Избранные труды

Конечно, определенные свойства лица, совершившего общественно опасное деяние, могут иметь и уголовно-правовое значение. В данном же случае речь идет о таких свойствах, которые в той или иной степени затрудняют гражданину реализацию его прав. Дифференциация судопроизводства направлена здесь на нейтрализацию указанных негативных моментов. Поэтому применительно к рассматриваемым проблемам несовершеннолетие, физические и психические недостатки и др. Имеют уголовно-процессуальное значение, а сформулированное выше основание – наличие определенных свойств у лица, в отношении которого ведется производство, или у лица, пострадавшего от преступления, – является уголовно-процессуальным основанием дифференциации.

4. В качестве одного из оснований дифференциации (по терминологии М. Л. Якуба – свойств) выдвигается общественно-политическое значение дел данной категории.

В общественной значимости дела чаще всего отражается общественная опасность преступления.

Но возможны ситуации, когда примерно тождественные по степени общественной опасности преступления приобретают различную общественную значимость либо дело о преступлении, не представляющем большой общественной опасности, приобретает большой общественный резонанс.

Таким образом, общественная опасность деяния и общественная значимость дела о нем – понятия, не всегда совпадающие: первое – уголовно-правовое понятие, второе – уголовно-процессуальное. Отсюда следует вывод о том, что общественная значимость дела также является уголовно-процессуальным основанием дифференциации. Общественно-политическая значимость дел как основание дифференциации находит свое выражение в действующем уголовно-процессуальном законодательстве. По целому ряду составов преступлений, за совершение которых не предусмотрено значительного наказания, единственной формой досудебной подготовки материалов является, тем не менее, предварительное следствие. К их числу относятся некоторые государственные преступления: нарушение национального и расового равноправия (ст. 74 УК), уклонения от очередного призыва на действительную военную службу (ст. 80 УК), ряд хозяйственных преступлений.

По этому же основанию (особое общественное значение) дела частного обвинения могут быть преобразованы в дела публичного обвинения. Возможны и иные ситуации, когда конкретное дело приобретает особую общественно-политическую значимость. Поэтому в уголовно-процессуальном законе следовало бы закрепить общее правило, в соответствии с которым по решению следователя, прокурора, суда могло бы быть применено производство с более сложными процессуальными формами, если дело приобрело особую общественно-политическую значимость.

5. Имеет ли значение для дифференциации уголовного судопроизводства личный интерес? Одним из свойств, обусловливающих дифференциацию, М. Л. Якуб называет «значение, которое имеет преступление для интересов отдельных лиц, тех или иных ведомств, организаций и предприятий».

Что касается интересов ведомств, учреждений и предприятий, то трудно себе представить, каким образом их интересы могут влиять на выбор того или иного по сложности вида уголовного судопроизводства и какими критериями при этом следовало бы руководствоваться.

Иное отношение должно быть к интересам частных лиц, в первую очередь заинтересованных в ходе и исходе производства по конкретному уголовному делу. Данная проблема связана с проблемой более высокого порядка: о соотношении частного и публичного начал в уголовном производстве. Традиционно принято считать приоритетным в советском уголовном судопроизводстве публичное начало в сравнении с интересами отдельных лиц.

Вместе с тем уголовно-процессуальное законодательство вовсе не исключает влияния личного интереса на ход и исход уголовного дела. Так, не подлежит прекращению дело по нереабилитирующим основаниям, если против этого возражает обвиняемый; без жалобы потерпевшего не может быть возбуждено дело частного или частно-публичного обвинения. В наибольшей степени интересы обвиняемого и потерпевшего учитываются по делам частного обвинения.

По мере дальнейшей демократизации нашего общества уголовное судопроизводство еще в большей степени будет учитывать личные интересы, прежде всего, основных участников процесса – обвиняемого и потерпевшего. В рамках проблемы дифференциации это будет означать, что интересы лица, в отношении которого ведется судопроизводство, и интересы пострадавшего от преступления будут признаны одним из уголовно-процессуальных оснований дифференциации.

