Наблюдатель. Фантастическая правда, или Второе пришествие Христа

Картина десятая

На заповедной территории вдали от Центра миротврения был выстроен из драгоценных камней и плит розового мрамора с искусной резьбой детский комплекс. Здесь они проводили дни, а на ночь разлетались по домам. Тут и хозяйничал Серафим, архангел с подбитым крылом. Он приметил Иисуса, когда тот был еще далеко, и вылетел навстречу. В небесном эфире звучал слабый отголосок Большого Взрыва, ближние звезды стремительно удалялись в бездну, но не становились от этого меньше: так ничтожно было расстояние до них в сравнении с бесконечностью, куда они устремлялись. Глядя на них, Серафим сравнил звезды с разноцветными шарами, которые он запускал с детьми и которые уносились вдаль, гонимые ветром; они вращались, сближались, но никогда, или почти никогда, не сталкивались. Иные уплывали так далеко, что глаз уже не мог их различить, другие, достигнув критической высоты, лопались и умирали. И в которой раз Серафим восхитился созданным миром. Он видел и далекие галактики, но не отдельные ее звезды, а густой серебристый туман. Абсолютно все способен был обозреть только Саваоф, Автор и Творец всего живого и неживого.

Серафим и Иисус обнялись прямо в полете.

– Тебя очень ждут дети, – с упреком сказал Серафим. – А тебя нет и нет.

– Я не могу выполнить данное им обещание. Отец строго-настрого запретил экскурсию на Землю. Знаешь причину?

– Откуда мне знать… Я безвыездно сижу здесь, гости бывают редко, если вообще кто-то бывают, – сварливо отозвался Серафим.

– Я тоже не знаю. Когда попросил Отца разрешить экскурсию, он замахал руками: нет и нет!

Серафим задумался:

– Могу предположить, что реакция его связана с активной деятельностью Люцифера. Сатана там днюет и ночует.

– Чего он хочет, как думаешь?

– Ну, чего?.. Определенно можно сказать одно: он продолжает производить и вносить в душу человека отраву. Его конечная цель – по меньшей мере, исказить тварное создание Саваофа, а по большей – придать ему противоположный образ, направить на противоположный путь. Ходят слухи, что Саваоф в свое время привлек его к разработке и реализации земного проекта. И теперь Люцифер будто бы использует тайну творения. Конечно, разговоры разговорами, но лично я считаю, что они недалеки от истины. Раньше он действовал грубее…

– Раньше – это когда?

– Ну, например, во времена, когда он вместе со своими подонками устроил на Земле планетарный публичный дом. Тучей спустились на Землю, безжалостно истребляли мужчин, а потом тридцать земных лет брали дев, кто какую пожелает, якобы, в жены, Люцифер сам подавал пример в соблазнении. Итог ты, наверное, знаешь: на планете появились исполины. Они способны были творить только зло. Зверь, которому было разрешено питаться живой плотью, не совершал таких злодеяний, какие совершали исполины. Саваоф тогда сказал: «Люди стали всего лишь плотью, Дух, которым я их одарил, утрачен ими». Он сказал это на расширенном совете, где присутствовали Михаил, Гавриил, я, а также руководители направлений академии. И он спросил: «Кто за то, чтобы остановить земной проект? Слушаю ваши мнения». Мы молчали. Не то, чтобы мы испытывали сильную жалость к людям, так далеко отошедшим от заложенного в них идеала. Нет. Разочарование было глубоким, болезненным. Но и закрыть проект…

Я тогда сказал, что закрытие проекта будет расценено Меоном и Люцифером как наше поражение. Гавриил согласился со мною. Михаил промолчал. Эйн проголосовал за закрытие проекта, заявив, что он с самого начала оценивал проект как несвоевременный. Усилия должны быть сосредоточены на обеспечении развития материального мира, убеждал он. Недоумевал: зачем нужны эти мотыльки? Разве нам не хватает других забот? Дар так эмоционально защищал проект, что обвинил Эйна в отсутствии Духа у него самого. Кажется, именно его замечание и повлияло на решение Саваофа. Он не закрыл земной проект. Но сказал: «Похоже, я им дал слишком долгую жизнь. Я рассчитывал на то, что они используют ее для собственного совершенствования и благоустройства Земли, а они только копят и копят грехи. Отныне их век – сто двадцать лет».

