Смерть офицера

– Опишите, пожалуйста, вашего мужа.

– Зачем?

– Хотелось бы воссоздать атмосферу, в которой вращались Кондаковы.

– Нормальный мужчина. Крепкий, рост выше среднего, симпатичный… надежный. Немножко валоватый, но это и понятно – работа воспитала и огрубила. Не то что некоторые – в пень колотить, да день проводить. Калачи-то нигде на березах не растут. Что еще… любит меня.

– Вам никогда не приходило в голову, что жизнь объединила вас неправильным образом?

– Не знаю, – недовольно поморщилась Татьяна Юрьевна. – У нас свои семьи. Судьба, можно сказать. Где дышло, там и вышло.

– Виктор ничего не намекал?

– Что имеете ввиду?

– Ну, не клеил, что ли!? – не сдержал раздражения Алексин. – Вы что же, совсем не понимаете, о чем я говорю. Ведь вы достаточно опытны, чтобы понять взгляды, жесты, поступки.

Федорова помрачнела, покосилась на окно, за которым продолжала портиться погода, соответственно и настроение. Ее неприятно настораживал личностный разговор. Она торопилась скорее отделаться от назойливого сыщика, чтобы уже никогда его не видеть. А как? Только искренность и открытость могут исчерпать все вопросы.

– Влюбленность или влюбчивость – непременное состояние всякого здорового человека… Если вы это имеете в виду. У внимательных и чутких людей чаще происходят движения души. Однако это не повод для семейных конфликтов. Всего лишь цементирует дружбу. Или вы против всяких симпатий?

Пришла очередь задуматься Степану Михайловичу. Взаимное притяжение, и вдруг крупная ссора и разъезд… Потом опять вместе, и – драматическая развязка. Имеющиеся факты и смысл услышанного полны противоречий. Между всеми звеньями должны быть связующие детали, но их-то сыщик и не находит. Так ведь Татьяну Юрьевну ничто не смущает, или она чего-то не договаривает. Впору совсем запутаться.

– Главное не то, что происходит внешне, а нечто сердечное, – продолжила Федорова. – Лена была общительной женщиной, чистоткой. Привлекала взоры многих мужчин. Ну, была мадена, на сору найдена. Но это внешне. Так и мужики теперь любят наряжаться. Конечно, вызывала ревнивые реплики у Виктора. Вот и все. А вы как думаете! Для серьезных чувств необходима подпитка.

– Кто-нибудь мог втиснуться в их личные отношения?

– Вряд ли! Все общение моей подруги сводилось к работе и добыванию продуктов.

– Вот-вот… С кем конкретно она имела общение?

– Я обязана отвечать? Уже рассказывала в прокуратуре, теперь мне не хватает еще и частного агентства. Пришла, чтобы разобраться в причинах непривычной заинтересованности и навсегда про вас забыть, а вы… Обычные люди – одни из многих… Что-то непохоже на известное равнодушие правоохранительных органов к простым гражданам.

– Скрывать не стану, к нам поступил заказ от неизвестного доброжелателя. Кто-то жаждет ответной крови, поэтому не хочет светиться. Знаю, близких родственников у Кондаковых не оставалось, а после гибели Елены Владимировны ее мать тоже умерла, но уже от сердечного приступа. Теперь внучка находится в приюте для сирот. Вы хоть понимаете глубину горя!? Думаю, вы бы тоже не стали отказываться от более тщательного расследования.

– Правильно думаете. Общалась она со многими людьми, например, с моим руководителем – Юрием Георгиевичем… Кстати, очень порядочный человек, чтобы портить кому-то жизнь. Есть еще некто Дмитрий Васильевич – начальник цеха водопровода и канализации на заводе. Снабжал Лену товарами, которые поступали на завод по бартеру. Она со своей стороны проверяла у него очистные сооружения. Так что сложились рабочие и вполне дружеские отношения… Давал в пользование личный автомобиль.

– Сам возил?

– Редко. Позже этим занимался его сын – Игорь. Лена упоминала о нем. Говорила, высокий и красивый. Обычные дежурные слова, когда хотят кого-то выделить и похвалить.

– А возраст?

– Просто молодой человек. Офицер.

Ого! – подумал Степан Михайлович. Разговор как бы раскручивал клубочек с явной тенденцией к решению задачи – от светлых красок в описании супружеской пары к сомнительным связям и пользованию должностным положением в личных целях.

– Значит, появлялся повод для ссор.

