Хочу, чтобы меня слышали! Книга 2. Золото Разрушителей

Так и прижилась изгнанница у доброй женщины, которая сама со временем привязалась в Галине, как к родной дочери.

На машинке Галя научилась печатать очень быстро, с грамотностью у нее тоже было все в порядке – сказалась любовь к чтению.

Через некоторое время ее перевели из уборщиц в райкоме комсомола, куда она попала благодаря знакомствам тети Лены, в секретари – машинистки.

Ее стали замечать, привлекать на разные мероприятия.

Полюбили ее все без исключения – и девчонки и парни. За доброту, безотказность, работоспособность. И конечно – за красоту!

Многие парни добивались ее благосклонности, но она никого не выделяла, со всеми вела себя ровно и по – доброму.

Выяснилось, что у нее очень красивый голос и комсомольцы тут же затащили ее в художественную самодеятельность, где она стала петь в хоре, а потом уже и солировать под гармонь Виктора Рыбного – заведующего отделом, парня – красавца с пышным чубом, по которому «сохли» все без исключения райкомовские девчонки, кроме нее.

Предложили и койку в общежитии, но тетя Лена и слушать ничего не захотела – оставила у себя.

Наконец – то наступил счастливый период жизни – однажды вечером она призналась тете Лене, что наконец – то поняла, как это – быть счастливым.

Тетя Лена тогда улыбнулась, обняла Галю и неожиданно разговорилась, хотя до этого в многословии замечена не была – Галю иногда даже пугала молчаливость домохозяйки, все казалось, что она что-то не так делает.

– Ой, доченька – впервые именно так обратилась к ней тетя Лена – подскажу тебе с высоты своих лет – что же это такое – счастье и как не спугнуть его. Мы с тобой обе счастьем этим не избалованы. У тебя – одни беды, у меня – другие. В прошлом у нас – одни несчастья, а про будущее и думать страшно.

Как я была счастлива, когда муж мой незабвенный с фронта вернулся! Израненный весь, да истерзанный. По ночам во сне продолжал воевать – все бежал куда – то, кричал, стонал от боли физической, а больше – от боли душевной…

А я все одно была счастливой – не многим так повезло, почитай, у всех моих знакомых мужья да сыновья в земле чужой, да неизвестной схоронены…

А как не стало его – тьма пеленой мне глаза закрыла, жить не хотелось, а уж про счастье и не мечталось. Так и думала, что в одиночестве буду доживать свои дни. А тут ты появилась, такая же разнесчастная, и вот теперь из этих несчастий маленькое счастье у нас с тобой сложилась.

Вот как в жизни бывает! Жить надо настоящим. Это единственное, что у нас есть. Прошлое ушло, будущее еще не наступило, да и будет ли оно таким, каким мы его представляем?

А что прошлое? Учиться надо на его ошибках, плохое – забыть и наслаждаться приятными воспоминаниями, но не цепляться за них и не позволять им себя преследовать.

О будущем мечтать можно, конечно, но без одержимости.

Любить надо настоящее – только тогда ощутишь счастье.

Но нужно обязательно благодарить судьбу за все.

За хорошее и за плохое. Потому что хорошее делает нас счастливыми и добрыми, а плохое – мудрыми, поскольку опыт дает.

Удовольствие и боль – это часть нашего жизненного пути – так учил меня мой отец.

И еще надо верить, что в самые тяжелые времена оттуда, сверху – тетя Лена осенила себя крестным знамением – тебе помогут всегда! Там – она многозначительно подняла руку вверх – не дают больше испытаний, чем мы можем вынести.

…Сказать, что Гале нравилось все – и работа, и самодеятельность, и жизнь с тетей Леной – значит, ничего не сказать.

Работа инструктором райкома комсомола ее просто увлекла – она не сидела на месте, как многие. Часто ездила по району, забиралась и в становища оленеводов, и в артели старателей.

Везде ее ждали, везде радовались ее приезду. Она была человечек – радость для тех, кого посещала и палочкой – выручалочкой для своих коллег.

Она не только стремилась помогать людям, но и умудрялась притащить с собой артистов или кинопередвижку, чтобы скрасить непростую и нелегкую жизнь людей.

Незаметно так пролетели годики и наступило совершеннолетие.

День рождения отмечали в шумной большой компании коллег – комсомольцев.

Веселились, пели озорные частушки, плясали кадриль.

В их дружную компанию неизвестно откуда затесался незнакомый молодой человек – раньше она его не видела.

Он был невысокого роста, с пронзительным взглядом голубых глаз, которые не отводил от нее весь вечер.

Одет он был с шиком – в светлом полосатом костюме, красивых ботинках, белой рубашке с галстуком, чем очень выделялся на фоне комсомольских работников, одетых либо в военную форму, либо в самосшитые сатиновые шаровары с курткой – «бобочкой».

Он пялился на нее весь вечер, но подойти почему – то не решился – видимо, не нашел предлога.

Танцевать он не танцевал, а просто сидел и выпивал помаленьку с парнями.

Он ей не понравился совсем – не любила она пижонов, которые за всю свою жизнь «палец об палец не ударили», не работали, то есть, а шикарно жили «на шее» у влиятельных родителей.

Закончился праздник, и проводить ее до дому вызвался аккомпаниатор хора – Виктор Рыбный, давно тайно и безнадежно вздыхавший по ней.

Галя, наскоро пожав его потную и дрожащую от волнения руку, быстро юркнула в калитку дома.

Но как только Виктор растворился в темноте, из-за дерева послышался незнакомый голос:

– Ну, привет, моя раскрасавица! – и из тени вышел этот самый пижон.

Галина никогда не была трусихой – случалось, что они вдвоем с отцом ходили даже на крупного зверя. Не на медведя, конечно, но рысь брали легко, и лося тоже.

Но сейчас она от неожиданности ойкнула и сама на себя рассердилась за это.

– Здравствуй, пижон, – с вызовом ответила она – костюмчик не испачкал случаем, хоронясь в кустах? Может я и красавица, да не твоя – непривычно для себя дерзила она – и твоей никогда не буду.

– Как знать, как знать…? – тихо произнес он, медленно подходя ближе – а я вот другого мнения, и скажу только для тебя одной и по большому секрету – именно тебя сегодня я выбрал в жены. И не позже, чем через три месяца мы поженимся. Про тебя я знаю все, а меня зовут – я специально буду говорить медленно, чтобы ты запомнила – Владимир Афанасьевич, прошу любить и жаловать! И мне – двадцать два года. А живу я здесь – в Зее. Пока…