– А что стало с исполинами?

Серафим глазами показал на свое левое крыло:

– Саваоф направил огромное воинство на подавление и истребление этих ничтожеств. Меня он назначил командующим. Мы легко справились бы с ними, поскольку Люцифер и его банда, прознав о наших намерениях, улетели в свои, труднодоступные нам, края. Точнее, сделали вид, что удрали. А на самом деле затаились вблизи, чуть ли не на Марсе. Когда мы приступили к истреблению исполинов, Люцифер ударил нам в тыл. Битва длилась сто земных лет. Тогда я и был ранен. Дело в том, что он знал о моем уязвимом месте. Родовом. Это было маленькое перышко, чуть выше левой лопатки. Он напустил на меня стаю своих головорезов, и один из них ухитрился вырвать перышко зубами. И левое крыло повисло как плеть. Так закончилось моя военная карьера. Исполины были истреблены. Все, до единого. Но след их в людях остался. Люцифер, в сущности, и в этот раз своего добился. Не в полной мере, но очередную дозу яда люди получили.

Картина одиннадцатая

Перед тем как повстречаться с Даром, Иисус заглянул в демонстрационный зал. Во время первого просмотра истории Земли он обратил внимание на эпизод перелета птиц с юга в холодные широты. Тогда в голове застрял вопрос: ради чего они преодолевают огромные расстояния, испытывая лишения?

И перед визитом к Дару он решил еще раз прокрутить этот эпизод. Величественна и прекрасна была картина! Миллионы и миллионы разных пернатых летели на север с рассвета и до вечерних сумерек, лишь на час-другой опускаясь в долины рек, озер, болот. Съемки стай вели и сверху, с высоты пяти-десяти километров, и снизу, с поверхности Земли. Покормившись и отдохнув, стаи медленно и, кажется, неорганизованно набирали высоту; иногда среди них возникал спор по поводу выбора маршрута. Был запечатлен момент, когда группа журавлей-вожаков дала сигнал стать на крыло, но поднялся гомон несогласных, и вожаки вынуждены были вернуться назад. И среди несогласных, видимо, не было единства; десяток вожаков из их среды также вернулся. Только с пятой попытки стая, выстроившись клиньями, скрылась за хребтом, со склона которого велась съемка.

Иисус кликнул комментатора, запросил объяснение поведения птиц.

– Ничего необыкновенного, – отозвался тот, усмехнувшись. – Это их родина, здесь они вылупились из яиц своих предков. Здесь сформировались как вид. Это произошло миллионы земных лет назад. Но они свято блюдут традицию – рождаться именно здесь, в родительском доме.

– А почему они в свое время покинули родные места?

– Раньше эти места напоминали известное тебе Двуречье, Абиссинию, Палестину: пальмы, оливы, кипарисы… Но после того, как была сдвинута ось Земли, а в результате землетрясения образовался хребет между Европой и Северной Америкой, перекрывший доступ атлантических теплых вод в северный океан, последний замерз. Погибала растительность, вымирали многие животные. А птицы улетели. Все просто, Иисус. Другой вопрос, почему это допустил твой папаша. Я не имею ответа на него, поинтересуйся или у Отца, или, в крайнем случае, у Дара. Дар все знает.

Кто и зачем сдвинул ось Земли – с такого вопроса началась беседа Иисуса с Даром.

– Визиту Саваофа на Землю, о котором я хотел тебе поведать, предшествовали именно эти события. Мы получили задание разработать проект, реализация которого позволила бы превратить северный азиатский материк в замерзшую пустыню. Мы предложили чуточку сдвинуть ось Земли, устроить подводные взрывы в северных широтах Атлантики. Саваоф согласился с предложениями. Все это было осуществлено одномоментно. И теплое течение наткнулось на преграду, перестало разбавлять северный океан теплыми водами. Он стал Ледовитым. Косые лучи Солнца большую часть года не согревали поверхность Земли. Там все замерзло. Или почти все. Тогда и полетел туда Саваоф.

