Врата вечности

– Тогда можете поцеловать меня, молодой человек, – милостиво разрешила Оливия. – А то ведь если вам не напомнить, то и не дождешься.

Он поцеловал ее. И на несколько чудесных минут они забыли о том, где находятся, и обо всех ужасах, которые с ними происходили в последнее время.

– Я скучала без тебя, – тихо произнесла Оливия, оторвавшись от его губ. – И, знаешь, я чуть не сошла с ума от горя, когда подумала, что не увижу тебя никогда. Хорошо, что Фергюс пообещал мне вернуть тебя. Только это и спасло меня.

– Ты встречалась с моим дедом? – искренне удивился Альф.

– Да, на острове Эйлин-Мор.

Альф хотел спросить что-то еще, но вдруг вспомнил о Скотти.

– Ты сказала, на тебе кровь Скотти. Что с ней случилось? Расскажи мне!

И Оливия рассказала обо всем, начиная со своей первой поездки на остров Эйлин-Мор.

А затем пришла очередь Альфа. Но его рассказ оказался намного короче. В основном это был пересказ его встречи с таинственным незнакомцем, который только однажды посетил его в камере. О схватке с двумя надзирателями Альф благоразумно промолчал. Иногда он и сам сомневался, была ли она в реальности. Если бы не рана на виске, он бы решил, что это только привиделось ему в кошмарном сне. Юноша не мог смириться с мыслью, что его тюремщиками были не люди, а чудовища.

– Так это все из-за золотого диска, который может дать своему владельцу бессмертие? – спросила Оливия, когда Альф закончил. – Бред какой-то!

– Скорее, метафизика, – авторитетно поправил ее Альф. Он много думал об этом и пришел к определенным выводам. – То, что лежит за пределами физических явлений. Эту область философии изучали Аристотель, Платон, Гегель и многие другие великие умы человечества. Но лично я думаю, что это не наука, а лженаука. Она погружает разум человека во мрак, из которого нет выхода.

– Тогда все понятно, – кивнула Оливия. – Твой таинственный незнакомец просто сошел с ума. Говоря твоими словами, его разум погрузился во мрак.

– Видимо, так, – согласился юноша. И искренне посочувствовал: – Бедняга!

– Но нам-то с тобой от этого не легче, – заметила девушка. – И даже хуже. Никогда не знаешь, что можно ожидать от безумца.

Они замолчали, осмысливая то, что наговорили.

– А еще он сказал, что в этой камере когда-то провели ночь перед казнью мои родители, – вдруг вспомнил Альф. – И казнь такая ужасная – их сбросили в жерло действующего вулкана. Средневековье какое-то!

– Надо же такое придумать! – воскликнула Оливия. – Я же говорю, что твой незнакомец просто…

Но девушка не договорила. Каменная стена внезапно раздвинулась, и в камеру вошел Джеррик. Кобольд был взбешен. Он распорядился поместить девушку в камеру к внуку Фергюса, надеясь узнать из их разговора что-нибудь новое о золотом диске. А вместо этого они пустились в туманные рассуждения и даже оскорбили его, назвав безумцем. Однако Джеррик, из опасения показаться смешным, пытался скрыть гнев. По этой же причине он не забыл о своем облике. Альф увидел все того же атлетически сложенного мужчину средних лет с умным и волевым лицом. А перед Оливией предстал убеленный сединами старец благородной внешности, глаза которого выражали порицание.

– Audiatur et altera pars, – произнес он с укором. И внушительно повторил, чтобы они его поняли: – Следует выслушать и противную сторону.

Юноша и девушка, смутившись, поднялись с ложа, на котором лежали.

– Простите нас, – сказал Альф. – Мы не знали, что вы нас слышите.

– А вообще-то, подслушивать нехорошо, – заметила Оливия. – Мне всегда это говорила бабушка.

– Beata stultica, – назидательно произнес Джеррик. И опять повторил: – Блаженная глупость.

– Да, вы правы, о вкусах не спорят, – коварно согласилась Оливия.

Джеррик нахмурился, но сдержался.

