Увидеть весь мир в крупице песка…

Но дым костров

И взлёт орлов

Всегда с геологом

В пути.

Когда с тобой

Мы заодно,

Пусть наш маршрут

Не лёгок – крут,

Его пройдём мы

Всё равно.

Но если стать спиной к прибрежным зарослям, то есть к реке, то север будет по левую сторону. Так и порешили, выйдя на дорогу. И уже ложились головой только в одну сторону, то есть к северу. Хотя река меандрировала, и если быть ближе к руслу без дороги, то можно всё перепутать. А здесь спасало то, что барханы находились с востока, если ты на открытой местности. Так мы шли, и ложились отдыхать только на две-три минуты. Хорошо, что мы были в полевых плащах с капюшонами, хотя они, постепенно намокая, тяжелели. Да, было бы ужасно, если бы лодка опрокинулась, не выбрались бы мы в такой одежде из воды, тем более, что течение в Каратале быстрое.

У Дурнева действительно было «шестое» чувство, только он с нами об этом даре не обмолвился и не потребовал выйти вместе с ним из лодки на берег, ведь он был на положении старшего по должности, а значит, ответственным и за нас. Теперь я вспомнил, что он и тогда бросил, покинул Володю Попазова, оставив на берегу, хотя тот был еще без опыта выживания в полевых условиях, где люди не должны разлучаться…

Наконец, восток посветлел – началось утро, погода угомонилась и выглянуло солнце. Показалась из-за бархана какая-то палка, напоминавшая весло, а за ней появился и Дурнев. Поравнявшись с нами, он сообщил, что заночевал в кошаре с чабанами. И теперь мы уже втроём пошли по дороге в лагерь, до которого оставалось ещё не менее семи-восьми километров.

После обеда машина съездила за лодкой, которая была пришвартована к берегу и укреплена верёвкой к дереву.

…На третий день в воскресенье намечался после обеда отъезд гостей в Алма-Ату.

Шофёр Иван Филиппович с утра занялся профилактикой машины: проверял состояние «никрола» в трансмиссии и вообще двигающихся частей автомобиля. Анатолий Зубашев напоследок заходил в воду и окунался, наслаждаясь тёплыми волнами Каратала. Игорь Кочергин совершал прогулку по берегу, следя за тем, как удод порхает по веткам у знакомого дупла, а дикие фазаны перекликаются в гуще прибрежных зарослей. Вячеслав Пемуров с удручённым видом собирал по территории свои злополучные учебники, которые не удалось даже полистать. После купания Зубашев пошёл через бархан к палатке Шишкина, тот обещал достать для гостей из ямы засолённых лещей.

Дурнев с Кимом вечером попытались, было, закоптить несколько маринок и судаков в специально приспособленной бочке, снизу которой было проделано поддувало для соломы, а сверху на поперечных колосьях висела рыба, которая коптилась всю ночь. Теперь они выясняли, что из этого вышло.

Наконец тётя Шура позвала всех к достархану. Водку не пили, надо было возвращаться домой к жёнам трезвыми, к тому же в понедельник идти в контору на работу.

Посреди стола на длинной скамье сидел Василий Дмитриевич Малахов – главный гидрогеолог Алма-Атинской экспедиции, где теперь работал Ким. Среди приехавших друзей Василий Дмитриевич был центральной фигурой, не потому что он чем-то внешне выделялся. Нет. Просто потому, что его уважали. Рядом с ним и напротив расположились остальные гости: Анатолий Зубашев, Игорь Кочергин, Вячеслав Пемуров, а также шофёр Иван Филиппович, рыбак Василий Тимофеевич Шишкин, повариха тётя Шура Кугеля и я.

