Знак бесконечности

Устремив рассеянный взгляд в окно, где яркое солнце сменилось плотными облаками, принесенными с залива, Оливия почти не слышала, что говорил Гимли Фейт своим глухим, скрипучим, словно у него пересохло в горле, голосом. Она напряженно размышляла, пока вдруг одна интересная мысль не мелькнула в голове. Догадка была настолько неожиданной, что девушка обернулась с той стремительностью, какая присуща людям живого, горячего нрава в краткие минуты озарения. Оливия подошла к детективам и стала более внимательно вслушиваться в разговор, ожидая удобного момента вклиниться со своим вопросом.

Убитую звали Агата Милли. Она снимала этот дом девять месяцев, пока училась в колледже и работала неподалеку в магазине электротоваров. Гимли Фейт и его жена сдавали ей комнаты за символическую плату, пользуясь ее услугами в качестве сторожа и горничной. «Она была милой девушкой. Приехала девять месяцев назад из Энсли, работала неподалеку, в магазине „у Дэйвиллс“, но я ее мало знал. Всеми делами занимается моя жена» – сбивчиво повторял Гимли, то и дело судорожно вздыхая.

Что-то во всем этом вызвало у Оливии короткий, нервный смешок, но она постаралась сдержаться. Гимли Фейт ей не нравился. Может быть потому, что он врал? И врал плохо.

– А ваша жена в курсе, что вы с ней спали? – прямо спросила девушка.

– Что? С чего вы взяли? – голос Гимли сорвался на фальцет. – С какой стати вы позволяете себе грязные намеки?

– Это был не намек, а утверждение. Вы спали с Агатой Милли. Вас она ждала в ночь своего убийства и, скорее всего, это вы вытащили ее из воды. А сейчас вы безумно рады, что сильно опоздали на встречу, потому что в противном случае вместо одного трупа, у нас оказалось бы целых два и, причем один из них ваш! Не так ли? – прищурилась Оливия.

Гимли Фейт сильно покраснел и бешеными глазами уставился на Оливию, вполне себе натурально изображая крайнюю степень возмущения. Впрочем, Кэйд был поражен ее словами ничуть не меньше. Чувствуя, что ситуация вот-вот выйдет из под контроля, он оттащил девушку в сторону.

– Что ты себе позволяешь? – прошипел он.

– Я делаю вашу работу, только и всего. – Жарко и несколько возмущенно зашептала Оливия, и ему на миг показалось, что в ее глазах, заплясали чертики. – То, что Агата ждала мужчину, в ту ночь, когда ее убили, сомнений быть не может. Посмотрите внимательно. В ванной на полочке стоит дорогой гель для душа, он мужской. Две зубных щетки в стаканчике, два полотенца. На вешалке болтается ночная рубашка, и пеньюар стоимость которых исключает любую возможность их покупки студенткой колледжа, даже работающей в магазине электротоваров. У меня есть точно такой же комплект, и я прекрасно знаю, сколько он стоит. На этажерке справа от вас фотографии. Я не сразу поняла, но зацепилась взглядом. Агата на них одна, но ее явно кто-то обнимает. Взгляните на отражение руки в зеркале, снимали похоже, прямо тут, в доме. Прибавьте к этому тот факт, что жертвами «Цирюльника» обычно становятся пары, плюс труп вытащили из воды, и сделал это не наш психопат. Значит, был кто-то еще, и этот кто-то не сумел помочь бедной девушке, а вызвать полицию не хватило духа. – На одном дыхании выпалила она. – И кто, по-вашему, это мог быть? Гляньте, по возрасту, он вполне подходит.

Оливия вздохнула и глазами указала на Гимли Фейта. Кэйд с сомнением посмотрел на него. Они с Оливией пробыли в ванной всего пятнадцать минут, десять из которых ее внимание было поглощено телом Агаты. Когда она успела разглядеть все остальное? Однако нервные подёргивания, сбивчивая речь и потерянный взгляд Гимли Фейта, все говорило в пользу ее теории.

И это стоило проверить. Кэйд начал с фотографий. На них действительно была снята Агата. Симпатичная, с ямочками на щеках и светло-русыми волосами. В основном одна. Он обратил внимание на снимок, о котором упоминала Оливия. На талии девушки покоилась рука мужчины, хотя сам он в кадр не попал, но сложно было сказать, является ли эта рука, рукой Гимли Фейта.