В частности, по делам с протокольной формой подготовки материалов как лицо, в отношении которого ведется производство, так и пострадавший от преступления не имеют той совокупности прав, которыми наделены соответствующие участники в производствах с более сложными процессуальными формами, что затрудняет для них возможность защитить свои материальные (в широком смысле) интересы. Поэтому было бы логичным предусмотреть в уголовно-процессуальном законе правило о том, что протокольное досудебное производство по требованию лица, в отношении которого оно ведется, или по требованию пострадавшего от преступления должно быть заменено на обычное производство. По делам частного обвинения пострадавший от преступления нередко выполняет не свойственную для частного лица в советском уголовном судопроизводстве функцию досудебной подготовки материалов, не обладая для этого никакими полномочиями. Конечно, он может обратиться к прокурору. Однако прокурор откажет в возбуждении уголовного дела и в производстве предварительного расследования, если не будет оснований, предусмотренных ч. 3 ст. 27 УПК. В связи с этим можно внести предложение: предусмотреть в уголовно-процессуальном законе право потерпевшего обратиться к прокурору с ходатайством о проведении предварительного расследования. В этом случае прокурор при наличии оснований возбуждал бы уголовное дело и направлял его для производства дознания или предварительного следствия.

Таким образом, основаниями дифференциации советского уголовного судопроизводства являются:

– уголовно-правовое (степень общественной опасности преступления);

– уголовно-процессуальные (степень сложности установления фактических обстоятельств дела; наличие определенных свойств у лица, в отношении которого ведется производство, или у лица, пострадавшего от преступления; общественная значимость дел; интересы лица, в отношении которого ведется производство, или лица, пострадавшего от преступления).

Рассмотренные основания дифференциации используются не только для разграничения основных производств по степени сложности процессуальных норм в целом, но (на основе конкретизации этих оснований) и при необходимости замены в конкретных случаях одного вида производства на другой. При этом должна допускаться замена только менее сложного производства на более сложное, но не наоборот.

Углубление дифференциации основных производств

Действующую систему основных производств представим в виде схемы на рис. 6.

Рис. 6.

Проблемы углубления дифференциации основных производств можно рассмотреть, во-первых, применительно к стадиям или этапам уголовного судопроизводства, и, во-вторых, применительно к видам основных производств. Конечно, деление это весьма условно, поскольку особенности отдельных видов основных производств проявляются в конкретных стадиях уголовного судопроизводства. Поэтому оно используется лишь для удобства изложения материала.

Досудебное производство по ныне действующему уголовно-процессуальному законодательству осуществляется в форме досудебного протокольного производства, дознания и предварительного следствия. При этом различия в процессуальном режиме дознания и предварительного следствия сводятся к следующим моментам: 1) при производстве дознания не участвует защитник; 2) потерпевшему, гражданскому ответчику, гражданскому истцу и их представителям не предъявляются для ознакомления материалы дела; 3) обжалование вышестоящему прокурору не приостанавливает исполнение любых указаний прокурора, осуществляющего надзор.

