Фрилансер

Упаковывая жемчужную гирлянду поверх коралловых бус, Ярославна не оставила себе ничего, хотя могла. Ярославна уверена, денежная масса обеспечена массой желаний. Две эти массы живут накоротке. И чем больше первая масса, тем надежнее исполнение второй.

Она упаковывала рубиновую брошь с изумрудным оберегом, тыл к тылу, и уже чувствовала, как кончик горячего языка её дотягивается до склеры его обворожительного глаза (любимый, у тебя соринка, мне виднее). Она запускает руки под его майку и нащупывает лопатки. Лопатки горячие, руки ледяные, лопатки сводит судорога, любимый согрейся: коньячок, кружева в клочья, секс.

Ярославна открыла глаза, осмотрелась. Оп-па! А она уже на кухне. Шла лунатиком по его не следу. Теперь сидит, уставилась в хромированный салатник и ничего там не видит. А там ничего и нет. Её поимели как холопку, раздели догола, сняв всё: перстни с бриллиантами, кольца с сапфирами, ожерелья рубиновые на шее, изумрудный браслет с голеностопа, александрит в коробочке…

Роковая ошибка отрезвила. Драгоценности следовало продать.

Да, пришлось бы ждать, продажа дело не быстрое. Но хруст купюр слепит посильнее луча бриллианта. Ярославна совершила непоправимое, отдала Джонни его же предметы от имени Дениса, человека, которого нет.

Резонный вопрос: Ярославна, а причем здесь вы?

Как же она просчиталась в расчетах!

Ярославна пыталась объяснить Джонни, что семейные реликвии вернулись благодаря её вмешательству с топором. Но Джонни не дослушал.

Вторая попытка жизненно необходима.

Ярославна будет доказывать, умолять. Она упадет на колени.

Нет, на колени она уже падала, испугала только.

Она будет стоять.

Стоять до последнего.

***

Человек рождается не по своей воле. Родили без согласия и говорят: Дальше сам. Куда, зачем? Совет: включи дальний свет и дуй вдоль луча.

Но, Кэрол не знала, где у не       дальний свет включается, так бы и не узнала никогда, если бы жизнь сама не повернула рычажок. Жизнь ждала-ждала, когда Кэрол сообразит, да ждать устала. Какие к Кэрол претензии. Она с утра до вечера по клавишам долбила, статьи писала. А так, чтоб подняться над клавиатурой, взглянуть масштабно – никак. А баба-то хорошая. И решила жизнь помочь Кэрол.

Сейчас она у собственного бассейна, но мучается.

На веранде, выходящей в вишневый сад, на журнальном столике из полновесного оникса раскрыты «Роковые яйца», читай – не хочу. Кэрол уверена, кроме яиц Пётр вообще ничего не читал. Да, и зачем ему книги читать – Пётр до всего доходит своим умом. В случае с яйцами его сбило название. Открыл, но втянулся, дочитал, правда, книгочеем, в силу ума своего природного, не стал. Теперь он и Кэрол рекомендует: прочти, говорит, яйца.

Желание мужа – закон. Но, позже.

Ещё недавно Кэрол боялась остаться без средств. С утра до вечера статьи писала. Пальцы её без устали гонялись по клавиатуре. Кэрол иногда представляла, что это не пальцы, а коротконожки – бегут, бегут. Поставила цель накопить на безбедность, но бежала по кругу. А по кругу на безбедность не накопишь. Пальцы-ножки утаптывали пространство, ограниченное манежем клавиатуры, удаляясь от флажка «а», они утыкались во флажок «я», работали будто робот-пылесос, от стенки к стенке метались, высасывая из клавиатуры слова, конвертируя их в рубли, размером своим соотносимым с площадью клавиатуры.

Аренда квартиры, еда, иногда отдых, иногда майки, женские штучки, редко джинсы. Мелочи, но, конец месяца и сальдо объявляет счет: ноль-ноль.

Однажды Кэрол страшно перепугалась, представив, как ломает себе обе руки. Перспектива – голодная смерть на улице, которую не надо арендовать. Перспектива и есть настоящая цель?

И, трах-тибидух как в сказке: Пётр.

