Знак бесконечности

– Спасибо, миссис Вейн. Вы нам очень помогли. – Решительно прервала ее стенания Оливия. – Мне очень жаль, что я не могу задержаться у вас дольше и послушать ваши рассказы.

– Так вы заходите, как появиться свободная минутка. – Расплылась в улыбке Изольда, крепко сжимая руку Оливии. – Я всегда буду рада компании. А вы, такая милая девушка! Вы ведь еще придете?

Одарив ее самой теплой и широкой улыбкой, на которую только была способна, Оливия с трудом высвободилась из цепких артритных ручек и, стараясь больше не подходить к старушке слишком близко, неопределенно покачала головой. Со стороны ее жест вполне можно было принять за знак согласия, от чего Изольда удовлетворенно вздохнула и, склонив по-птичьи голову на бок, вдруг сказала:

– Мне кажется, что миссис Фейт знала об интрижке мужа с Агатой. Проверьте ее, как это называется, алиби? – Она подняла вверх палец, словно это доказывало правильность ее предположений.

– Непременно, миссис Вейн. Мы, разумеется, так и сделаем. – Выпалила Оливия, быстренько двигаясь к выходу. Перспектива провести рядом с говорливой старушкой еще часок-другой ее совсем не радовала.

Желая как можно скорее поделиться с Кэйдом новостями, Оливия резво сбежала по ступенькам крыльца. В след ей долетел старчески-надтреснутый голос:

– Душенька! Не забудьте, вы обещали попить со мной чайку. Я многое могу порассказать о здешних обитателях.

«Вот привязалась» – сквозь зубы прошептала Оливия. Она уже и сама была не рада, что пошла к старушке одна. У машины ее ждал Кэйд. Заметив девушку на дорожке у дома, он выразительно постучал пальцем по циферблату наручных часов.

– Ну и где ты была? – раздраженно спросил Кэйд. – Если это называется помощью, то лучше сиди в участке!

– Между прочим, я тут не прохлаждалась! Так для сведения! – недовольно буркнула Оливия. – И пусть кто-нибудь из ваших ребят заглянет к милой даме в доме напротив, и запишет ее показания. Она много интересного поведала.

– Обходом соседей займутся Герти и Сэм. А мы едем обратно в город. Надо запросить записи с дорожных камер и связаться с родными Агаты Милли.

– А что с телом? Уже есть какая-нибудь информация?

Кэйд покачал головой.

– Нет. Хью сказал, что результаты вскрытия будут готовы только завтра.

Они сели в машину. Заводя мотор, Оливия украдкой поглядывала на Кэйда. Он выглядел очень хмурым.

После блестящего выступления Оливии, Гимли Фейт стал предельно откровенным и детально рассказал полицейским о своих взаимоотношениях с жертвой.

Они действительно были любовниками, и в ту ночь он приехал к ней, чтобы по его собственным словам «повеселиться» и даже собирался остаться до утра, но они сильно поругались. Сходя с ума от злости, он долго колесил по округе, а часам к трем ночи, остыв и успокоившись, все же решил поехать обратно, чтобы помириться. Когда Гимли вернулся, Агата уже была мертва. Он вытащил тело из ванны и честно попытался ей помочь. Но быстро понял, что не в силах этого сделать, сильно испугался и уехал. Больше же всего он боялся, что об интрижке узнает жена. Сейчас-то он корил себя за то, что оставил Агату одну, но от всего этого веяло такой фальшью, что сразу становилось понятно – он чрезвычайно рад, что его не оказалось в доме в момент убийства.

Слушая его сбивчивый рассказ, Кэйд с трудом заставлял себя сохранять спокойствие. Гимли Фейт оказался настоящим слизняком, и он очень жалел, что нельзя закрыть этого типа в камере на пару-тройку ночей…

А тут еще Оливия! Кэйд взял ее с собой на место преступления с одной, конкретной целью – показать, как мало она подходит для такой работы, но все получилось совсем не так, как он планировал. Эта девочка оказалась гораздо крепче и гораздо назойливее. Словом день не задался с самого начала!

– Я тут встретила одну очаровательную даму, – сказала Оливия, когда они отъехали.

– Мне совершенно не интересно, кого вы тут встретили. – Буркнул Кэйд, окинув девушку недовольным взглядом.

– А жаль. Если бы вы уделили достаточно внимания досужим сплетникам, вместо того чтобы допрашивать жалкого «Ловеласа» Фейта, узнали бы много интересного. – Игриво парировала она. – Например, вы могли бы узнать номер автомобиля, который уехал от этого дома в половине второго ночи, или немного позже. Совпадает со временем смерти Агаты Милли, не так ли?

Оливия щелкала зажигалкой, которая никак не желала загораться. Не выдержав, Кэйд достал из кармана плоскую золотую зажигалку, которая раньше принадлежала его отцу, и которую всегда носил с собой, и поднес ей огня.

– Спасибо.

– Вы слишком много курите. – Как бы между делом заметил он. – И что за чушь вы несли про машину?

– Милая старушка Изольда Вейн благосклонно поделилась со мной информацией. Знаете, раньше меня безумно раздражали любопытные соседи. Особенно когда они, изображая сочувствие, сообщали моим родителям, что я по ночам вылезаю через окно, возвращаюсь домой только под утро или кто разбил три фонаря на нашей улице.

– И часто ты такое делала?

– Ну, было пару раз, – улыбнулась Оливия. – Подумаешь. Изольда Вэйн записала номер автомобиля. Правда, только часть, но это уже хоть что-то.

– Не могу в это поверить! Ты уверена, что она сказала правду? – Кэйд недоверчиво покачал головой. – Некоторые люди очень любят фантазировать, и им нравится внимание.

