Книга Небытия

Всю ночь брат Мизинец метался в забытьи, а брат Безымянный и брат Указательный по очереди бодрствовали у его ложа. Под утро Брат Мизинец уснул – ему снилась испуганная девушка с белыми волосами.

Утром, когда делали перевязку, братья увидели, что страшная рана на голове Мизинца закрылась. А сам он вдруг улыбнулся и прошептал: «Алый… и… Белый».

То, что было дальше, осталось за гранью памяти.

ПЕРЕКРЕСТОК 3

И тогда мы жили на узенькой полоске между Небом и Адом. Между Богом и Дьяволом.

Кто еще делил с нами эту узкую полоску Земли? Эльфы, дварфы, стихийные духи, развенчанные боги, души не нашедшие покоя? Да они, и еще много других. Мы были не одни, не одни в этом мире.

Домовые в курных избах душили нас поленьями после пьянки, полтергейст колотил в замковую кровлю, гули хрустели нашими костями на кладбищах, за деревней караулил Мохнатый Зверь, а из крови убитого врага поднимался мстительный африт. Странные существа, и жили они рядом с нами.

Но ближе всех был, конечно, Дьявол со своими слугами.

– Господом Христом и тем, кто придет судить живых и мертвых, заклинаю! Тебя, если ты здесь, повелитель блох и козел, и одержитель свиней, тебя, Злой, заклинаю – изыди! Оставь эту деву чистую, это тело непорочное! Святым и таинственным именем бога Адонаи, великими и всесильными словами Ом, Обь и буквами D, I, L приказываю тебе и слугам твоим злым, осужденным, проклятым, изгнанным и застигнутым, во имя и по достоинству Бога всемогущего во мгновение ока изыдите все! Прочь! Прочь! Vade retro! Ты, злой дух Короны, называемый Таумиель, ты двуглавый и архидемон, будь же…

– Замолчи.

Старик склонился над душным широким ложем, над девушкой погруженной в дурманный сон, над Джоанной…

– Замолчи…

На лице старика отразилось усилие – усилие, болезненное напряжение свело его черты в темную маску – тень скользнула по его лицу. Пламя свечей колыхнулось, дрогнуло будто под ветром. Тень косматым ворохом нечесаной овечьей шерсти прокатилась по комнате, метнулась из угла в угол, вздыбилась и разбилась о бронзовый семисвечник.

– Нет… – Старик отшатнулся, оступился, молодой рыцарь поддержал его. – Нет. Убери книгу… она не поможет здесь.

Послушник положил на стол тяжелый том, из которого читал святые экзорцизмы.

– Что с ней, наставник? Одержание или овладение? – рыцарь подал учителю кубок с вином, тот, не отрываясь, выпил. Старик опустился в глубокое кресло. Он смотрел на Джоанну.

– Она одержима. Но не Дьяволом, нет. В нее входит дух, но не злой. Может быть элементал или даже ангел высших сфер из мира Ецира или Брия. Но не враг человеческий – нет… По крайней мере не сейчас.

Старик – храмовник откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. Он снова смотрел на нее. Он видел – высокий лоб, нос, выточенный тончайшим резцом творца, волосы белее покрывала Девы Марии, нежные губы. Губы шептали что-то, глаза следили за невидимым. Она говорила – с кем? Она видела – что? Она жила, но не здесь, не сейчас – где? когда?

И для чего здесь это тяжелое темное распятие.

Ученик тоже смотрел на девушку.

– А может быть, она сама покинула это тело?

– Может быть… – старик открыл глаза. – Где душа ее? В горних чертогах или в адской бездне? На земле? – старик смотрел на ученика. – Я не знаю, что это – проклятье или благословение Божие.

– Ей хорошо сейчас, – сказал молодой, – посмотрите, учитель… Она безмятежна и так прекрасна. Может быть, она ангел, случайно оказавшийся в мире, и теперь она возвращается в высший предел?

Старик вздохнул, усмехнулся, точно скривился от боли.

– Не все так красиво и просто, юноша. Не все так красиво… Я чувствую грязь человеческую – злобу. Злобу и зависть. К леди Джоанне подступила тьма, на нее навели зло. Странно… Но что-то не дает тьме поглотить ее душу. Кто-то защищает ее. Ангел, демон, человек? – старик будто спрашивал у своего ученика.

– Ее сглазили?

– Да, этот что-то вроде обычного заклятия на смерть, но… это не просто порча. Нечто похожее умеют делать магрибские колдуны. Они украли крохи тайного знания из катакомб древнего народа гарамантов, живших когда-то у Атласских гор и Египта. От гарамантов остались лишь огромные подземелья под Сахарой и ветхие развалины одного из их городов возле Марзука. Черные колдуны умели подпускать мертвое в живое и живое в мертвое. Заклятие нарушило связь души леди Джоанны и ее тела, эта связь истончилась. Но не полностью, нет, кто-то, как я уже сказал, защитил девушку. Отсюда ее одержимость – кто-то поддерживает ее. А душа покидает тело. Добровольно или нет, не знаю. Опасность в том, что в отсутствие души телом может завладеть кто-то другой.

– Кто?

– Колдун, наведший порчу, демон, просто неприкаянный дух, болтающийся между небом и землей, даже Враг. Вероятно, что-то подобное уже было, от этого припадки и корчи, так испугавшие старого де Ги и всех домочадцев. Связь души и тела очень сложна.

– Как нам… Как нам защитить леди Джоанну?

– Никак. Она находится под покровительством сил больших, чем те, которыми располагаем мы. Кто-то держит ее.

– Держит… Одержимость – благо?

Старик не усмехнулся, не покачал головой.

– Мы все одержимы. Над нами Господь-вседержитель. Под нами Сатана – похититель душ. Кто держит тебя, кто держит меня в этом мире? В борьбе мировых сил мы былинки под ураганным ветром. Без поддержки не выстоим и секунды.

Молодой рыцарь отвернулся.

– Может быть, показать леди Джоанну архиепископу?

Старик поморщился.

– Не думаю, что это поможет. Архиепископ конечно в силах изгнать демона из тела, но вернуть в него душу? Скорее он предаст девушку огню – да, от греха подальше. Ты хотел бы такого для леди Джоанны? Ты, Алан Дедескомб?

– Нет, конечно, нет! Ведь она не зло…

Не зло… То ли вопрос, то ли ответ.

– Она не зло, – как эхо повторил старый храмовник. – Не зло.

– Золото… Золото!

– А?

– Золото, говорю. Тебе говорю, дурень, золото!

– А-а! Золото! Давай.

– На! – раздался звук смачной затрещины. – Ты, говорю, золото гони! Дурень!

– А! О! Да, конечно! Вот вам золото, все золото, сколько вы захотите, все два золотых.

В темноте печально звякнули монеты.

– Проходи! Проходи, дурень, но если тебя кто-нибудь увидит, я первый спущу с тебя шкуру. Если бы сестра мастера сама не попросила, хрен бы я тебя пустил. Иди, дурень, да оглядывайся.

– О, конечно. Я буду незаметен как мышь.