С одного торца стола разместился Эдуард Капитонович, а с другого – Виктор Дурнев, который сейчас громогласно напутствовал шофёра, как проехать в Уштобе к священнику Ивану Яковлевичу, чтобы передать пару кусков осетрины, а затем заехать домой к Шишкину и доставить хозяйке посылку от рыбака. На «жол аяк», то есть на добрую дорожку, пищу запивали брагой, от которой у геологов только щёки краснели, а градусы не брали. Малахов, как всегда, был молчалив и, как показалось мне, грустно-задумчив. Почему-то захотелось «всколыхнуть» его.

– Василий Дмитриевич, – обратился я к нему, – говорят, что ты разыграл Сливку Андрееву насчёт вторжения китайцев на ледник Хантэнгри, это правда?

– Ну, было такое, только не на Хантэнгри, а на наши ледники под Алма-Атой, – и лицо его озарилось лукавой улыбкой.

– И она поверила?

– Сначала нет, она спросила, а почему они с керосинками зашли на ледники.

– А ты что?

– А я ответил, что они взяли с собой керосинки, чтобы растопить ледники, и затопить Алма-Ату. – Разве можно растопить ледники керосинками? – усомнилась она.

– Можно, – ответил я, – ведь китайцев очень много.– На том разговор и закончился, видимо, поверила.

Тут уж Зубашев не выдержал: – Если бы только поверила, а то прибежала домой и рассказала всё своему отчиму, который заведует кафедрой у горняков. А тот спрашивает: – Кто это тебе, Тамарочка (на самом деле её имя было Тамара, а студенты за соблазнительный вид звали Сливкой), такое наговорил? – Кто-кто, наш главный гидрогеолог экспедиции Василий Дмитриевич Малахов, – ответила Сливка.

– И что? – не удержался и полюбопытствовал я.

– Отчим покатился со смеху, чуть не упал со стула, – констатировал Зубашев.

Беседа оживилась…

Василий Дмитриевич Малахов

В нём с детских лет ума палата –

Он завсегда смышлёным слыл,

А в школе Васенька Малахов

Почти что вундеркиндом был.

Они жили в предгорьях Алма-Аты, в колхозе Горный Гигант, но учился он в городской школе. Учился очень хорошо, а в старших классах на занятия ходил с одной тетрадкой, прихватывая с собой лишь книжку для чтения, испытывая неподдельный интерес к художественной литературе. Память у него была уникальная. Он претендовал на медаль, и никто из школьников не сомневался, что он её получит, так как нередко обращались к нему за помощью. Однако на выпускном экзамене именно по литературе его «срезали», поставив «четвёрку». Кое для кого было крайне не допустимо, чтобы сын «власовца» получил эту медаль, хотя бы и за отличную учёбу.

А «власовцем» отец стал, когда попал в окружение и был захвачен в плен с группировкой, которой командовал предатель генерал Власов. Сообразив, в какой ситуации оказался, боец Дмитрий Малахов со своим земляком-казахом при транспортировке по железной дороге проломили пол в вагоне, сбежали и партизанили в Белоруссии. Затем пробрались в свою воинскую часть, где их тотчас же препроводили в спецподразделение для выяснения обстоятельств. Выяснение длилось три года, их выпустили на свободу только в1947 году.

Но неудачником Вася Малахов себя не считал, потому что с 15-ти лет занялся спортом. Начитавшись Дюма и насмотревшись фильмов о мушкетёрах, а так же о подвигах Жерара Филиппа в фильме «Фанфан Тюльпан», будучи романтической натурой, он, не задумываясь, записался в секцию фехтования. И уже через год выступал в юношеских, а затем и во взрослых соревнованиях, занимая призовые места. Причём не ограничился поединками на штыках, куда поначалу был определён, а стал всесторонне овладевать приёмами других видов фехтования.

Все студенческие годы и даже после окончания института, он занимался фехтованием. Трижды становился чемпионом Алма-Аты в соревнованиях по штыку и многократным призёром по рапире, штыку и эспадрону. Выезжали на соревнования даже в Крым и Прибалтику. Уже тогда у него появилось желание многостороннего проявления себя.