– О! безусловно! Этой старой перечнице очень нравится внимание. Но едва ли она лгала. – Саркастически усмехнулась девушка.

– Мы все проверим. – Сухо кивнул он. – Но если это правда…

– Я везучая! Что тут скажешь!

Пока Кэйд разговаривал по телефону с кем-то из помощников, у Оливии нашлось немного времени, чтобы все обдумать. Вряд ли существовала реальная возможность найти автомобиль. Да и если они его и найдут… «Цирюльник» за все это время не показал себя дураком. Ни следов, ни отпечатков, ничего…

И все же, где-то в глубине души она знала, что рано или поздно психопат совершит свою роковую ошибку. Без этой уверенности продолжать погоню за ним было бессмысленно.

Глава 6

Настойчивый и резкий звон будильника прорвался сквозь пелену сна, оставив от него только жалкие лохмотья. Оливия поморщилась и попыталась глубже зарыться в подушки. Когда это ей не удалось, она со стоном села на широкой кровати. Сквозь яркие пятна радужных занавесок в комнату проглядывали косые лучи солнца. Дождь кончился еще перед самым рассветом, и редкие облака неслись по лазурному небу, то сливались в причудливые фигуры, то исчезали совсем, превращаясь в легкую, едва заметную дымку.

Оливия мрачным взглядом окинула свою спальню. Большая кровать, с пологом цвета шампанского, в духе старинных версальских опочивален, толстый ковер на полу, оттенка хорошего вина с неаккуратными вкраплениями «морковных» пятен, светлые стены, на которых в хаотичном порядке развешаны черно-белые и цветные фотографии. Она их сделала, в то время, когда серьезно увлеклась фотографией. Но увлечение ее быстро угасло, как и многие до этого. За широким во всю стену зеркалом скрывались гардеробная и ванна, где стояло нелепо-большое джакузи с хромированными кранами и полочки забитые косметикой и парфюмерией. Яркие, занавески с геометрическим узором из ромбов, квадратов и треугольников смотрелись нелепо, но привносили в интерьер что-то своеобразное. Девушка еще раз неприязненным взглядом окинула свою спальню. Раньше ей нравилось жить в состоянии легкого беспорядка, особенно когда в остальных комнатах дома царила безупречная чистота и тишина (кроме детской Джинни, разумеется), но сейчас это стало ее раздражать. «Похоже, я начала приходить в себя» – подумала она, дергая за шелковый шнур, висящий у изголовья.

Минут через пять в дверях появилась женщина в красивом темно-синем платье из мягкого кашемира, с белым фартуком. Ее поседевшие волосы были собраны сзади в аккуратный узел, на носу сидели очки в элегантной оправе. Она вошла и тепло улыбнулась сидящей на кровати девушке. Анна. Экономка, горничная, няня и просто добрый друг. Невысокая, изящная уроженка северной Венеции, чьи родители перебрались в штаты задолго до ее рождения в поисках лучшей доли. Она появилась в доме, когда Оливии исполнилось шесть лет и, с тех пор исправно служила семейству Блэквуд.

Олив с самого детства привыкла поверять Анне свои тайны, делиться с ней планами, которые привели бы в ужас родителей. А Аннет, в свою очередь, как могла, старалась уберечь свою безрассудную и вспыльчивую подопечную от многих бед, выступая скорее в роли старшей подруги, нежели наставницы.

– Думается мне, ты слишком рано проснулась. – Анна нежно коснулась щеки Оливии и раздвинула занавески.

– У меня есть дела. Джеймс уже встал?

Девушка поспешила перевести разговор на брата, не желая ничего говорить экономке о своих делах. Ее сотрудничество с детективом Блумом, вряд ли придется по душе Анне. К тому же девушке не хотелось бередить раны, которые только начали затягиваться. Она лучше других знала, как тяжело было Аннет пережить их трагедию. Пожилая итальянка была лучшей подругой ее матери, почти сестрой и она души не чаяла в Джинни. «Как и все мы» – с грустью добавила про себя Оливия. Именно поэтому они с Джеем приняли решение дать своей воспитательнице отпуск на три месяца и отправить в путешествие на родину. Вернулась она отдохнувшей, и куда более спокойной.

– Твой брат рано поднимается. Завтракал, когда ты позвонила. Тебе принести что-нибудь?

– Нет. Спасибо Аннет. – Оливия поморщилась при мысли о еде. Не стоило ей вчера столько пить. – Будь добра, я хочу переделать спальню, поэтому на какое-то время перееду жить в квартиру. Там надо навести порядок. Найми кого-нибудь.

На лице экономки появилось воинственное выражение. Как всегда в те минуты, когда в голову Оливии приходила какая-нибудь не слишком удачная идея.

– Что это ты придумала? Зачем тебе переезжать, если в дому полно комнат?

– Так надо.

Оливия усилием воли отогнала тошноту, подкатившую к горлу, и постаралась не обращать внимания на гул в голове, хотя чувство было такое, словно там поселилась целая бригада рабочих с самыми примитивными орудиями труда. Встав с кровати, она направилась в ванну и открыла кран на полную мощь. Упругая струя воды забила в раковину.

– Аннет, будь другом, свари кофе.

Зеркало отразило дивную картину следов ее вчерашнего разгула. Оливия уехала из участка часов в девять вечера и прямиком направилась в бар на окраине Бэй-Гроув, где провела несколько часов, куря одну сигарету за другой и глотая, самый дорогой из представленных в этой забегаловке, крепкий псевдошотландский виски, чтобы снять напряжение.