Волчьи пляски

Генерал внимательно изучал движения мимики на лице собеседника. Хорошо поработал пластический хирург. Но… эти вихры. Лишь прическа, как последняя дань прошлому Сергея, осталась в его новом облике. И то лишь на некоторое время. Пока не придет нужда полностью подогнать этот новый образ под нужное клише.

– Скажу больше, – продолжил он, не отводя глаз, – Косвенные данные указывают на то, что этот Сталевар – лицо влиятельное и, возможно, весьма высокопоставленное. И, скорее всего, опирается на поддержку подобных ему продажных корыстолюбцев. Он преследует какие-то свои цели. Власть это, или большие деньги, суть не важно. Важно то, что цели определены и ради их достижения Сталевар готов на все. Случай с твоей семьей показатель. Но не единичный. Опираясь на все те же косвенные данные, можно утверждать, что Сталевар и его сообщники готовы раскачать политическую ситуацию в стране. Посеять в обществе хаос. Дестабилизировав ее, они постепенно создадут условия для того, чтобы прибрать власть в собственные руки. А это, знаешь ли, чревато самыми непредсказуемыми последствиями. Возможно, даже, гражданской войной.

– Я думал, что подобные личности канули в историю, – дернул головой в сторону «экс-Извеков-младший», – Манипулирование толпой, беспощадное уничтожение всех, кто может помешать осуществлению планов…. Насколько я помню из школьного образования, подобные методы были присущи нацистам.

– И не только. Такие методы присущи любой силе, стремящейся к диктатуре. Будь уверен, все это еще будет. И орущие толпы с дурацкими лозунгами, и чудовищные убийства…и нацисты тоже. Все будет. Вплоть до попыток переворотов. И все потому, что кому-то очень хочется стать у руля. Им все средства хороши и приемлемы. Что ты знаешь о уголовно-криминальной среде, бытующей в нашей стране? Тебе ведь придется много общаться с подобными людьми.

– Воры, убийцы и прочая шушера? – хмыкнул Сергей, – Я изучил ту литературу, которую вы мне дали в рамках подготовительного курса. Даже немного практикуюсь в «фене».

– Как ни прискорбно, – вздохнул Угрюмов, – Но к этой, как ты сказал, «шушере», так или иначе, относится едва ли не каждый третий в этой несчастной стране. Уголовная среда живет по своим, специфично созданным законам. Никто из обычных людей, впрочем, как и многие из нынешних деятелей, не осознает того, что по своей сути уголовники давно самоорганизовались настолько, что готовы из толпы отпетых, но, как правило, стихийно действующих головорезов превратиться в одну из самых влиятельных сил в стране. Им и нужно-то всего ничего. Хорошая финансовая подпитка и достойный организатор, который сумеет собрать разрозненные группы в единый кулак. Противостоять такой силе, если подобное случится, сможет только официальная государственная власть. И то при условии, что не срастется с этой самой уголовщиной. А это не исключено. Примером тому является именно Сталевар, который ради достижения собственной выгоды уже инициировал процесс такого сращивания. В данный момент времени оперативные службы не располагают никакими данными о нем, как о личности. Зато знаем некоторые его связи, завязавшиеся в криминальной среде. Серьезные связи, подобраться к которым будет чрезвычайно сложно. Только через них, как я смекаю, ты сможешь выйти на след убийцы твоей семьи. А для того, чтобы не сойти с дистанции, не срезаться, нужно постараться предусмотреть все возможные нюансы. Знание основ устроения криминалитета и знание «фени» еще далеко не все, что тебе предстоит узнать. Это всего лишь азбука, не дающая особых преимуществ. Для начала, прежде чем соваться в само полымя, тебе надлежит повертеться в этой среде на задворках, обвыкнуться рядом с этим контингентом, проникнуться спецификой, которой придется дышать на протяжении долгого времени. Заплыв будет долгим, сынок.

– Кто же эти люди, которых вы, Василий Егорович, назвали серьезными связями Сталевара? Не секрет?

– Секрет, – усмехнулся генерал, – Но не для тебя. Эта информация станет отправной точкой для твоей работы.

– Я слушаю.

– О, слушать придется недолго. На самом деле мы знаем только то, что Сталевар напрямую связан и координирует свои действия со строго определенным кругом авторитетных в криминальной среде лиц. Так называемыми «ворами в законе». Одним из наиболее вероятных союзников из этого числа сведущие люди называют Сазона Прямого. Есть такой лидер из криминалитета Сибирского региона. Думаю, что завязавшиеся отношения между ними Сталевар планирует вскоре перевести на другой качественный уровень. Конечно, в разработке не только этот самый Сазон. Конечно же, есть и другие. Затеянное Сталеваром дело настолько громоздко, что просто обязано иметь не один вариант развития процесса. Возможно, даже, что здесь десятком кандидатур не обойдется. Но… Определенных зацепок и конкретных оперативных данных нет ни на кого. В этом направлении поле, как говорится, не пахано.

