Опера вызывали?!

– Лилечка, станешь генеральным – наведешь порядок, – миролюбиво предложил я.

– Да, издам указ, чтобы гулящих оперов гнали в шею!

– Тогда у тебя ни одного опера не останется, – азартно парировал я. – Ваше царшество, указ – это немного не о том, у нас обычно приказы. Но если найдете бересту – указ мы тоже с удовольствием почитаем!

Она возмущенно приоткрыла ротик, выдохнула и вежливо сообщила:

– Что-то аппетит пропал. Пойду я, бересту поищу. И палача. Потому что вас, горбатых, даже могила не исправит. Только рубить!

– Голову, надеюсь? – ахнул я.

– Ну зачем голову, – она демонстративно опустила взгляд и посмотрела… тоже на голову.

– Какая ты кровожадная! Вместо того чтобы рубить, могла бы воспользоваться. Вдруг понравится.

– Фантазер, – закатила глаза пельмешка. – Не стыдно вам, опер из секс-шопа?

– Стыдно, Лилечка, это когда Ромыч жене сказал, что летит в Магадан, самолет упал, об этом рассказывают в новостях, а он у любовницы.

– Что тебе от меня нужно? – не выдержала она. – Не буду я с тобой спать, гопник-ловелас, не буду! Понимаешь?

– Мне и не надо, – ровно ответил я, – я, может, влюбился с первого взгляда. Пошли на свидание?

– Если ты мне сейчас начнешь петь, какая я особенная, снова будешь лицом столешницу полировать, пикапер в погонах!

– Лилечка, я не умею петь! – снисходительно сообщил я. – Правда, честно! Влюбился в тебя с первого взгляда. А Лола до тебя была, до тебя не считается!

– Вилочку не передашь?

– Держи! – я протянул ей вилку.

– Маловата для того размера лапши, которую ты мне на уши вешаешь.

– Я честен как никогда! – захлопал я ресницами. – Хочешь, докажу?

– Докажи.

Все, пельмешка, попалась! Ты моя!

– Могу стать твоим джином, – азартно предложил я, – и исполнить три твоих желания! Любых!

– Лучше стань моим Гераклом и соверши двенадцать подвигов!

– Хоть сейчас! – легко махнул я рукой. – Что желаете, принцесса?

Она серьезно задумалась, явно просчитывая варианты. Я медленно завел руку за спину и достал наручники. Те самый, из секс-шопа. Потому что покажи любой женщине это чудо, и она непременно захочет им воспользоваться.

Лилечка не разочаровала. Протянула руку и сменила тон.

– Наручники…

Последней мыслью, перед тем как я завелся, было то, что у мастера руки явно росли из нужного места, потому что с ходу от настоящих секс-шопные не отличишь!

– Хочешь воспользоваться? – приподнял я бровь.

– Да боже упаси, вдруг по ним твои микробы гуляют туда-сюда.

Она вернула игрушку на место и отвернулась:

– Ладно, фея из убойного отдела. Совершишь двенадцать подвигов в мою честь – пойду с тобой на свидание. Засыпешься хоть раз – отстанешь сам!

– По рукам! – быстро согласился я.

Поймал ее ладошку, пожал и развернулся к обалдевшим пацанам, мол, учитесь, пока я жив.

– Два свидетеля! – пояснил для пельмешки. – Сроку тебе месяц, иначе наш договор аннулируется, и я снова начинаю за тобой ухаживать на моих условиях.

Сдавайся, Цветочек!

– Ладно. И вот тебе, майор Чингачгук, самый сложный подвиг… Воздержание. Полное. Месяц никакого секса. Ни с кем!

– Цветочек, ты иди моему начальству скажи, что секс на ближайший месяц для меня табу, а? Ты будущий генеральный, тебя послушают!

– Сам, Евгений, сам!

– Ну сам так сам! Понял, первый подвиг – воздержание. А как ты поймешь, что я воздерживаюсь?

– По твоей нахальной физиономии!

– Нормальная физиономия. Симпатичная даже.

– Явная анемия, сколиоз и лицо, словно не трезвел последние лет пять, – припечатала пельмешка.

– Лиля, ты точно на юриста учишься? В тебе погибает великий доктор!

– Всегда мечтала стать патологоанатомом. Станешь моим подопытным кроликом? – оживилась она.

Я отвлекся на подошедшую официантку, которая, наконец, принесла нам еды.

– Спасибо, – сухо поблагодарил девушку и покосился на взъерошенную пельмешку.

– Макс, ты разве не на смене? – приподняв брови, невинно поинтересовался я, краем глаза замечая диверсию, совершавшуюся моей пельмешкой.

Она ловко стырила наручники со столешницы и спрятала под стол. Да моя ж ты оригинальная!

– Обед, – зло отчеканил сослуживец и тут же выругался, когда зазвонил его телефон.

– Кушай, Лилечка, набирайся сил, тебе еще подвиги для меня думать! – наставительно заметил я, подвигая к ней тарелку.