– Так вы спали с Агатой? – еще раз спросила Оливия. – И почему вы не приехали в ту ночь? Или приехали? Что вы нашли? Расскажите. Ваша жена ни о чем не узнает…

Ее голос, ласкающим тембром, напоминающий урчание сытой кошки, такой невероятно низкий, Кэйд бы даже сказал сексуальный, впился в уши. Действие ее голоса, похоже, произвело неизгладимое впечатление на слабую психику Гимли Фейта. Перед ними сидел жалкий, растерянный человек, сгорающий со стыда оттого, что его уличили в любовной связи с покойной, и от того, что он пытался эту самую связь скрыть.

Оливия, видя, что ее слова достигли цели, отвернулась со скучающим видом. Хотя внутренне и торжествовала, не смотря на отвращение к способу, каким добилась этого. Приемы психологического давления на свидетеля, которым ее обучала профессор Иствинк, не без оснований считающая Оливию Блэквуд одной из лучших своих студенток, ей никогда не нравились. Девушка считала, что основу для расследования должны составлять факты, а не пошлые психологические игры, но мысль о том, что Гимли Фейт будет водить полицию за нос, показалась ей вполне веским аргументом. Не вслушиваясь дальше в его сбивчивое бормотание, она круто развернулась и вышла на свежий воздух.

Неожиданно резко похолодало. А ведь еще с утра солнце светило так ярко, обещая чудесный денек. Плотные свинцовые облака прочно нависли над головой, невзирая на все усилия порывистого ветра сдуть их с небосвода. Но Оливии нравилась такая погода. Она наслаждалась запахом влажной земли, цветущего во дворе клевера и скошенной травы, пока рылась в сумочке в поисках сигарет. Табачный дым добавил очарования царившим вокруг ароматам.

Тут внимание Оливии привлек домик соседей. Он стоял почти напротив. Весь чистенький, сверкающий свежевыкрашенной синей оградой и белыми ставнями окон. Одна из занавесок на окне постоянно двигалась, словно за ней расположился кто-то очень любопытный. «Было бы неплохо поболтать с соседями» – пробормотала она себе под нос, легко сбегая по скрипучим ступенькам крыльца.

Оглянувшись через плечо, не следит ли за ней кто-нибудь из детективов, она подождала пару секунд, на всякий случай, а потом перешла дорогу. Дверь распахнулась еще до того, как она успела постучать. На пороге стояла благообразная, сухощавая дама, крайне преклонных лет в светло-розовом пуловере и просторных серых брюках. Ее совершенно седые волосы, были уложены в старомодную укладку, а в ушах поблескивали красивые, похоже, платиновые серьги с эмалевой вставкой.

– Добрый день. Можно задать вам несколько вопросов? – спросила Оливия, разглядывая пожилую женщину, словно музейный экспонат.

– Входите, милочка. Я-то уж думала, что вы и не зайдете. А так приятно порой перемолвиться словечком с кем-нибудь.

Оливия, пытаясь скрыть улыбку, вошла в узкий, заставленный громоздкой мебелью холл. Выражение радостного ожидания на лице старушки позабавило ее. Пожилые люди часто бывают лишены живого человеческого общения и, им не остается ничего другого, как наблюдать за соседями. В другое время и при других обстоятельствах Оливию это очень раздражало. Особенно когда вездесущие соседские старушки с притворно-сочувствующей и от того еще более гадкой усмешкой сообщали родителям о ее мелких прегрешениях, вроде того, когда она целовалась с Фредди Леонсом, капитаном школьной футбольной команды в маленьком парке, сразу за оградой их дома.

– Меня зовут Оливия Блэквуд. Я помощник детектива Блума. – представилась девушка, когда ее привели на просторную, просто очаровательную кухню, где все сверкало чистотой, и пахло свежей выпечкой.

– Изольда Вейн. – Церемонно представилась дама и протянула ей ухоженную, с элегантным маникюром руку. – Как необычно, что в полиции теперь работают столь очаровательные молодые девушки. Вот в мои годы…

– Давайте лучше поговорим о том, что произошло у ваших соседей, миссис Вейн. – Мягко перебила старушку Оливия. – Что вы можете рассказать о Фейтах? Что они за люди?