И всё-таки, после лишения его школьной медали, он заметно замкнулся и стал более молчаливым, заставил себя быть сдержанным и собранным, хотя это далось ему не просто. Его ожидала большая карьера, потому что, как говорили бывшие сокурсники, он был «самым умным». « Мы его самым первым заталкивали в аудиторию на экзамен, – рассказывал Владимир Колесников,– остальные боялись, знали, что Вася умный и всё знает, кому же идти первым, если не ему».

Смолоду его звали по имени-отчеству. Василием Дмитриевичем он стал почти сразу после окончания института. Ценили его, за скромность и ум, хотя и внешне он был привлекательным. Высокий, кареглазый с волнистыми тёмно-русыми волосами мужчина, он всегда был внутренне сдержан и не многословен.

Первое время работал рядовым гидрогеологом в Семипалатинской партии, занимался инженерно-геологическими изысканиями под строительство моста через Иртыш, но, видимо, нагрузка для него была недостаточной. Потому что сразу же поступил заочно в КазГу на филологический факультет и проучился два курса, а когда перевели в Талды-Курганскую партию на должность старшего гидрогеолога и сделали ответственным за серьёзный объект, то из-за производственной необходимости не отпустили на сессию. Тем не менее, любовь к литературе была у него хронической. С книгой он не расставался никогда. Любил не только русскую и зарубежную классику, но увлекался и фантастикой.

Интересовало его и живое слово. Он даже собрал в алфавитном порядке все прибаутки своей матери Александры Ефимовны. «Она родилась, – как он писал в предисловии, – в одной из казачьих станиц Семиречья, отец её был родом с Украины, а мать – семиреченская казачка, была женой младшего командира Красной Армии. Всю жизнь прожила в предгорьях Заилийского Алатау. Была доброй, но могла быть и язвительно-ироничной по отношению к людям, О чём свидетельствуют изречения, которые я назвал «Прибаутками бабы Шуры».

В Талды-Курганской партии он занимался гидрогеологическими исследованиями и детальной разведкой подземных вод с целью водоснабжения областного центра. Работал увлечённо. Однажды к ним приехал на совещание по обмену опытом работы из Алма-Аты начальник гидрогеологической партии Владимир Ричардович Конопницкий и, обратив внимание на перспективного молодого специалиста, буквально переманил его в столицу, предложив должность главного инженера партии и квартиру в Алма-Ате. Он разглядел в этом парне незаурядную личность, и не ошибся. Главный инженер Малахов окунулся в работу с головой. Он занимался не только техническими работами, но и специальными. Это было как раз то, что захватило его полностью. Об этом свидетельствовали не только официальные показатели успешного выполнения поставленных задач перед организацией, но и статьи в прессе и научных журналах, автором которых был Василий Малахов. Его интересовало всё. Как главный инженер, он занимался, прежде всего, вопросами внедрения научной организации труда. Достаточно напомнить об успешном применении ударно-механического и вращательного бурения гидрогеологических скважин в валунно-галечниках предгорных районов, об опыте применения электроразведки и каротажа при поисках подземных вод, о вопросах использования промывочных жидкостей при бурении скважин, о специальных устройствах для замера расхода воды, извлекаемой из высокодебитных отложений. А когда партия переросла в экспедицию и Малахова назначили главным гидрогеологом, он вплотную приступил к составлению схемы районирования предгорной равнины Заилийского Алатау для оптимального выбора методов разведки подземных вод. Им были определены огромные ресурсы подземных вод в Илийской системе артезианских бассейнов и намечены перспективы их использования. Его, как и раньше, увлекали вопросы по разработке методики разведки подземных вод. По этой теме он подготовил и защитил диссертацию кандидата геолого-минералогических наук.

Пытливый ум и зов полей –

Труд и стремленье в сочетаньи…

Учёной степенью своей

Определил он фронт познаний.

И в результате – дивный плод