В литературе давно уже оспаривается правомерность ограничения прав некоторых участников при производстве расследования в форме дознания. Многие авторы обосновывали необходимость упразднения дознания как самостоятельной формы предварительного расследования[245 - См., например: Мурашев С. В., Бородин С. П. О путях совершенствования предварительного следствия // Советская милиция. 1969. № 10. С. 5; Элькинд П. С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. Л., 1976. С. 70; Ларин А. М. К прогнозу развития советского уголовного процесса // Совершенствование законодательства о суде и правосудии. М., 1985. С. 31.]. Аргументом в поддержку этого предложения служит и тот факт, что в настоящее время фактически произошло «сращивание» следственного аппарата МВД с аппаратом дознания. В этих условиях разница между дознанием по делам, по которым предварительное следствие необязательно, и предварительным следствием (осуществляемым в основном следователями МВД) несущественна не только по процессуальному режиму, но и по фактическому положению дел. При таком положении действительно нецелесообразно сохранять дознание как самостоятельную форму предварительного расследования. Если же будут реализованы давние предложения об удалении следственного аппарата из системы МВД, то создадутся иные условия. Тогда наряду с протокольным досудебным производством, с одной стороны, и предварительным следствием – с другой, возможно будет сохранить дознание как самостоятельную форму досудебного производства. Оно, как и сейчас, осуществлялось бы в сокращенные сроки по делам о преступлениях, не представляющих значительной общественной опасности и не отличающихся особой сложностью установления фактических обстоятельств. При этом имеющиеся сейчас ограничения прав участников производства (в сравнении с предварительным следствием) следовало бы устранить.

Однако в этом случае наличие двух форм предварительного расследования не являлось бы следствием дифференциации, поскольку процессуальные режимы дознания и следствия не имели бы существенных различий.

Важным основанием дифференциации досудебного производства, несомненно, является уголовно-правовое основание – степень общественной опасности преступлений. Находят свое выражение в досудебном производстве и уголовно-процессуальные основания дифференциации.

Так, по делам несовершеннолетних и лиц, страдающих психическими или физическими недостатками, единственной формой досудебного производства и впредь должно оставаться предварительное следствие с предусмотренными дополнительными особенностями.

Необходимо сохранить и ныне действующее правило о том, что в конкретном случае, исходя из процессуальных критериев, возможно более сложное производство, чем то, которое предусмотрено для данной категории преступлений, но ни в коем случае невозможно менее сложное производство.

Законодатель в настоящее время нашел оптимальный вариант, предусмотрев досудебную подготовку материалов в двух формах: протокольное производство и предварительное расследование. И вряд ли есть необходимость в разработке и закреплении иных форм досудебного производства. В этом смысле в углублении дифференциации досудебного производства необходимости нет. Однако это не означает, что не нуждаются в совершенствовании указанные выше формы досудебной подготовки материалов, особенно протокольное досудебное производство. Но эти проблемы – предмет самостоятельного исследования. На некоторых из них остановимся в следующей главе.

Особенности судопроизводства в судебных стадиях менее существенны, чем в стадиях досудебных.

В стадии предания суду, или, точнее, в стадии судебного подготовительного производства, эти особенности заключаются в следующем.

1. По делам частного обвинения и по делам с протокольной формой досудебной подготовки материалов в этой стадии осуществляются: а) возбуждение уголовного дела; б) предание суду; в) подготовительные действия к рассмотрению дела в судебном заседании (в то время, как по другим поступавшим в суд делам вопросы, указанные в п. «а», не разрешаются, поскольку уже решены в досудебном производстве).

2. По делам о преступлениях несовершеннолетних и о преступлениях, за которые в качестве меры наказания может быть назначена смертная казнь, предание суду осуществляется в распорядительном заседании суда коллегиально, в то время как по другим категориям дел – единолично народным судьей или членом соответствующего суда.

В стадии судебного разбирательства особенности производства также менее значительны в сравнении с производством досудебным, например по делам о преступлениях несовершеннолетних:

а) обязательность участия защитника и необязательность для суда отказа от него;

б) участие в судебном заседании законных представителей несовершеннолетнего подсудимого;

в) участие в судебном разбирательстве представителей предприятий, учреждений и организаций;

г) возможность удаления подсудимого из зала судебного заседания на время исследования обстоятельств, могущих отрицательно повлиять на несовершеннолетнего;

д) обязанность суда дополнительно обсудить вопросы о возможности отсрочки исполнения приговора и о необходимости назначения общественного воспитателя в случаях условного осуждения, применения меры наказания, не связанной с лишением свободы или отсрочки исполнения приговора;

е) возможность превращения уголовного дела с применением к несовершеннолетнему одной из мер воспитательного характера.