– Но что он там делал?

– Потерпи, все узнаешь. Визит Саваофа не Землю был вызван, как я полагаю, разочарованием африканскими племенами. Напомню, они были прямыми потомками исполинов, то есть, наполовину потомками Люцифера и его банды. Из их памяти стараниями Сатаны был стерт, абсолютно стерт момент творения их предка в райском саду из космической пыли. Саваоф готов был уничтожить их род. Но, как я уже говорил, нет предела его терпению. И он придумал еще один вариант. Он решил повторить акт творения, но в совершенно других, экстремальных, условиях. Вот с этой целью он и прилетел в северную Азию. Что творилось там тогда? Давай вместо слов покажу тебе заснятые ролики.

Дар встал с плетеного кресла, потер пальцем правое ухо, включил дайджест. Несмотря на то, что аппарат, скорее всего, был его ровесником, качество и съемок, и воспроизведения оказалось отличным.

Иисус, не отрываясь смотрел фильм Дара. Он видел райскую обстановку дремучих третичных лесов, где человекообразные обезьяны блаженствовали на деревьях. Ничто не предвещало беды. Обезьяны резвились, ухаживали друг за другом, без стеснения вступали в половые отношения и лишь сторожевая группа, с завистью наблюдая за жизнью братьев и сестер, детей, демонстративно позевывала, при этом не спускала глаз с окрестностей. Эта идеалистическая картина заворожила Иисуса: так естественно и гармонично текла их жизнь! Были нападения, жертвы, но и они воспринимались как подтверждение порядка и вечного устройства отношений между живыми созданиями.

Но вскоре кадры сменились. На закате третичного периода горы поднялись высоко к небу, на их вершинах стали образовываться ледники, которые затем поползли вниз, в долины. Похолодало; леса, растительность отступали на юг. Вслед за ними устремились и животные. Иисус со слезами на глазах наблюдал, как некоторые обезьяны пытались прорваться на юг через Гималаи и другие горные перевалы, но исход для всех был один: погребение в километровых толщах льда. Более осмотрительные пытались отыскать на дрожащей от холода земле пещеры, ямы и, прижавшись друг к другу, коротали ночные часы. Тогда они вынуждены были частично перейти на животную пищу. И так повторялось не раз. Ледники то наступали, то отступали. И когда отступали, земля вновь покрывалась пухом степей и мехом лесов. А когда наступали, все живое откатывалось на юг.

И Иисус окончательно утвердился в замысле Творца, обрекшего свои создания на жестокие испытания. Не подаренный рай нужен примату, чтобы стать близким к Творцу человеком: надо предоставить ему возможность самому создать рай. Своими силами и своим разумом. Дар пояснил, что Саваоф все же не удержался и оказал помощь новым созданиям, пролив на приматов дозу радиации, в результате чего они утратили волосяной покров. Изменился цвет их кожи. А главное, произошли колоссальные изменения в структуре и массе мозга: он приобрел способность видеть и осознавать окружающий мир как творение, а не данность. Тогда же Саваоф провел тончайшую операцию на мозге приматов, разместив в нем систему чипов, хранивших правила и наставления, то есть, то, что стало известно под понятием «нравственный закон».

Да, думал Иисус, и слезы по-прежнему застилали его глаза, да, Отец, наверное, прав, когда погрузил азиатского примата в бездну страданий. Только через страдания эти милые обезьянки стали людьми. И так он исправил свою ошибку на юге. Впрочем, исправил ли?..

Дайджест замигал и померк. Дар сострадательно смотрел на Иисуса. Он будто бы что-то предчувствовал. Наконец, Иисус пришел в себя:

– Что было дальше?

– Какое-то время южные и северные азиатские племена развивались параллельно, не зная о существовании друг друга. Саваоф сам присматривал за ними, но до поры до времени не вмешивался в их развитие. Правда, однажды он приказал нам усугубить положение южан, и мы сделали так, чтобы образовались проливы Босфор и Дарданеллы. Тем самым фактически ограничили миграцию людей-обезьян на юг.

– В той Книге, которую ты мне подарил, рассказывают о том, что Отец якобы посоветовал некому Ною построить ковчег, разместить в нем свою семью, животных, птиц, насекомых и переждать в нем сорокадневный ливень.