На лице Изольды появилось мечтательное выражение.

– Я живу в этом доме… – начала она и тут же спохватилась. – А что же мы стоим?! Присаживайтесь, юная леди. Хотите чаю? У меня есть совершенно замечательные кексы и свежие булочки с корицей.

Двигаясь ловко и быстро для такой пожилой особы, она поставила на стол вазочку с аппетитной на вид выпечкой и чашки с ароматным, дорогим чаем.

– Так вот, милочка. Я живу в этом доме с тех пор, как умер мой супруг, почитай двадцать лет будет, и хозяев у соседского домика сменилось немало, уж поверьте. Но могу сказать, что хуже людей, чем Фейты не встречала.

– Почему? Чем они вам не приглянулись? – спросила Оливия. – На вид вполне приличные люди. Я, правда, не встречалась с миссис Фейт…

– Она издевалась на бедной Агатой. Постоянно к ней придиралась и говорила, что расторгнет договор. Девочка не могла платить им много и Миссис Фейт заставляла ее выполнять всю грязную работу во дворе. Хотя они вполне могут позволить себе содержать садовника.

– Держать прислугу в такой глуши – это расточительство? – подначила старушку Оливия. – А мистер Фейт? Как он вел себя по отношению к Агате?

– По началу он был с ней даже милым. Но… О! здесь я должна открыть вам тайну! – Изольда заговорщицки подмигнула Оливии. – Он совратил бедную девочку. Она рассказала мне. Очень плакала, но ничего не могла поделать. Ей так нужен был этот дом, а мистер Фейт грозился выгнать ее, если она ему откажет. Можете себе представить что-либо подобное?

Оливия промолчала, прекрасно понимая, что никто никого не совращал, и даже не собирался. Агата Милли не выглядела бедной овечкой. Скорее всего, она сама запрыгнула в постель Гимли Фейта. Но для Изольды, воспитанной в духе классического пуританизма, это было выше понимания. Поэтому она воздержалась от комментариев.

– Скажите, миссис Вейн, в ночь с четверга на пятницу, у соседей не происходило ничего интересного?

– Уж не думаете ли вы, что я подглядываю за соседями? – лукаво прищурив глаза, спросила Изольда.

– Что вы! Это было бы крайне неприлично. Но может вы заметили что-то странное, совершенно случайно, конечно.

Изольда, не моргнув глазом, приняла игру.

– М-р Фейт. Он приезжал сюда. Но уехал около половины двенадцатого. И был крайне не любезен. Мне не спалось, и я вышла подышать воздухом. А он сначала вошел в дом, и выбежал пятнадцать минут спустя. Злой, раздраженный. И даже не поздоровался.

– А потом?

– Я пошла спать. Но примерно в половину второго ночи, простите за подробности, встала в туалет. – Изольда смущенно хмыкнула и продолжила – Так вот, кто-то приезжал к Агате.

– Вы уверены, что это не мистер Фейт вернулся?

– Конечно, нет, голубушка. У Гимли темно-серый автомобиль. А у дома стоял белый. Знаете, такой небольшой, похожий на коробочку. Я удивилась, что одинокая девушка принимает гостей в столь поздний час, и решила утром обязательно ей об этом сказать.

– Не сказали?

– Нет, душенька. Когда я, на следующее утро пошла к Агате, дома никого не оказалось. Я подумала, что она уехала на работу или к своим родителям в Энсли.

– На этом все? Вы ничего больше не видели?

– Больше ничего, увы! – Изольда пожала плечами. – Так жаль бедную девочку. Ее ведь убили?

Оливия подивилась проницательности старой дамы. И вдруг каким-то шестым чувством поняла, что она чего-то недоговаривает.

– Да. Скажите, а номер той машины, которая приезжала ночью вы случайно не видели?

– Видела. – Пожилая дама с достоинством встала и направилась к высокому буфету. Поискав среди бумаг, она выбрала одну и передала ее девушке. – Я даже записала его, душенька. Правда, не полностью.

– Записали? Но ведь было темно.

– Перед домом Фейтов всегда горит очень яркий фонарь. Я несколько раз говорила им, чтобы они сменили лампочку, очень уж неприятно она светит. Из-за этого я порой не могу уснуть, но миссис Фейт всегда так груба, и совершенно ничего не хочет слушать. А мне…