К своему новому положению Кэрол привыкла быстро. Она теперь запросто может стать космической туристкой, улететь в космос, если мужа упросит.

Свобода – деньги мужа – набросилась на Кэрол дикими собаками динго. Они рвали её мозг, выбрасывали наружу желания. Теперь она в состоянии исполнить любое желание Джонни. Она может купить ему всё!!!

Есть деньги – нет проблем.

Так она думала до последней встречи с Джонни. И оказалось…

… оказалось, что деньги не решают ничего, их сила – миф, блеф в красивой обертке. Деньги учат лгать, чтобы затем поймать тебя на вранье, кочевряжатся и глумятся. Глум-глум – так хрустят новенькие купюры, когда их разминаешь пальцами.

Растерянность Кэрол у бассейна не ускользнула от Петра.

Кэрол поотнекивалась, но, прижатая к стенке, решила соригинальничать: у фотографа Джонни съехал эмульсионный слой. Пётр не понял. Кэрол перевела: Джонни – лучший фотограф из тех, чьи работы она видела, включая Лялю Кузнецову и Гнисюка. Лучший фотограф решил забросить фотографию и заняться стрижкой собак.

Пётр даже присвистнул: – Он что… (дальше последовало нецензурное слово "охуел")

Кэрол чувствовала, что не смогла обрисовать ситуацию во всем её ужасе. И прибегла к другому образу, упрощённому: Джонни влюбился, вообразил, что Лиза его муза, а музу, которую ему послал всевышний, Джонни послал на фиг.

Последний образ возмутил Петра. Жизнь выучила представителей высшего бизнеса, сросшихся с высшей властью, решать вопросы сразу и наверняка, и Пётр предложил убить Лизу.

– Убить? – не поверила своим ушам Кэрол.

– Есть другие варианты?

Простота решения опешила Кэрол. Взять и убить? Так просто?

Пётр терпеливо разъяснил, что можно и сложно. Да, Кэрол жила вдалеке от реальной жизни, но теперь попала в самое её пекло, в высшее общество.

По-новому растерянное лицо Кэрол молчало. Пётр предлагал варианты:

– Можно утопить в реке, застрелить в городе, зарезать в подъезде. Как вариант – насильственный передоз. Можно пойти путём, подсказанным русской классикой: топором зарубить.

– Бог с тобой, Петя, как можно грех на душу брать. Свят, свят, свят!

– Тогда не хнычь про своего фотографа. Точка.

– Есть же другие варианты, как оторвать его от девки, и вернуть к делу.

– Других вариантов нет, как мужик, говорю тебе, сам он её не бросит.

Кэрол обмочилась глазами.

Мокрые круги на лице аппетитной плюшки не понравились Петру. А дело, повторим, было рядом с бассейном. Кэрол собиралась нырнуть, когда возник разговор. Пётр стоял в так идущих ему плавках в обтяжку. Кэрол в одноразовом купальнике с бантом спереди, вылитая кукла с витрины "Детского мира": левая грудь налита, правая налита, а посредине бантик.

Пётр ухватил бантик за хвостик и пихнул Кэрол в воду.

Верхняя часть её тела осталась в чем мать родила, нижняя в купальных трусах фирмы «Секс бомб». Кэрол упала в бассейн спиной и даже немного ушла под воду. Вода сомкнулась над её лицом, оптически преломляя пропорции потолка, как чёрная тень пантеры на мгновенье заслонила собой кривой потолок. Это пролетел Пётр. Разбег, толчок, полет, нырок.

Подплыв снизу, он пытается развязать бант-трусы, но лишь затягивает узел. Петр напрягается, силясь разорвать лямочки силой, но тщетно, тогда он просовывает пальцы под "секс бомб", хочет тупо стянуть, но раньше надо было. Воздух в легких подходит к концу и Пётр выныривает:

– Уф… ф-р-р… уф…

Кэрол делает, как нравится Петру: полощет груди туда-сюда, поднимая нешуточную волну. Петру нравится подныривать под волну, ведь там такое увидишь! В знак благодарности, он позволяет Кэрол иметь иногда свой взгляд на разные вещи, прислушивается к ней и даже соглашается иногда, если она настаивает, готов пойти на короткие уступки, чтобы порадовать свою плюшку.