Атлантический цикл

Вот тебе шхуна. Через все препоны
Ты можешь плыть, спокойным можешь быть:
Её ни Зевсу и ни Посейдону
Ни молнией не сжечь, не потопить.

Моря – твои, куда хватает зренья,
Вставай на мостик новенький, рули,
Вот твой компас, плыви без опасенья
К любому порту маленькой Земли».

И я стою за бронзовым штурвалом:
Поеду за рулонами шелков,
Поеду я в Малайю за сандалом,
Иль в Африку за сотнею рабов.

И, новое начав существованье,
Чтоб быть знакомым, полностью у дел,
На корабля червленое названье
Я, перегнувшись за борт, посмотрел.

Я бормочу бессмыслицу созвучий:
Закрыло имя пеною волна.
«Голландец»… Что? Не видно… А, «летучий»!
Ну что ж, я видел хуже имена.

ДВА БРОДЯГИ

Каждый проходя своей тропою,
Встретились под дубом величавым
Ветреною раннею весною,
Два бродяги – толстый с худощавым.

Сели, отдыхали и болтали
О судьбе, о жизни, зодиаке,
И кусочки ветчины давали
Черной приблудившейся собаке.

«Я хожу себе, не зная горя,
По земле, шаги мои упруги,
Я без страха плаваю по морю
В поисках невесты и супруги.

Знаю, отыщу свою красотку,
Я найду, я выдержу, не струшу», —
Толстый говорил, глотая водку.
Тонкий отвечал, кусая грушу:

«У меня сложилось по-другому:
Я испил несчастия без меры,
Но теперь свободен я, из дому
Убежавши от жены-мегеры».

Завязав, надев мешок заплечный,
По земле подсохшей поднебесной,
В долгий путь, возможно, бесконечный,
Никому на свете не известный,

Каждый в свой, вздохнув и оглядевшись,
Толстый с тонким зашагали снова.
А собака, ветчины наевшись,
Убежала, не сказав ни слова.

БАРХАТ

Ты знаешь – он придет, напудрен, крючконос,
И банты на плечах пурпурного сатина,
Ты знаешь – он задаст в последний раз вопрос:
«Пойдете за меня вы замуж, Катарина?»

Когда прибудет он при свите негритят
В расшитом серебром и золотом портшезе,
Тогда оденешь ты свой бархатный наряд,
С запахом у бедра и цвета Веронезе.

В надушенной его руке лежит колье —
Подарок для тебя, на перевязи шпага,
И жизнь твоя на миг замрет на острие,
На шаг от своего решительного шага.

Пусть полдень будет «да», пусть полночь будет «нет»,
А вечер и рассвет – ничьими, никакими.
Чуть-чуть короче ворс – получится вельвет,
Чуть-чуть длиннее – плюш, а бархат – между ними.

Вот он перед тобой, парик его завит,
Он смотрит на тебя любовно и тревожно…
Ты в бархате стоишь, и в бархате стоит
И ждет меж «да» и «нет» – великое «возможно».

Пройдут помолвки дни в предсвадебной страде,
В соборе прозвучат торжественные строчки,
И мужем он заснет в твоём алькове, где
Проснулся яд в ларце и в бархатном мешочке.

ГАДАНИЕ

Полностью – нет, но полу-видящий взгляд во взгляд,

Коврик. И две цыганки, женщины две сидят.