Фрилансер

Как же он правильно поступил – взял и женился на Кэрол. Без обмана, без оглядки на удивление "Клуба семи". И не прогадал, они второй месяц в ближнем бою, который какой-то недотрога назвал серыми семейными буднями. Может у недотрог будни и серые, но у Серебровых они возбуждённые и цветные.

***

Ярославна накручивает телефонный диск. У неё и кнопочный есть, но она старообрядна. Она чтит старые обряды. Например, обои у неё поклеены на газеты. Зачем, спрашивали маляры лет десять назад, стены выровняем, современные обои газет не любят. Но, Ярославна любит как положено, и настаивает на своём. Обряды надо чтить. Ей претит, что нынче хоронят без оркестра, последний путь как-никак. И кружева давно не носят, она последняя кружевница в своём дворе. Телефонному диску Ярославна предана, как шаман бубну. Крутит и заклинает:

– Ответь. Ответь. Ответь.

Номер Джонни близок к завершению. Последний прокрут. Гудок. Ответ:

– Слушаю.

– Джонничка, дорогой.

– Алло.

– Джонничка, дорогой, это я, Ярославна, не клади трубку. Нам надо встретиться. Прошу тебя о встрече

– Зачем?

– Джонничка, дорогой мой. Нам надо объясниться.

Молчание.

– Ты хотел студию. Считай, она у тебя есть. Это я послала украшения. Без меня ты б не узнал, что украшениями твоей мамы завладел Денис. Именно я вернула их тебе. Продашь ювелирку и осуществишь мечту, купишь студию. За всё надо платить, Джонничка, я желаю быть с тобой рядом. Поверь, я не самая худшая плата за успех, есть девушки и постарше.

– Вы ошиблись номером.

– Джонни, это ты?

– Да, Ярославна, это Джонни, но вам не ко мне, а к психиатру.

– Подожди. Мне больше не звонить?

– Нет.

– И я тебя никогда не увижу?

– Очень на это надеюсь.

И Джонни вешает трубку.

"Подожди", – Ярославна продолжает просить, затем переходит на крик: "Подожди!". Сначала в трубку, затем на его фото, смотрящее из красного угла, затем в красный угол воет, затем снимает трубку и крутит телефонный диск вновь.

– Дежурный слушает.

– Я по поводу убийства.

– Какого убийства?

– Хочу признаться в убийстве Дениса Суходольского.

– Переключаю.

Щёлк.

– Следователь Барсуков. Слушаю.

– Хочу признаться в убийстве Дениса Суходольского.

– Как вас зовут?

– Не важно.

– Как не важно, если вы признаетесь в убийстве.

– Хочу признаться, что убийца – Джонни, фотограф. Это он Суходольского топором зарубил.

– Как зарубил?

– Как куренка.

– Доказательства.

– Доказательства не у меня, а у Джонни под диваном. Там паспорт Суходольского и дарственные, который он забрал из квартиры убитого.

Ярославна бросила трубку. Затем быстро оделась и вышла из дома.

– Телефон засекли?

– Татьяна Ярославовна Завьюжинова, проживает… Да, она в соседнем доме с Казанцевым проживает.

– Вот и всё! Живо к Казанцеву. И опергруппу к Завьюжновой, – и дежурному, – обеспечить зеленую волну!

А так как младшие оперуполномоченные застряли в троллейбусе, который застрял из-за обрыва провода, пришлось без них. И у Валентины ребёнок заболел, оказывается. Дознаватель Валентину не отпускает, но, она того и гляди в обморок грохнется, мать, видите ли. Дознаватель Валю отпускает, но с твердым намерением завтра же уволить по несоответствию.

Каплин насупился. Он имеет несколько поводов насупиться: когда ест, пьет или, как сейчас, в бешенстве. Да ещё Барсуков масло в огонь подливает, мол, как погоны обмывать, так к столу не протолкнуться, а как в атаку, так не с кем. Впору патологоанатома брать на обезвреживание. Хорошо Самец всегда при своих. И Ядвига при Самце, в стойке: полная боеготовность, хоть у кого-то.

Барсуков, Каплин, Ядвига, Самец, фотограф – по машинам!

Следственный Форд повизгивая покрышками вырывается на проезжую часть. Это и все звуки. Барсуков запрещает включать сирену, один проблесковый маячок с ума сходит. С сиреной мчатся – плохая примета. Возможно, для кого-то и хорошая, но для Барсукова плохая. Он редко упускает преступников, только если сирена на всю улицу, тогда даже странно, когда преступник ловится, обычно упускается.

***

… и стала Кэрол ощущать себя искусствоведом. Началось с малого. Проходя вдоль полотен, развешанных на стене большого холла нижнего этажа, Кэрол вдруг увидела, что отличает Веласкеса от Рубенса. Вчера ещё не отличала, а сегодня уже не одно и то же. Вроде одно и то же, а разное.

Сделав открытие, Кэрол сильно удивилась. Развернулась и пошла вдоль стены обратно, затем снова вперед.

– Пограничник, поднимайся.