– Вы предлагаете мне внедриться в его окружение?

– Если честно, я бы этого не хотел. Чревато. Выполнение задания при нахождении среди окружения Сазона представляется мне чрезвычайно тяжелым. Что ни говори, но для этого нужно сперва основательно проникнуться спецификой этой братвы и стать на голову умнее и прозорливее самых пронырливых из них. Это опыт, который наживается далеко не сразу, и требует максимума внимательности и терпения. Другое дело, если попытаться проникнуть в окружение другого, не менее авторитетного лица. Я говорю о некоем Козине.

– Чем он лучше Сазона? Наверное, такой же матерый бандит.

– Не торопись с аналогиями. Козин, насколько известно после анализа первичных данных, действительно бандит. Серьезная личность, требующая трепетного подхода в разработке. Однако, на самом деле, эта фигура не принадлежит к уголовному миру.

– Это как понять? Бандит, не относящийся к бандитам?

– Можно и так сказать, если утрировать, – слегка поморщился Угрюмов, – Андрей Силантьевич Козин, как фигура, способная оказать влияние на ход политических событий, появился совсем недавно. Всего год или два назад. Загадочно появился. Так, что и концов, то бишь истоков этого происхождения, не нашли. Однако, будто взявшись «из ниоткуда», он быстро набрал силу, заставив с собой считаться всех прежних авторитетов.

Собеседник выглядел несколько озадаченным.

– А это вообще возможно? – осторожно поинтересовался он, – То есть, если судить из доступного мне уложения воровских понятий, такое явление авторитетного лица…

– Ты прав, сынок, – согласно кивнул генерал, – Поэтому, несмотря на всю свою силу и мощь, фигура Козина хоть и стала чувствовать себя в Сибирском регионе весьма вольготно, но так и не стала для маститых урок своей. Козин держится на отшибе. Или, если сказать иначе, где-то между уголовниками и теми, кто держит власть. Этакое промежуточное звено.

– Занятно.

– Еще бы, – продолжил Василий Егорович, – К тому же очень удобно для того, кто хотел бы использовать силу уголовного мира в своих корыстных интересах. Этакое передаточное звено в его истинном выражении. Исходя из упомянутых соображений, я и порекомендовал бы тебе двигаться именно в этом направлении. Вполне вероятно, что все-таки именно Козин сейчас является наипервейшим контактом искомого нами Сталевара и тем лицом, через которого тот оказывает влияние на настроения и планы криминалитета. По крайней мере, это выглядит логично.

– Точных данных нет?

– Точными данными, к сожалению, – поджал губы Угрюмов, – Оперативные службы не располагают. Вся информация вилами по воде писана. А персону Сталевара и вовсе можно отнести к мифическим персонажам. Он где-то витает, но пока на недоступной нам высоте. Главная задача – вывести его на чистую воду, определить как личность, выяснить местонахождение и затем так прижать к ногтю, чтобы кишки наружу выплеснуть. Чует моя душа, что в череде последних политических событий, планомерно сталкивающих Россию-матушку к хаосу, без его участия не обошлось.

– Мне ясна ваша затея, – кивнул молодой человек, – Теперь ясна. Остались детали.

– Да, – согласился генерал, – Но их немного.

Он протянул руку в портфель и вынул из него пухлую коричневую картонную папку, заботливо перевязанную зеленоватым шнурком. Подержал на ладони перед собеседником, прежде чем протянуть ему. Словно еще сомневался, правильный ли выбор сделал, доверив молодому человеку такое ответственное дело.

– Здесь все, – произнес он глухо, в упор, глядя совсем не по-стариковски внимательным взглядом, – Все, что накопали оперативные службы. Начиная с момента расстрела вашей семьи. Некоторые документы будет больно читать. Однако прошу это сделать во благо нашего общего дела. Может быть, меня подвело мое стариковское чутье, и я не сумел заметить чего-либо важного.

– Я почитаю, – пообещал собеседник, пряча папку в аляповатую спортивную сумку, висящую у него на плече, – Обещаю быть внимательным. Это все?

