Преодоление

В селениях кругом лежали тела растерзанных варварами славян. Смрад разлагающихся тел, топот коней и захваченного скота, крики захваченных женщин и детей, стоны умирающих, с содранной кожей стариков. Бумага не вытерпит, если описать все зверства, чинимые обезумевшими варварами.

И вот все сёла побережья Иссык-Куля разграблены и сожжены, население перебито. Оставшиеся в живых молодые женщины и девочки уведены в плен.

Был разграблен, подожжён, но чудом не сгорел Иссык-Кульский Свято-Троицкий монастырь. Некоторые монахи спаслись на острове близ монастыря, другие, не покинувшие монастырь, зверски убиты.

Был захвачен направленный из Пишпека[41 - Впоследствии г. Фрунзе, Бишкек – (прим. авт.).] в Пржевальск транспорт с оружием для формировавшегося отряда.

Озверевшие варвары, встречая даже незначительное сопротивление сельчан отходили, но потом брали коварством и хитростью.

Так столкнувшись с организованным сопротивлением жителей села Кутурга, киргизы предложили провести переговоры на берегу озера и заключить мир.

Кроме своих сельчан в это время в Кутурге собралось много беженцев из Григорьевки, Семёновки, Сазановки[42 - Ананьево – (прим. авт.)] и других окрестных сёл. Крестьяне собрались у озера, где их всех и перебили.

Оставшиеся в живых славяне, не пошедшие на переговоры, днём хоронились в труднодоступных кустарниках, болотах и камышах. Ночами пробирались по оврагам и балкам к селу Преображенскому. Некоторые приплыли на лодках. Со всех малых сёл, хуторов и заимок, крестьяне бежали в волостные центры: Преображенское, Теплоключенское и в уездный город Пржевальск.

Таким же образом пробирались в Преображенское крестьяне из сёл Талды-Суу, Климовки, Долон. Причём, женщины были с малыми, едва ходившими самостоятельно детьми.

Шли вдоль берега Чёрного озера. Вдруг заслышав топот копыт или крики кровожадных джигитов, все взрослые и малые дети немедленно спускались в озеро. Заходили в самую гущу камыша.

Киргизы же проезжая мимо кустов и камыша, кололи наотмашь этот камыш пиками, чтобы никто не остался живым!

За два дня женщины с детьми прошли 14 вёрст, пока, наконец, добрались до села Преображенского.

И что удивительно! Сила воли русских женщин поборола животный страх неминуемой смерти! Это же передавалось и их детям! Никто не плакал, не жаловался на голод и боль! Потому что впереди была цель, – спасти себя, спасти детей, спасти своё будущее! И это придавало веру, выносливость, силу!

Во всех сёлах, где были церкви, организацию защиты сёл брали на себя священники, местные Батюшки.

Как правило, всё ценное имущество и хлеб, свозили к церкви. Вокруг церкви выстраивали защитный круг из телег, брёвен, плугов.

При нападении женщины с малыми детьми закрывались в церкви, а старики, подростки, молодые женщины, способные держать в руках любое орудие защиты, яростно отбивались на выстроенных таким образом баррикадах. Так как знали, что варвары пощады никому не дадут, надеялись только на себя и волю Всевышнего!

И Бог приходил на помощь Православным, глубоко верующим людям.

Так перед отражением атаки киргизов в селе Покровка, что было расположено в 35 верстах от города Пржевальска по южному берегу Иссык-Куля, настоятель Покровского прихода священник Евстафий Малаховский провёл в церкви служение Покрову Пресвятой Богородицы. Затем вместе с диаконом Резниковым и не большой своей свитой совершил трижды Крестный ход вокруг церкви у выстроенных баррикад.

Это был общий предсмертно покаянный плач. При этом Православные славяне пели молитвы, взывали к Всемогущему Богу за помощью.

И помощь пришла!

Каждый раз, когда конные варвары с пиками и саблями приближались к кругу из телег и брёвен, как лошади искусных наездников резко вскакивали на дыбы! Их словно обдавало пышущим жаром небесного огня!

Кони в испуге поворачивали назад, и остановить их уже было не возможно.

Несколько таких попыток напрочь отбило желание варваров брать село наскоком, без серьёзной подготовки!

Глубоко же за полночь, все жители села Покровка, с имуществом и скотом на 420 подводах, покинули родное село и благополучно добрались до уездного центра, города Пржевальска!

Утром же киргизы жестоко казнили 26 человек – проспавший караул, выпустивший из села жителей с обозом.

Этот случай можно было бы отнести к местной легенде, если бы не многочисленные подтверждения данного факта селянами из Покровки! А так же клятвенными свидетельствами самих кара-киргизов, которые никак не могли объяснить «заколдованный огненный» круг, от которого шарахались лошади! Так же киргизы не могли объяснить и глубокий, беспробудный сон, сваливший варваров наступившей ночью. Они даже не услышали, как все жители покинули село с обозом!