По другим категориям дел особенностей[246 - Кроме обязательного участия защитника (ст. 49 УПК) и необязательности для суда отказа от защитника (ст. 50 УПК).] в стадии судебного разбирательства действующее уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает.

Между тем в уголовно-процессуальной литературе значительное распространение получило мнение о необходимости дифференциации и судебного разбирательства уголовных дел. При этом одна группа авторов (М. С. Строгович, П. С. Элькинд и др.), отрицая дифференциацию уголовного судопроизводства, допускала, вместе с тем, возможность более сложной процедуры по определенным категориям дел. Другие авторы (П. Ф. Пашкевич и др.) подходили к проблемам дифференциации также односторонне – только в плане упрощения. Более предпочтительной является иная позиция: по одним категориям дел возможно упрощение судебного разбирательства, а по другим – его усложнение.

Для дифференциации судебного производства по уголовным делам имеются те же предпосылки, что и для дифференциации досудебного производства. Чем более общественно опасно преступление, дело о котором рассматривается в суде, тем в меньшей степени нужна быстрота, в большей степени опасны ошибки, а значит, необходимы дополнительные гарантии. Напротив, по делам, не представляющим большой общественной опасности и не являющимся сложными по установлению фактических обстоятельств, возможно упрощенное производство.

Одним из первых шагов в этом направлении явилось бы изменение состава судебной коллегии, рассматривающей дела по первой инстанции. Дела о наиболее тяжких преступлениях, за совершение которых предусмотрена смертная казнь, следовало бы рассматривать по первой инстанции коллегией в составе двух профессиональных судей и трех народных заседателей[247 - Предложение об увеличении числа народных заседателей до 4–6 человек и более и профессиональных судей до 2–3 человек по делам о преступлениях, за которые могут быть назначены длительные сроки лишения свободы или смертная казнь, поддерживают многие советские процессуалисты, а также руководящие работники правоохранительных органов (см., например: Добровольская Т. Н. Расширять участие народных заседателей в рассмотрении уголовных дел краевыми (областными) судами // Сов. юстиция. 1957. № 1. С. 21–22; Анашкин Г.3. Некоторые вопросы кодификации уголовно-процессуального законодательства РСФСР // Там же. № 2. С. 34–38; Якуб М. Л. Демократические основы советского уголовно-процессуального права. М., 1960. С. 100; Он же. Развитие законодательства о судопроизводстве // Сов. юстиция. 1961. № 22. С. 16; Процессуальная форма в советском уголовном судопроизводстве. М., 1981. С. 127 и др.).].

По этим делам необходимо не только увеличение числа судей, имеющих жизненный опыт (народных заседателей), но и судей, имеющих высокую профессиональную квалификацию, поскольку именно при рассмотрении этих дел чаще возникают сложности не только в установлении фактических обстоятельств, но и в правильной их юридической оценке. Именно по такому пути идет уголовно-процессуальное законодательство большинства европейских социалистических государств[248 - См.: Уголовный процесс в европейских социалистических государствах. М., 1978. С. 43–45.].

Значительное увеличение числа народных заседателей вряд ли имеет смысл. Реализация этого предложения, по сути, означала бы введение в советский уголовный процесс суда присяжных. Предложение о разделении функций судьи и народных заседателей (народные заседатели решали бы вопрос о виновности, а профессиональные судьи – вопросы о наказании) высказано многими авторами[249 - См., например: Рахунов Р. Д. Некоторые вопросы уголовного судопроизводства // Известия. 1957. 27 марта; Он же. Суд и народные заседатели // Лит. Газета. 1967. № 15; Бурлацкий Ф. Вопросы государства и права в проекте Программы КПСС // Коммунист. 1961. № 13. С. 47; Кан Н. П. Некоторые пути совершенствования уголовного судопроизводства // Сов. государство и право. 1963. № 12. С. 105; Нажимов В. П. О дальнейшем развитии советского уголовного процесса // Вопросы осуществления правосудия по уголовным делам. Калининград, 1984. Вып. 12. С. 8–10.].

