Книга Небытия

За переулком жестянщиков Гозаль остановился перед огромной лужей дерьма, вытекшей из сточной канавы. В канаве и луже деловито копошились какие-то люди.

Воняло вокруг ужасно.

Эти люди были «жуки» – городские золотари-дерьмочисты, чистильщики сточных канав и уборщики падали. Их называли «жуки», должно быть потому что они все время возились в навозе. Это был целый небольшой клан, ремесло в нем передавалось из поколения в поколение, наверное, еще со времен римлян.

Мимо Гозаля, разбрызгивая бурую жижу, пробежал плотный мужичек-дерьмочист с двумя кожаными ведрами в руках. На высокие туфли, шелковые шаровары Гозаля упали зловонные капли. Черный закаменел лицом, рука сама собой полезла за пазуху. Дерьмочист, будто почувствовав неладное, остановился. Он выпустил ведра, вытянул откуда-то из-за спины деревянную палку с крючковатым железным наконечником, что-то вроде багра. Ведра осели, накренились, волнами выпуская свое содержимое. Содержимое потекло в сторону Гозаля.

Мужичек-дерьмочист широко улыбнулся:

– Шел бы ты, добрый человек, восвояси, а то запачкаешься.

Мужик издавал вонь и добродушие. Чтобы не запачкаться, Гозаль обогнул лужу и пошел дальше.

В храме Марии Латинской начиналась служба. Гозалю было наплевать на службу и всю эту латинскую дребедень. Он ждал встречи.

На службу подтягивались прихожане. Закрытый паланкин остановился чуть в стороне от храма. Слуги поставили его на землю и отошли. Гозаль подобрался к паланкину так, чтобы тот загораживал его от любопытных глаз.

– Госпожа?

– Да, Черный… или… как мне называть тебя?

– Зови как угодно, я не боюсь, даже если кто и услышит.

– Как твое дело, Гозаль?

– Я потерял своих людей, а добыча была дрянь. Караван маленький, и груз… дрянь, дерьмо.

– Что с моим поручением? Ты нашел футляр для свитков?

– Я ничего не выгадал с этого чертова каравана. Продавать чертов товар – больше потеряешь. А у меня много людей, они хотят денег.

– Если ты добыл футляр, я дам тебе денег. Твои люди будут довольны.

– А я? Помнишь уговор, госпожа? Я просил за свою работу другого…

– Ты получишь все, о чем мы договорились. Дай футляр.

– Я не захватил его с собой. Забыл. Ведь ты тоже не захватила с собой золото?

– Я забыла. Но если ты придешь ко мне завтра вечером, я расплачусь с тобой сполна и за все.

– О, благодарю, госпожа! Для меня такая честь прийти к вам в дом… Ты ведь теперь такая благородная дама, ты даже стала ходить в церковь.

– Конечно, ведь мой покойный муж был бароном короля Иерусалимского.

– Все твои покойные мужья были высокими людьми.

– Мои мужья тебя не касаются, Черный, они мертвы, а ты пока нет… Ты понял меня?.. Куда ты смотришь?

В храм входила девушка. Вокруг нее было много людей, но для Гозаля была только она… Тоненькая – Гозалю показалось, что он мог бы обхватить ее двумя пальцами… и сломать: стоит только сжать чуть посильнее – и девушка переломится как камышинка. Она была прозрачная, эта девушка, свет проходил сквозь нее, она вся светилась. Она слишком светлая, слишком хрупкая – это страшно. Гозалю вдруг стало страшно, что он может повредить ей, коснуться нечаянно, даже взглядом, и она умрет. Гозалю стало страшно, что кто-нибудь дотронется до нее.

– Кто это?

– Где?

– Вот, подходят к храму.

– Это? Это старик де Ги с сыном, дочерью, ее женихом и прочими домочадцами. А что…

– Она такая красавица. Волосы белые!

– И ты туда же. Далась всем эта бледная девка!

– Мне пока не далась, но клянусь адом дастся…

– Что ты бормочешь? Я хочу, чтобы завтра вечером футляр со свитками был у меня, ты понял, Черный Гозаль?

– А я хочу, чтобы к моему приходу у тебя было мокро между ног, благородная госпожа. Прощай!

– До встречи, Гозаль. А ты, беляночка леди Джоанна… розовое ушко, белокурая прядка… жди от меня подарочек. Ой, жди, красавица, что-то слишком часто ты стала попадаться на моем пути, слишком. Ну, обернись, обернись, детка… Посмотри мне в глаза! Видишь? Видишь меня? Нет? Ну и хорошо. Хорошо… Иди, детка, молись своему богу.

На ночь Черный Гозаль не взял себе проститутку.

Брат Безымянный и брат Указательный не легли спать.

Рыночный мудрец не писал.

Добродушный «жук» не бил жену.

Таинственная госпожа не колдовала.

А тот, кто был Непонятным, видел сны о незнакомой светловолосой девушке.

Утро никто не ждал, и оно пришло как обычно.

Капала вода. Где-то далеко, далеко. Медленно. Человек не видел воду, но он слышал ее. Сначала капля показывалась из маленькой дырочки у самого дна медного сосуда. Она едва выглядывала, словно одним глазком – подмаргивая от любопытства. Потом капля росла, росла, неровно, толчками, и смотрела вниз, во тьму. Капля толстела, наливалась, как спелая слива. Черенок, связывающий ее с влагой сосуда, становился все тоньше, потом он обрывался – капля на неуловимо долгую секунду превращалась в шарик, а потом разбивалась. Это был кап… ведь вода капала.

Человек облизал пересохшие губы. Язык был огромный и шершавый. По лицу человека текла вода. Человек ненавидел воду и хотел пить ее, но по его голове били кувалдой. Сначала кувалда била снаружи – монотонно, через дьявольски равные, отмеренные секунды. Человек сжимался в дрожащий комок, боялся и ждал удара. Каждый раз кувалда била неожиданно. Она била в темя, все время в одно и то же место, в одно и то же место, в одно и то же… Чтобы хоть как-то сбить вымеренность ударов, человек старался двигать головой. Потом кувалда стала бить изнутри и человеку стало все равно. Кувалда взрывалась в его голове, и ударяла сразу в лоб, в темя, в затылок, в глаза, в уши – оглушительно била в уши. Но человек все равно не переставал слышать капли.

Человек не знал, как долго он слушает капли – было слишком темно. Человек начинал молиться богу, но забывал, как его зовут. Он звал сестру и только хотел порадоваться ее выкидышу, как вдруг увидел племянника – он был девочкой. Той самой, которую человек завел к себе, накормил, вымыл, но у него не получилось, потому что он старый и умирает. Он умирает, и сестра умерла, а не племянник. Она врала, что это он заделал ей племянничка. Это был тот хвостатый англичанин, и он, конечно, вспомнил бы как зовут бога, если бы не было так темно…

Хватит.

– Хватит, а то он сойдет с ума и ничего нам не расскажет. Зажги еще один факел, слишком темно. Дай ему пить. В этом подвале так ужасно воняет. Эй! Тадео, ты узнаешь меня?.. Ну, не бойся, не бойся так, старенький Тадео, тебе все равно скоро умирать.

– Ведьма… ты… что… тебе… – Мастер Тадео с трудом переглатывал. Горло болело – когда его душили, чуть не сломали кадык.

– Мне нужно знать, что ты передал своему курьеру в кожаном футляре для свитков и куда курьер это должен увезти. Отвечай, Тадео, ты знаешь, я не люблю пытать людей без нужды, но мой слуга… – женщина показала на кривоногого коротышку с факелом в углу подвала – мой слуга любит.