– Нет, не все, – Угрюмов полез в карман и вынул из него небольшой сверток, – Здесь сумма денег на первое время и твои новые документы. Сделаны частным образом через официальные каналы. Они совершенно настоящие. Паспорт, водительские права. Даже трудовая книжка. Ты теперь у нас Глеб Куликов. И по документам, и по внешности. Детдомовец и некогда известная личность среди местной гопоты Вологды. От этого будешь, так сказать, плясать. Я позаботился о том, чтобы твоя новая фамилия ни единого раза не мелькнула для оперативных служб. Ни в одном из архивов правоохранительных структур, кроме как в паспортном столе по месту твоей новой прописки ее, то бишь фамилии, нет. Больше того, я позаботился о том, чтобы твоих новых установочных данных в письменном виде не осталось даже у меня. Эту информацию, как и многое, самое важное, я собираюсь держать только в своей голове. Такие предосторожности необходимы, если ты теперь станешь новым автономным игроком на поле той большой игры, что затеял и разыгрывает Сталевар.

– Полностью автономным?

– Безусловно, – генерал достал из внутреннего кармана пиджака записную книжку, по закладке нашел нужное место и вырвал из нее листок, – Здесь я записал для тебя частоту, на которой тебе нужно будет выходить в эфир. Частота была предназначена для нужд резидентуры внешней разведки, сейчас используется мало, однако регулярно прослушивается. Твой позывной – Кречет. На случай, если частоту станет прослушивать кто-то из посторонних, ты будешь использовать смысловой словарный шифр, образец которого я вложил в папку. Разобрать его несложно, но потребуется время и специальные навыки. В любом случае, сообщай только общую информацию. О чем-либо конкретном мы сможем договориться при личном контакте.

– Это будет возможно?

– Это необходимо, – кивнул генерал, – Однако, перечень подобных мест будет неизменным, и известным только нам двоим. В папке найдешь листочек и с таким списком. Но, прошу, избавься от него сразу же, как только запомнишь наизусть.

– Ясно. Будут еще рекомендации и указания?

Генерал вздохнул и полез в карман. Затем, достав аккуратно сложенный вчетверо носовой платок, промокнул им вспотевший лоб.

– Указаний я тебе теперь давать не вправе. Только одна рекомендация. Будь осторожен. Верить никому нельзя. То место, где ты сейчас обитаешь, смени. Опасайся «хвоста». Я не удивлюсь, если за мной сейчас ведется слежка. Слишком много я маячил перед глазами у тех, перед кем не следовало.

Молодой человек задумчиво опустил взор вниз, на сверток с документами, который сжимал в руке.

– Значит, – произнес он, улыбнувшись улыбкой знакомой теперь, наверное, только Василию Егоровичу, – Глеб Куликов? Вы у меня останетесь основным контактом?

– И пока единственным, – подтвердил генерал, – До тех самых пор, пока я не подберу надежного человека. Когда это произойдет, я сообщу тебе и лично представлю новый доверенный контакт. Лишний человек в окружении может провалить все дело.

– Понял, – блеснул глазами в ответ собеседник, – Расходимся?

– Да, – подтвердил Угрюмов, – Пора. Мы слишком долго находимся вдвоем на этом месте. Основное я до тебя довел. Остальное найдешь в папке. Бывай, сынок. И не забудь провериться, когда станешь уходить к месту твоего нынешнего места проживания.

– Проверюсь, – отозвался собеседник и, удобнее перехватив лямку висящей на плече сумки, быстро направился с набережной прочь.

Угрюмов, переборов желание посмотреть тому вслед, тяжело вздохнул и пространно уставился на рябь водной глади.

-–

Одна полутемная арка отделяла его от двора, в котором он прожил без малого четверть века. За ней еще три десятка шагов до подъезда, недолгий подъем по лестнице на третий этаж, и, повернув налево, он упрется в обитую кожзамом входную квартирную дверь. За этой дверью ждет его супруга, теплые тапочки и тарелка горячего куриного супа, в которой плавает горсть ржаных сухариков. В общем, обыкновенный быт, который становится особенно дорогим именно на склоне лет. Наверное, потому, что год от года, потом весь окружающий мир для стариков постепенно начнет сужаться соразмерно убывающим физическим возможностям, пока не сосредоточится весь в этом внутриквартирном быте. Потом, когда это произойдет, останется только вести безуспешную борьбу с застарелыми болячками, да вспоминать тех, кого некогда потерял.

– Здравствуйте, Василий Егорович, – голос застиг его уже тогда, когда он вошел под сень арки, – Давненько не виделись.

Остановившись в полушаге, Угрюмов обернулся и смерил взглядом полутемный силуэт человека, вышедшего ему навстречу.

– Здравствуйте, Скоробеев, – сухо отозвался он, настороженно изучая лицо явно поджидавшего его оперативника, – Какими судьбами?

Мужчина остановился в пяти шагах, с невозмутимым видом хозяина положения разглядывая пожилого человека.

– А у вас неплохая память для пенсионера, товарищ отставной генерал. Не думал, что вспомните.