Против реализации этого предложения можно привести следующие аргументы.

При решении вопроса о виновности кроме жизненного опыта необходимы и юридические знания: признание виновным или невиновным только на основе жизненного опыта, убеждения, обыденного правосознания, но вопреки требованиям закона – противоречило бы Конституции СССР и сложившимся в юридической науке фундаментальным теоретическим концепциям, пересматривать которые вряд ли имеет смысл. Поэтому при решении вопроса о виновности необходима помощь юриста-профессионала – профессионального судьи. С другой стороны, при решении вопроса о наказании (возможно, даже в большей степени, чем при решении вопроса о виновности) необходимы те качества, которые есть у народных заседателей и которые могут отсутствовать в силу профессиональной деформации у профессиональных судей[250 - Как это отмечается в литературе, степень активности народных заседателей выше при решении вопроса о наказании, чем при решении всех других вопросов (см.: Грошевой Ю. М. Проблемы формирования судейского убеждения в уголовном судопроизводстве. Харьков, 1975. С. 59–60; Радутная Н. В. Народный заседатель. М., 1973. С. 22–23).]. Как писал И. Д. Перлов, разделение полномочий судей привело бы к утрате главного преимущества единой судебной коллегии – органического сочетания юридической зрелости профессиональных судей и жизненного опыта народных заседателей[251 - Перлов И. Д. За и против // Лит. газета. 1967. 19 июня. – Спустя более чем двадцать лет в этой же газете была опубликована беседа с председателем Верховного Суда СССР В. И. Теребиловым, который по данному вопросу выразил такое же мнение (см.: Чего мы ждем от судебной реформы // Лит. газета. 1988. 27 апр.).].

Аналогичные суждения имеются во многих работах советских процессуалистов[252 - См.: Радутная Н. В. Народный заседатель. М., 1973. С. 22–23; Карев Д. С. Законодательство об устройстве суда в СССР и союзных республиках // Сов. государство и право. 1957. № 5. С. 69. Перлов И., Миньковский Г., Рагинский М. Обсуждаем вопросы судопроизводства // Известия. 1957. 19 марта; Арсеньев В. Научно-методическая конференция в Верховном суде СССР // Соц. законность. 1966. № 9. С. 16; Каминская В. И. Еще раз о непрофессиональных судьях // Сов. юстиция. 1965. № 9. С. 22–23; Якуб М. Л. Процессуальная форма в советском уголовном судопроизводстве. М., 1981. С. 127–128; Алексеев Н. С., Даев В. Г., Лукашевич В.3. Правосудие в СССР // 70 лет Советского государства и права. М., 1987. С. 540–557, 572–593; Понеделков М. И. Участие народных заседателей в рассмотрении уголовных дел. М., 1978. С. 7–10.].

Итак, по делам об особо опасных преступлениях, за которые в качестве наказания может быть назначена смертная казнь, состав судебной коллегии в суде первой инстанции должен быть увеличен до двух профессиональных судей и трех народных заседателей. По этим же делам должно быть обязательным участие защитника и прокурора как в стадии предания суду (подготовительного досудебного производства), так и в стадии судебного разбирательства.