– Cujusvis hominis est errare; nullius, nisi insipientis in errore perseverare, – сказал он, что на древнем языке духов означало «каждому человеку свойственно ошибаться, но только глупцу свойственно упорствовать в ошибке». Однако на этот раз он не стал переводить свою фразу, а повелительным жестом указал Оливии на открывшийся в каменной стене проем. И потребовал: – Выйди! Мне надо сказать юноше наедине несколько слов.

Оливия с тревогой в глазах посмотрела на Альфа. Тот ободряюще улыбнулся ей и спросил:

– Оливия еще вернется или вы отпустите ее?

– Вернется, – хмуро буркнул Джеррик.

– Оливия, выйди, пожалуйста, – попросил Альф. – Ненадолго.

И девушка послушалась.

– Я вернусь, – шепнула Оливия, целуя на прощание Альфа. – Мне еще очень многое надо тебе сказать!

Когда девушка вышла, Джеррик, перестав себя сдерживать, злобно прорычал:

– Я даю тебе последний шанс, внук Фергюса! Ты напишешь своему деду письмо. И попросишь его вернуть золотой диск в обмен на ваши с девчонкой жизни. Иначе…

– Что иначе? – побледнев от гнева, тихо спросил Альф.

– Вы оба умрете. Но она первой. А ты будешь слышать, как она мучается перед смертью.

Альф сжал кулаки. И Джеррик невольно попятился к выходу под его яростным взглядом. На кобольда смотрели глаза уже не человека, а разгневанного эльфа. На мгновение Джеррику даже показалось, что он видит перед собой Фергюса, но только помолодевшего лет на двести.

– Я уже говорил тебе, что ты тоже умрешь, – произнес Альф. – А сейчас добавлю: и очень скоро.

В голосе юноши прозвучала такая убежденность, что Джеррик вздрогнул. Он вышел, ничего не ответив. Каменная стена снова пришла в движение.

– Ты обещал, что Оливия вернется! – крикнул юноша, пытаясь удержать двигавшийся камень.

– Я солгал, – раздалось сквозь узкую щель, которая еще оставалась между каменными глыбами. – А ты не забудь – у тебя остался только один день. Последний день!

Камень встал на место, и все звуки стихли.

Альф обхватил голову руками и глухо завыл, словно волк в полнолунье. В эту минуту в нем не было ничего человеческого. Впервые в жизни эльф взял в нем верх над человеком. И если бы Джеррик увидел юношу сейчас, то содрогнулся бы от ужаса. И, возможно, пожалел бы о том, что он сотворил.

Глава 5

Мысль о том, что он совершил ошибку, преследовала Фергюса на всем пути от острова Эйлин-Мор до Берлина. Но эльф долго не мог понять, что он сделал не так. И только когда он выходил из самолета, уже в аэропорту столицы Германии, его словно озарило.

Фергюса подвело убеждение, которое можно было выразить одной фразой: «My house is my castle». Эти слова английский юрист Эдуард Кок вписал в свои комментарии к британскому законодательству еще в XVII веке. Дед Фергюса был хорошо знаком с Эдуардом Коком, часто с ним разговаривал, и однажды он объяснил внуку смысл этой фразы со ссылкой на первоисточник.

– Дом – это то место на земле, где каждый может и должен чувствовать себя в полной безопасности, – сказал старый эльф Фергюсу. – Так говорил мне сам Эдуард. А он был довольно неглуп и отважен для человека.

Именно это убеждение сейчас сыграло с Фергюсом злую шутку. Эльф привык считать Эйлин-Мор своим домом и не учел, что это совсем не крепость, а крошечный островок в океане, который при желании может стать легкой добычей Совета XIII. А в том, что такое желание у злобного и коварного Джеррика может, и даже должно было возникнуть, сомневаться не приходилось.

Фергюс сразу же набрал номер мобильного телефона Алпина.

– Необходимо срочно направить отряд для защиты острова Эйлин-Мор, – сказал он. – Думаю, эльфов десять будет достаточно. Но это должны быть лучшие твои бойцы.