпа, рука Троцкого принялась рубить воздух, сверкнуло пенсне, над вздернутым клином бородки замигал черный провал рта, покачнулась шеренга солдат с нацеленными винтовками. Командир с забинтованной головой махнул саблей. Вдоль черных дул проскочила искра. Расстрелянные повалились.

У Игоря закружилась голова. Да тут же краски, растворитель, внезапно понял он, я надышался.

«УСТАНОВЛЕНИЕ ПАМЯТНИКА ИУДЕ. Свияжск. 9 июня 1918 г.»

(Триптих Народного художника СССР Ивана Ледовских «Гражданская война в России»)

Воплощаясь на земле, душа створаживает вокруг себя свою точную копию – тело.

В зависимости от развитости и мощи души тело получается либо сильным и красивым, либо хлипким и убогим. Вырастая и матерея, люди ткут вокруг себя дополнительные силовые оболочки, опять же в точном соответствии с мощью духа. Незначительные люди образуют вокруг себя дешевенькие квартиры и автомобили так называемых «народных» марок – «запорожцы», «жигули», в лучшем случае, «фольксвагены» эконом-класса. Люди рангом покрупнее ваяют вокруг своих особ лимузины, джипы и гоночные болиды. Гиганты духа перемещаются в оболочках стоимости запредельной – в длиннющих черных лимузинах и личных «боингах», причем гиганты при этом думают, что это очень круто.

Председатель Реввоенсовета молодой Советской республики Лев Давидович Троцкий в качестве средства передвижения соткал вокруг себя многосотпудовый бронепоезд № 10 «Грозный мститель за погибших коммунаров», вооруженный пятью орудийными башнями, двадцатью пятью пулеметами «Максим» и десятком 76-милиметровых зениток для защиты от налетов авиации.

Выкрашенный в цвет выгоревших приволжских степей бронепоезд на огромной скорости рвал пространство, оглушал станции ревом паровозных гудков, содрогал воздух тяжким дыханием геенны огненной – гудящей раскаленной топки, в которую двое чумазых чертей-кочегаров беспрестанно подбрасывали лопатами специальный бездымный уголь, который не демаскировал клубами дыма передвижение вождя по ввергнутой в пучину Гражданской войны царской империи.

К пяти вечера 7 июня 1918 года «Грозный мститель» подплыл к перрону железнодорожной станции Кальбарово.

Усеянные рядами круглых заклепок стальные борта медленно проползали вдоль оцепленного вооруженными красноармейцами перрона. Броневые листы закрывали весь состав вплоть до колес, поэтому со стороны казалось, что к станции подплывает не поезд, а флагманский эсминец Волжской флотилии. Впечатление усиливала высокая фигура изящной женщины в черном морском кителе и кожаной юбке, с комиссарской фуражкой на каштановых, уложенных в круг косой, волосах. Мелькнули черные бушлаты, вскинутые бескозырки с золотыми вылинявшими надписями, полосатые тельники, усатые, радостно вопящие рты.

– Лариса! – орали лужеными глотками матросы. – Ла-ри-са!

Лариса Рейснер лучисто улыбалась товарищам по революционной борьбе. Еще недавно они вместе давили контрреволюцию в Петроградском Адмиралтействе, а теперь прибыли сюда для спешного формирования Волжской речной флотилии в целях борьбы с восстанием белочехов.

Духовой оркестр грянул «Интернационал». Проплывали шеренги красноармейцев «Железной дивизии имени Розы Люксембург» в разномастных гимнастерках, зато в одинаковых картузах с красными звездами.

– Здорово, братва! – закричала Лариса. – Встречайте Председателя Реввоенсовета республики товарища Троцкого!

Шеренги ликующе взревели. Лариса спустилась по лесенке на перрон, а в проеме, как в картинной раме из стали, появилась фигура, с ног до головы закованная в чертову комиссарскую кожу. Перекошенная влево папаха шевелюры, заостренное книзу клинообразной бородкой лицо, острые усы, пронзительный сверлящий взгляд сквозь стекла пенсне – Троцкий. Рука наркома коротко простерлась вперед, обвела растопыренными пальцами толпу и сжала ее в кулак.

Проходя среди возбужденных матросов и красноармейцев, Лариса услышала гармошку.

Как родная меня мать провожала, Как тут вся моя родня набежала.

Частушки слушали под одобрительный хохот братвы. Комендант станции показал на лысеющего человека с толстой нижней частью лица.

– Агитационная песня, только что написана, вот это – товарищ поэт.

Лариса крепко пожала поэту руку.

– Как ваша фамилия, товарищ?

– Демьян Бедный.