Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #4

– А я уж думал что-то жуткое будет! Как в пионерлагере – чёрная рука твоего знакомого за штаны схватит или скелет говорящий выскочит!

Ненатурально посмеявшись вместе с призраком, Маша закончила:

– Вполне могло быть. Только домовой, о котором я сейчас рассказываю, мне знаком лично и никогда… Ты слышишь, никогда! – металлом лязгали слова. – Не был болтуном и трусом.

С удовольствием посмотрев на разом осёкшегося призрака, девушка деловито обратилась к Сергею.

– Мне фонарик понадобится, крест твой служебный и пять минут на подготовку. Вдруг там ещё одна тучка сидит, меня поджидает?

Об этом никто из инспекторов не подумал, и они снова пожалели о том, что впутали домовую в свои дела. Швец вообще схватился за свою гриву, бормоча ругательства в собственный адрес. Но отступать было уже поздно.

– Нормально всё пройдёт, – Маша подмигнула присутствующим. – Я же не дура. Если что-то не понравится – убегу. Да и поймать меня ещё суметь надо.

***

– Это здесь? – домовая с подозрением смотрела на кусты, за которыми скрывалось последнее пристанище бомжа Калиниченко.

– Там, – указал Сергей вглубь листвы.

– Воняет, – раздражённо заметила будущая исследовательница подземных коммуникаций, морща нос и стреляя глазами в сторону разрушенного гаража. – Что за народ? До дома донести не в состоянии…

Оба инспектора принюхались. Пахло действительно… не очень. Однако воняло из-за закрытой дверцы или из-за полуразрушенной кирпичной стены – они определить затруднились. Похоже, амбре накладывалось на амбре, чудесным образом создавая неповторимый и въедливый аромат, способный отпугнуть любого прохожего.

– Ну а что поделаешь? – риторически вздохнул Иванов и первым полез к дверце. – Тепло. Лето на носу…

За ним последовали и домовая с призраком, каждый по-своему. Антон включил нематериальный режим, чтобы не портить одежду о ветки, а девушка словно просочилась между листиками. Сергею оставалось только завидовать – пока пробирался, дважды поцарапался о незаметные шипы или колючки. И как сюда покойный пробирался?

В тепловой камере с момента последнего визита напарников ничего не изменилось. Грязь, рваньё, ржавчина. Только вонь от переваренного нежитью мужичка стала настолько сильной, что у всех троих заслезились глаза. Наступающая жара заставляла портиться даже испорченное.

Кицунэ, критически посмотрев в распахнутую дверцу, скинула с себя свободное, мешковатое платье, оставшись в обтягивающих чёрных штанишках и выгодно сидящей водолазке того же цвета. Единственное, что осталось неизменным – вязаная шапочка, скрывающая лисьи ушки.

– Держи, – бережно и быстро скрутив одежду в компактный рулон, она протянула свёрток Иванову.

Тот суетливо, скрывая нервную дрожь, принял почти невесомую ткань, комкая, засунул платье в сумку, чем вызвал вполне обоснованное недовольство девушки.

– Что же ты делаешь…

Чертыхнувшись, инспектор виновато потупился. Ему сейчас было не до тряпок.

– Маш, может, ну его? – в неизвестно какой раз за последние два часа заканючил Серёга, абсолютно не пытаясь скрыть волнение. – Давай мы сами. Я Антохе пендель волшебный дам, он быстрее пули всю городскую канализацию прошерстит.

При упоминании о такой перспективе призрак побледнел, после покрылся мурашками, однако поддержал друга, мечтая сгореть от стыда.

– Он прав. Машуля, погорячился я. Глупость спорол. Не лезь.

– Ценю, мальчики, ценю, – ласково улыбнулась обоим домовая. – Но вы приняли правильное решение. Мне там удобнее будет. Я, если что, и убежать смогу, и увернуться. Не бойтесь. Фонарик давайте.

Почти трясущимися руками, повторно смяв платье, Иванов достал только что купленный в магазине туристических товаров налобник. По заверению продавца данное светило должно было прослужить минимум неделю без подзарядки, а судя по цене, которую пришлось заплатить – месяц.

Разобравшись с резинками, Маша пристроила пластмассовую коробочку со светодиодами поверх шапочки.

– Крест давай…

Реликвия немедленно ткнулась ей в ладонь. Покрутив увесистый металл в руках и зажав четырёхконечный символ веры наподобие кастета, исследовательница выдохнула, пару раз присела, разминая ноги и безбоязненно спрыгнула в бетонный короб.