– Трудно сказать. Все зависит от конкретных людей. И говорят кто во что горазд, всем рот не зашьешь. Обычно вспоминают про бесплатный сыр в мышеловке. Вы тоже так подумали? – Татьяна Юрьевна внимательно взглянула на Алексина. Не обнаружив должной реакции, продолжила все таким же ровным мягким голосом: – Как говорится, не дал – один грех, а дал – так сорок грехов. Она же всех продуктами отоваривала… Виктору тоже не нравились деловые знакомства жены с корыстной целью. Задевало мужское самолюбие… Однажды высказал ультиматум. Она всерьез не приняла, уехала с Игорем за продуктами. Как раз перед новым годом, поэтому и отправилась за деликатесами. Что у нее с мужем из-за этого в точности получилось, не знаю. Только она обиделась, уехала развеяться на базу отдыха. Так и объяснила ему, дочку оставила… Витя сильно переживал, решил объясниться, поехал следом… очень расстроился.

– Не нашел ее? – не сдержался Степан Михайлович. – Ведь так!?

– Что потом произошло, не трудно догадаться. Он не спал две ночи, нервничал, глушил себя водкой. Она после возвращения упорствовала в обмане… не знала о его контрольной поездке. Так он оплеуху отвесил.

– Вот как! – усмехнулся сыщик. – Драчун получается.

Федорова удивленно посмотрела на повеселевшего Алексина, но, сама обладая достаточным опытом и природным умом, как будто его поняла. Факт циничного убийства ничего не может вызвать кроме тошноты и негодования, в то же время приятно увидеть в поступке Кондакова хоть какие-то естественные человеческие проявления.

– Очень даже мирный парень. Не какой-нибудь тюхтя. И в душе настоящий поэт. – Она заметила ироническую улыбку и сделала небольшую паузу. – Напрасно смеетесь. Был мастером спорта по классической борьбе. Кстати, в былые времена поэты доказывали свою правоту кулаками. И есть люди не склонные к поэзии. Взять к примеру врача… для такого специалиста секс – всего лишь необходимая физиологическая потребность без духовной составляющей. Поэт же все идеализирует, для него измена – не просто предательство, а намеренное убийство, не имеющее оправданий. И я на него однажды обиделась, когда он девочку-ребенка сравнил с чистым космосом, в котором мириады ярких звезд, а у зрелой женщины космос завален всяким хламом и смердит.

– Яркое сравнение. Налицо факт провокации насилия. Ладно хоть не убил.

– У вас, господин сыщик, профессиональная болезнь, вы любое событие рассматриваете с криминальным уклоном. Он не ее, а себя ударил. Вы хоть понимаете!? Его крайность могла проявиться только в самопожертвовании. И не удивляйтесь, есть люди бескорыстные. Сейчас много говорят об Армии на контрактной основе, но невозможно представить себе солдата закрывающего собой амбразуру за деньги. А он бы мог в душевном порыве.

– Такую глупость даже придумать не просто.

– Теперь я сама что-то не понимаю. Вы что, тоже не верите?

– Как сказать! Не могу например, представить миллиардера патриотом и героем.

– Теперь вы сами видите, какое поколение растет. А Витя Кондаков был настоящим героем. Ненавидел жестокость и выступал за справедливость. Что-то рассказывал про сорочье гнездо… – Татьяна Юрьевна заметила недоумение в глазах Алексина. – Был штормовой ветер, тогда и сдуло гнездо с дерева. Это рядом с его проектной мастерской. Можете улыбаться сколько угодно, а он пожалел птиц. Видел в окно, как они каждый день прилетали на прежнее дерево, и не выдержал – с помощью веревки залез и гнездо восстановил. Уже на совесть. Что-то фантазировал про альтернативную культуру. Сама не поняла. Говорил, воняет, да негде другую взять, поэтому даже актеры бросают театр и убегают в деревню.

– Вот как! Надо было о своей семье так беспокоиться.

– Он всегда мараковал, как бы лучше устроить. Не то что другие – со сцены языком брякать и гениталиями трясти.

– Где же была ваша подруга?

– По ее словам, у пожилой приятельницы. Вы должны понимать, мне известно только то, что удалось услышать от нее лично. На самом деле я тоже ничего не знаю. Лена не отличалась открытостью… какой ей не следовало быть с Виктором.

– Как выражалась скрытность?

– Выражалась? Ну, знаете ли… замалчивание, искажение событий. Боязнь быть неправильно понятой. Наверное, еще как-нибудь.

– Ваш муж пытался ухаживать за Кондаковой?

– Юра? Не знаю. Может быть. Только на серьезные отношения у него нет времени. Водителем автобуса много не заработаешь. Обычно встает рано, подметает двор… Старенький «Москвич» требует постоянного ремонта, а денег всегда не хватает. Вот и подрабатывает в общую копилку. Выходит, не до услады, наперво – работа.

– Вы хорошо про мужа рассказали, – подобрел Алексин, оценив искренность женщины. – Таких мужчин мало.

– Виктор тоже не был болтобаем, а летось участок в деревне приобрел, строиться начал.

– Какой летось? – перестал что-нибудь понимать сыщик.

– Ну, это в прошлом году.

– Откуда вы таких слов набрались? Слова странные, говорок причудливый.