Банды кровожадных джигитов перебив людей и разграбив малые славянские селения, заимки[43 - Заимка – однодворное поселение и земельный участок.] и хутора по северному берегу озера, уже кружили вокруг Преображенского, где проживала семья Никиты Тарасовича.

Организовали большую стоянку в поле, за селом Луговым, не доходя четырёх вёрст до Преображенского. Здесь они устроили той.[44 - Той – большое празднество, гуляние до сыта, пир.] Резали баранов, бычков, жгли костры, варили бешпармак.[45 - Бешпармак – отварная баранина с бульоном.] Веселились, устраивали бесчеловечные игры.

Ради забавы, зверски расправлялись с пленёнными крестьянами. Отрезали уши, у женщин груди, выкалывали глаза. Связывали крестьян по рукам и ногам, укладывали рядами и резвились на конях, подвергая тех мучительной смерти под копытами лошадей. Других привязывали к двум лошадям и разрывали на части.

Джигиты мерились силой, разрывая грудных детей своими руками, разбивали их о камни. Насиловали женщин и даже малолетних девочек с звериной жестокостью!

Об этом потом расскажет Шындрыгина Маруся, тринадцатилетней девочкой попавшая в плен к кровожадным джигитам, которая была свидетелем этих чудовищных, звериных забав, вызволенная из плена в результате контратаки Преображенцев. Об этом расскажут и другие свидетели описываемых событий.

Так стояли киргизы несколько дней, собирая силы для нападения на село Преображенское.

Всё это время вдоль гор перегоняли в сторону Сан-Таша[46 - Сан-Таш – здесь, горный перевал (ветер, посёлок).] скот, стада баранов, табуны лошадей. Отправляли награбленное добро, своих жён и детей в Китай.

В селе Преображенском в это время находились восемь солдат, прибывших чинить повреждённый телеграф, пять стражников маковых плантаций, набралось человек тридцать стариков, несколько священнослужителей. Они и руководили обороной села. Основу же обороны составили русские женщины и подростки!

Всё наиболее ценное имущество крестьян свезли к церкви. Подступы к селу забаррикадировали телегами, брёвнами от разобранных домов, железными боронами, плугами.

На окраинах села были выставлены караулы, а на церковной колокольне наблюдательный пункт. Крестьяне знали, что киргизы нападают только на лошадях. Пешими они воевать не умеют!

С трёх сторон село было защищено естественными преградами: высокими обрывами, болотами, рекой, заливом озера под названием Затон, естественными прудами. С юго-восточной, равнинной стороны, вырыли окопы, на брустверах которых установили преграды против конных всадников: брички, плуги, бороны, брёвна.

Работали все кто мог, потому что знали, что пощады от варваров никому не будет! Все защитники от мала до старца были сведены в десятки и взводы, составляющие дружину. Крестьяне были организованы, знали свой участок обороны. Каждый вооружался чем мог: вилами, лопатой, топором, длинной палкой.

Днём и ночью, без перестану работала кузня, изготавливая оружие обороны. С наблюдательного пункта и постов докладывали в штаб, организованный в Церкви, о передвижении тысячных скопищ киргизов.

Общее руководство обороной села, сельчане единодушно доверили волостному священнику, отцу Стефану Якушеву.

В это время в Преображенском уже находились спасшиеся на острове иноки Иссык-Кульского Свято-Троицкого монастыря, во главе с настоятелем оного, архимандритом Иринархом.

Вместе с иноками прибыли застигнутые в Монастыре бунтом священник Сазановской церкви о. Сергий Псарёв, судебный следователь С. Кулаков, и присяжный поверенный Бутин.

Отставной военный Чернов изготовил деревянную пушку. Заряжали её дымным порохом, а в качестве снарядов и картечи, использовали битые бутыли, горшки и чугунки.

Всё это проносилось в памяти Ефима Никитовича.

Вспомнил, как 9 августа утром, он чинил у себя во дворе лобогрейку.[47 - Лобогрейка – сенокосилка.] Ефим Никитович не был призван на германский фронт, так как ему было больше подлежащих призыву лет. Торопился, началась уборка хлеба.

Отремонтировав лобогрейку выехал со двора. Проехал две улицы, и тут ему перешла дорогу с пустыми вёдрами тётка Омельчиха. Её в селе называли колдуньей.

Тут же Ефиму Никитовичу припомнилось, как вчера приезжал к нему домой хороший друг, киргиз, Бегембай и говорил:

– Ефим! Завтра в поле не работай! Киргизы будут бить русских!

Не поверил ему Ефим. Зачем бить русских, когда они делают столько добра киргизам?

И вот отцепив лобогрейку, Ефим Никитович поскакал во весь опор на заимку, где работали его дети, семнадцатилетний Иван и меньшие дочери, Дуся и Арина.