Отошла в сторону. Парни спустились следом.

Дышать внутри было решительно невозможно. Пришлось зажимать руками носы, втягивать воздух исключительно ртами, прогоняя подступающую с каждым вдохом тошноту и с ужасом осознавать, что запах тухлятины чуть ли не к зубам прилипает.

Щёлкнул переключатель налобника, камеру озарило неживым, белым светом, ярко освещая серые, в грязных разводах и матерных надписях, стены.

– Не наврал торгаш, – просто чтобы не молчать и разрядить и без того мрачную атмосферу, заметил Швец. – Ишь, как лупит, будто прожектор на вышке…

Попытка смягчить обстановку осталась незамеченной.

– Куда? – деловито поинтересовалась кицунэ. – Вправо или влево?

Посмотрев на одну стену, из которой выходили трубы, потом на другую, в которую, после непонятных инженерных изгибов с вентилями, они прятались, Иванов предложил:

– Давай влево. Там чище. Не нужно по жиже идти.

Нестерпимо воняющая слизь, тоскливо растёкшаяся на полу, будто понимавшая, что говорят сейчас о ней, булькнула лопнувшим пузырём. Сильнее вонять не стало, а вот отвращения к ней у троицы добавилось.

Как домовая пролезла между труб – осталось загадкой. Раз – и нет её. Мелькнуло что-то, без грохота, без кряхтения, и всё. Швец поначалу глазам своим не поверил. Подошёл к отверстию лотка, на глазок измерил зазор между железяками – меньше локтя. Тут и ребёнку не протиснуться. Озадаченно крякнул, посмотрел на друга – Серёга молчал, полностью сконцентрировавшись на темноте лотка. Собранный, напряжённый, готовый ко всему, с горящей на правой руке Печатью. Призраку стало страшно. Буйная фантазия начала подкидывать отвратительные картинки про тех, кто живёт «в темноте». И не важно, что их в природе не существует. Сам факт заставлял до дрожи в коленках переживать за маленькую домашнюю нечисть, ползущую где-то там, среди позабытой всеми отопительной системы родом из давно канувшего в Лету государства.

Отойдя в сторону от «входа» от коммуникации, он на всякий случай зажёг свою Печать, прикрыл глаза и стал вслушиваться. Казалось, так будет лучше, дальше слышно происходящее под землёй. Почему – Антон и сам не знал. Но помогало.

Вернулась Маша минут через десять. Молча выбралась из лотка, молча уставилась в бетонную стену. Вся в пыли, роскошный лисий хвост грязный, глаза округлены до предела. Руки у кицунэ дрожали. Яркое пятно от не выключенного налобного фонаря тоже мелко тряслось. По замурзанным щекам катились слёзы.

– Что? Что там такое? – принялся теребить её Иванов. – Ты почему не отвечаешь?

– Да погоди ты, – отодвинул друга в сторону призрак. – Не видишь – не в себе наша умница. Подожди немножко…

Антон оказался прав, шоковое состояние у Маши закончилось быстро. Несмотря на всю свою доброту и милую девичью впечатлительность – по своей натуре она была довольно крепкой и волевой особой. Просто пользовалась этими качествами редко, предпочитая не справляться с эмоциями, а давать им выход.

Сделав несколько глубоких вдохов, чрезвычайно критично окинув себя взглядом и брезгливо смахнув с рукава кусок паутины, кицунэ вытерла слёзы тыльной стороной ладони и тихо, с нескрываемой горечью в голосе сообщила:

– Нашла.

– Что нашла? – уточнил Сергей, быстро щёлкнув переключателем налобника, когда привлечённая к дознанию повернулась от стены к нему и резкий свет резанул в глаза. – Ты в порядке? – последовал несколько запоздалый вопрос.

– Я в порядке. Там… там помещение. А в нём кости. Много.

– Давайте-ка наружу выбираться, – предложил не потерявший головы от переживаний Швец. – На свежий воздух.

Возражений не последовало. Вся троица с облегчением покинула тесное, вонючее помещение. Закрыв за собой дверцу, инспекторы закурили, благовоспитанно стараясь выпускать дым в сторону от домовой, обессиленно усевшейся с краю плиты, накрывавшей приямок с трубами.

– Держи, – девушка протянула крест владельцу. – Не понадобился…