Золото для дураков

Фридман одобрительно поцокал языком.

– Ай да Витюша! Ай да молодец! Уконтропупил всё-таки внучку! Мизансцена понятна без слов: тайный, неравный брак, с последующим входом в семейство банкиров Унгертов! Прости меня дуралея, Виталий Игнатьевич, но на хрена козе баян, если она нот не знает. Зачем тебе вязаться в воровские дела, если ты приобретаешь такой кошелёк, как Марина Бирюкова-Унгерт?

– Ах, если бы было так просто! Я подозреваю, что женитьба на внучке ещё не открывает настежь сейфы деда. Думаю, что банкиры – народец, как никто другой, знают закон размножения денег.

– Поделись…

– Капитал умножается не делением, а ростом долга и экономией.

– Какой смысл тогда жениться? Зачем тебе Марина без денег-то? Ну, нарожает она тебе детей, как моя Сара, со скоростью швейной машинки. Их же, между прочим, кормить надо, выращивать, так сказать, эти грёбаные цветы жизни на собственной могиле!

– Не скажи, Фридман! Какой ни какой, а капиталец в приданое они всё же положат, а, главное, допустят на правах родственника к лёгким кредитам. Допускаю, что первые кредиты будут небольшими, с короткими сроками погашения. После такой проверки на вшивость, наверняка, допустят до настоящих денег. Так у нас появится «шиш» в кармане, на который мы откроем «Торговый Дом «Версаль» и выедем с ним на столбовую дорогу в миллионщики!

– Твоими устами да мёд бы пить, Виталий Игнатьевич! Как бы ни вышло по-российски.

– Это как?

– Как всегда, через пень в колоду.

– Не каркай, греческая морда! Завтра продам на свадебные расходы ещё один жёлтый бриллиант, и, в путь дорожку за счастьем!

Глава пятая

Никодим Емельянович охотился. Он ловил в своей черепной коробке удачную мысль, но безрезультатно. Главное, ощущение её присутствия было, а поймать не удавалось. Мешала назойливая комариха. Она упорно домогалась следовательского тела.

Комариха была мелка, юрка, зла и голосиста. Её писк слышался то справа, то слева, то спереди, то сзади, то снизу, то сверху. Ловля её рукой, битьё свёрнутой газетой, ладонью и кулаком только сотрясали воздух и нервы Никодима Емельяновича.

«Какая бесцеремонная тварь!» – возмущался господин следователь. – «Интересно было бы посмотреть на наглую рожу комарихи, когда б я её сам за жопу укусил».

Вдруг насекомое затихло. Наступила сторожкая тишина. Следователь напрягся. Он не верил, что комариха добровольно отказалась пожрать на халяву, но такой подлянки Никодим Емельянович от неё не ожидал. Комариха сидела над головой Строкова на потолке. В безопасности она набиралась сил и наглости для очередной атаки.

В абсолютной тишине Никодим Емельянович застыл египетским сфинксом и, только вращающиеся из стороны в сторону глаза, да приготовленные для молниеносного удара руки, выдавали в нём живого человека.

Тем временем, одуревшая от голода комариха, сорвалась в крутое пике. В беззвучном режиме, метнулась к господину следователю, метя своим ненасытным жалом прямёхонько в центр его морщинистого лба. Её наглая выходка могла окончиться успехом, но она попала жалом между двумя глубокими морщинами. Ей пришлось встать вверх задницей, чтобы добыть хотя бы капельку крови. На это ушло драгоценное время.

Кусать комариху за жопу в отместку господин следователь не стал. Несолидно, знаете ли, государственному чиновнику мстить, таким образом, всякой мелочи. Вместо этого, он, со всей дури, ударил себя открытой ладонью по лбу. Звук вышел серьёзный. Даже звякнуло плохо закреплённое в раме стекло. Сила удара оказалась такой, что не только размазала тщедушное тельце жадной до крови комарихи по лбу следователя, но и ощутимо взболтнуло его мозги. От чего, удачная мысль, которую пытался поймать господин Строков, неудачно вывалилась из своего потаённого места и была тут же схвачена Никодимом Емельяновичем.

Господин следователь связал в единое целое: изъятые им из продажи жёлтые бриллианты с давнишней кражей драгоценностей у княгини Голицыной. Первый жёлтый бриллиант попал в руки Никодима Емельяновича случайным делом. Хозяин ювелирной лавки оказался совестливым человеком и добровольно сдал подозрительный камень в сыскную полицию.

Придворный ювелир герр Борге уверил господина Строкова, что жёлтый бриллиант, камень редкий и, судя по огранке, скорее всего, является составной частью целого гарнитура украшений. Вооружившись мнением герр Борге, Никодим Емельянович разослал по всем возможным местам продажи драгоценных камней полицейское уведомление, мол, при предъявлении к продаже бриллиантов жёлтой масти, препятствий не чинить, камни купить, продавца не задерживать, но крепко запомнить.

Результат кропотливой работы лежал перед господином следователем в четырёх сафьяновых коробочках. Все четыре жёлтых бриллианта продал один человек – корнет. Подробное описание его внешности имелось, но поиски среди военных оказались бесплодны. У Никодима Емельяновича создалось устойчивое впечатление о таинственном красавчике – корнете, как о чёртике из табакерки. Казалось, он появляется в самых неожиданных местах только для продажи бриллиантов, а затем, в этой же табакерке и прячется.

Следователь поднял из архива свои старые записи по краже фамильных драгоценностей в усадьбе Голицыных, случившейся много лет тому назад. В описи похищенных ювелирных изделий, среди прочих, значился золотой гарнитур: кольцо, серёжки и кулон с жёлтыми бриллиантами, работы парижской мастерской «Мон Плезир».

Вообще, несмотря на то, что расследование кражи фамильных драгоценностей в семействе князей Голицыных послужило началом карьерного взлёта уездного следователя Строкова, у Никодима Емельяновича от своей работы по этому преступлению в душе остался осадок глубокой неудовлетворённости.

Для постороннего человека и начальства вора лихо поймали по горячим следам. Злоумышленник при аресте оказался пьян в люлю и к допросу не годился. Его заперли в камеру, в надежде на обстоятельный разговор с ним на следующий день на трезвую голову. Не случилось. Не понятно от чего: толи от мук совести, толи от похмелья, но преступник Федька Косорыл повесился на прутьях решётки, оставив следствие без ответов на добрый десяток вопросов.

Пришлось Никодиму Емельяновичу, считай поминутно, восстанавливать жизнь преступника и маршрут его движения.

В итоге сложилась прелюбопытная картина. С одной стороны: вроде бы и вор пойман за руку при попытке рассчитаться в ресторане золотым браслетом из числа похищенных фамильных драгоценностей княгини Голицыной, но с другой стороны, ценностей, кроме золотых крестика с кольцом, при Федьке Косорыле не обнаружено. После тщательного опроса всех свидетелей на пути передвижения Федьки от усадьбы: через два постоялых двора, три публичных дома, четыре трактира, две ювелирные лавки, одного ростовщика и двух менял, Никодим Емельянович установил местонахождение почти одной трети из уворованных драгоценностей.