С другой стороны, по делам о преступлениях, не представляющих большой общественной опасности, следовало бы предусмотреть возможность единоличного судебного разбирательства. При этом речь идет не о возрождении так называемых дежурных камер народного суда, в которых дело разрешалось судьей единолично судебным приказом без его рассмотрения в судебном заседании[253 - Подробнее см.: Якуб М. Л. Процессуальная форма в советском уголовном судопроизводстве. М., 1981. С. 118–119; Лиеде А. А. Производство по делам о хулиганстве // Вопросы уголовного права и процесса. Рига, 1969. С. 146–147. – критикуя подобный порядок разрешения уголовных дел, многие авторы ограничиваются следующим аргументом: восстановление дежурных камер суда по соответствующим категориям уголовных дел будет безусловным шагом назад по сравнению с демократическими завоеваниями социалистического правосудия, возвратом к прошлому, отжившему, не оправдавшему себя на практике (см.: Шайкин Б. Отклики читателей // Соц. законность. 1975. № 2. С. 64; Элькинд П. С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. Л., 1976. С. 81 и др.). Однако на это можно было бы возразить следующее. Во-первых, один и тот же правовой институт, не оправдавший себя в одних условиях, может оказаться приемлемым в других, изменившихся условиях. Во-вторых, факт отмены института дежурных камер сам по себе не может служить доказательством ненужности этого института в тех условиях, когда он действовал. Определенные верные выводы можно сделать только на основе серьезного исторического анализа. Между тем в процессуальной литературе того времени имеются положительные оценки института упрощенного судебного производства (см.: Арсеньев Б. Процессуальные особенности рассмотрения дел о прогулах и самовольном уходе с работы // Сов. юстиция. 1940. № 1–3). В-третьих, кроме института дежурных камер советское уголовно-процессуальное законодательство предусматривало и иные формы судебного сокращенного производства (см. Цит. работу Б. Арсеньева).]. На данном этапе наши предложения сводятся к тому, чтобы разрешение определенных уголовных дел осуществлялось единолично судьей, но на основе их рассмотрения в судебном заседании с участием обвиняемого, потерпевшего, защитника, прокурора, с вызовом и допросом свидетелей, исследованием других доказательств. В дальнейшем порядок судебного разбирательства по этим делам можно было бы в определенных разумных пределах упростить на основе сложившейся к тому моменту судебной практики. Противников единоличного рассмотрения каких бы то ни было уголовных дел[254 - См., например: Добровольская Т. Н., Элькинд П. С. Уголовно-процессуальная форма, процессуальные нормы и производства // Юридическая процессуальная форма: теория и практика. М., 1976. С. 267; Элькинд П. С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. Л., 1976. С. 68–85; Якуб М. Л. Процессуальная форма в советском уголовном судопроизводстве. М., 1981. С. 118–121; Алексеев Н. С., Даев В. Г., Кокорев Л. Д. Очерк развития науки советского уголовного процесса. Воронеж, 1980. С. 206.] значительно больше, чем сторонников этой идеи[255 - См.: Теребилов В. И. Правосудие и время // Известия. 1986. 25 окт. – Этот вопрос рассматривался на Всесоюзном совещании руководящих работников судов и органов юстиции 21 декабря 1987 г. (см.: Бюллетень Верховного Суда СССР. 1988. № 1. С. 4).].

Аргументом против единоличного рассмотрения уголовных дел служит то обстоятельство, что Конституция СССР предусматривает осуществление во всех судах коллегиального рассмотрения уголовных и гражданских дел. Однако это формальный аргумент. В условиях перестройки будут нуждаться в пересмотре многие положения Конституции СССР, в том числе и такие, без которых невозможна радикальная судебная реформа[256 - Так, В. М. Савицкий, наряду с другими предложениями, считает необходимым, чтобы народные судьи и члены вышестоящих судов избирались Верховным Советом союзной республики или назначались Президиумом Верховного Совета союзной республики (см.: Савицкий В. М. Престиж суда // XXVII съезд КПСС и укрепление законности и правопорядка. М., 1987. 173 С.; Он же. А судьи кто? // Правда. 1987. 19 мая). Принятию последнего предложения также предшествовало бы изменение конституционной нормы, декларирующей образование всех судов на началах выборности судей и народных заседателей.]. Это не означает, что принцип коллегиальности вообще утратит силу. Он будет действовать по другим категориям дел, а в кассационной и надзорной инстанции – в том числе и по тем делам, которые в суде первой инстанции рассматривались бы единолично народным судьей.