– Все перепутано в ней! Никакого отношения Ной не имел ни к потопу, ни к ковчегу. И самого ковчега не было. Как я сказал, южане выживали на вершинах гор. Все – рядом: люди, животные, насекомые, птицы. Там шло взаимное уничтожение. Звери рвали на куски людей, люди расправлялись со слабыми животными. Ной же, вернее, не сам Ной, а его потомки придут на юг значительно позднее. И придут из Азии, с предгорий Алтая. Они – потомки тех, кто сумел выжить в суровых условиях, и не только выжить, но и стать людьми. Позднее их назовут ариями. Переселялись они в течение тысяч земных лет. Тремя потоками. Первую колонну возглавил Хам, вторую – Сим, третью – Иафет. Разумеется, они не сыновья непосредственно Ноя, однако наверняка являются его потомками. И пришли они в Двуречье, на берега Ефрата и Тигра, в цветущую и благоуханную страну. Они назвали себя шумерами.

Андрей Иванович за несколько минут перед пробуждением успел побывать в библиотеке. Библиотекарьm с интересом оглядел его с ног до макушки и вежливо поинтересовался, кто он и откуда прибыл в их края. Из России, – ответил профессор и уточнил. – Подмосковье, Кратово, улица Аристотеля, 34.

– О, – воскликнул хранитель книг. – Там помнят меня? Польщен, польщен… – Вновь оглядев его, но уже с головы до ног, промолвил. – Позвольте подарить вам книгу «Нравственный закон» Сочинения Саваофа.

– Как, – удивился профессор. – Никак нельзя. Подлинник!

Библиотекарь рассмеялся:

– Что вы, что вы! Подлинник и мне не доступен. Это переиздание. И не первое.

Книга 2. В гостях у шумеров

Персонажи: Андрей Иванович Кручинин – профессор, квантовый физик, Наблюдатель; Ангел – бывший апостол Андрей Первозванный. Шумеры: столяры, корзинщики, ювелиры, корабелы, старец, девушки, менестрели, барды. Елена Петровна – приходящая домработница.

Профессор не любил болеть

2020 год. Подмосковье, Кратово.

Никогда прежде Андрей Иванович Кручинин не был так зол на себя и не испытывал такого устойчивого отвращения к самому себе. Прошло без малого полгода после визита ангела, после него профессор каждое утро просыпался с головной болью и твердым решением не приближаться к рабочему столу, не записывать под чью-то диктовку всякую галиматью и бред. Однако этой решимости хватало на час, не больше. Неодолимая сила тянула к столу, компьютеру, она же пеленой закрывала глаза, и он уже ничего из окружающего, реального, не видел, зато все яснее и предметнее становились картины и образы фантастического мира, заселенного архангелами, Богом, Христом, мчащимися в бездну звездами, отдыхавшим на раскладушке Сатаною…

Наконец, настал день, когда он пришел в себя. Шел одиннадцатый час. Хотелось есть. Он выглянул в окно. Небо окутано плотным серым одеялом, из которого словно из сита просачивается такая же серая, проникающая, кажется, во все поры тела, влага. Он c тоской подумал, что хочешь-не хочешь, а придется пойти в магазин за припасами. В холодильнике давно пусто. А так не хотелось оказаться в туманной слизи! К тому же он почувствовал легкое недомогание. Першило в горле, по лопаткам нет-нет да пробегала дрожь, ноги молили избавить их от всякого напряжения. «Зачем я себя насилую? – сопротивлялся необходимости одеться и идти за едой Андрей Иванович. – Да и есть расхотелось».

Андрей Иванович совсем было отказался от вынужденной прогулки, как в комнате вдруг посветлело; это солнце прорвало блокаду туч, по-ребячьи веселясь, щедро разбрасывало блики на лужи, кору деревьев, на мигом воскресшие садовые ромашки и колокольчики, нескошенный клевер на газоне. «Ну, коли так, схожу, схожу, – проворчал Андрей Иванович. – Уговорило, светило красноречивое». Прихватив зонт и пакет, профессор вышел.