Межгорье

– Да пока не за что, – голос Андрея снова звучит странно. – Что ж, я отнесу твою сумку наверх.

Андрей направляется к коттеджу, а я снова осматриваю территорию и прислушиваюсь к звукам леса, его запахам. Поет какая-то ночная птица. Прохладный ветер освежает лицо.

Мне уже здесь нравится.

Оглянувшись, снова смотрю на домик на дереве. Свет там уже не горит, однако я различаю, фигуру в окне. Или мне это только кажется?

Глава 2. Виктория

Все еще стоя внутри ванны, я кутаюсь в полотенце и отжимаю свои длинные волосы. Андрей говорил, что здесь экономят горячую воду, поэтому я старалась помыться как можно быстрее.

Прямо над ванной имеется прямоугольное окно, больше похожее на форточку. Я отодвигаю край серо-коричневой занавески и вижу, что на улице совсем стемнело, а затем приоткрываю окошко. В ванную врывается прохладный лесной воздух. Волоски на моем распаренном теле мгновенно поднимаются.

После горячего душа я чувствую себя намного лучше, хотя дискомфорт в пояснице все еще дает о себе знать.

Отодвинув шторку для ванной, осторожно наступаю на пол, поворачиваюсь к запотевшему зеркалу, висящему под скошенным деревянным потолком, и провожу по нему ладонью. Ванная очень теплая и уютная, отделанная натуральными материалами в природных цветах.

Здесь так приятно находиться.

Полагаю, в этом доме больше нет ванных комнат. Значит Андрей тоже принимает душ здесь.

Смотря на себя в зеркало, я пытаюсь представить перед ним хозяина дома. Это так волнительно.

Синяки на моих бедрах, плечах и предплечьях вот-вот сойдут. Сейчас они желтые, поэтому поверх футболки я надеваю кофту с длинным рукавом. Затем как следует расчесываюсь, вытираю влагу на полу и по краю ванны, проверяю, не осталось ли где моих русых волос, и только потом иду в свою спальню.

Так странно. Мне двадцать четыре, но у меня еще никогда не было собственной комнаты. Спальню, где я спала до приезда сюда, даже вспоминать не хочется.

Неудивительно, что та, которую для меня приготовил Боголюбов, привела в дикий восторг.

Как и весь дом, комната отделана деревом. Помимо удобной широкой кровати есть вместительный шкаф для одежды и симпатичный комод. Стены украшены картинами – неброскими пейзажами в коричнево-бежевой гамме. Плед, подушки, постельное белье – все такое добротное, приятное и, как будто бы, совсем новое.

Чтобы не заставлять Андрея ждать, я решаю отложить распаковку вещей. К тому же, как верно заметил Боголюбов, их не так много. Я собиралась второпях…

Повесив полотенце на приоткрытую дверцу шкафа, а постиранное нижнее белье – на спинку стула, спускаюсь вниз и буквально иду на запах.

Кухню я видела мельком, когда входила, и еще плохо ориентируюсь в доме, но мой нос безошибочно приводит, куда нужно.

– О, совсем другой вид, – Андрей оглядывается, когда я вхожу.

– Да, капец, у меня такое ощущение, что я все еще куда-то еду, – устало вздыхаю, наблюдая за его сильными руками.

Андрей моет посуду в двойной мойке и так бережно и медленно ведет пальцами по внутренней поверхности миски из нержавейки, словно это хрупкая ваза.

– Еще бы! – усмехается мужчина, – два дня за рулем, не каждый мужчина выдержит. Давай садись, накормлю тебя, как говорится, чем бог послал.

Я скромно усаживаюсь на стул у окна и опускаю ладони на колени. Андрей колдует у другого стола. Из-за его широкой спины толком ничего не видно. Я оглядываю кухню. И она тоже невозможно мне нравится.

А затем Боголюбов ставит передо мной огромную тарелку, полную всего.

– Это рагу из утки, – объясняет мужчина, отходя от стола.

От блюда валит густой пар. У меня текут слюнки.

Помимо тушеного картофеля и ароматного мяса на тарелке лежит отварная стручковая фасоль и нарезанные ломтиками огурцы и помидоры.

Не дожидаясь приглашения к трапезе, я хватаю вилку и накалываю кусочек мяса. Андрей со своей тарелкой садится напротив.

– А твой сын? – я замечаю, что на столе нет третьего комплекта приборов.

– Клим уже поужинал, пока ты мылась.

Я киваю и млею от удовольствия.

– Мясо просто во рту тает. Кто это готовил?

– Я, – улыбается Андрей. – Вот. Хлеб бери, – двигает ко мне корзинку. – Его мы сами печем.

Взяв ломтик, откусываю небольшой кусочек, и следом побольше.

Вкуснее хлеба я в своей жизни не ела.

– Ты еще и хлеб умеешь печь? – вырывается у меня.

– Нет. Хлебом у нас Клим занимается. Раз в несколько дней он встает ни свет ни заря и устраивает тут кипиш. Так что не удивляйся, если что.

Я изгибаю бровь.

Его сын печет хлеб?

Странное занятие для молодого человека. Да и Андрей отнюдь не производит впечатление неумехи. Он готовит, моет посуду, в доме такая чистота. А в ванной комнате! Уж мне-то есть, с чем сравнивать.

– Можно вопрос? – после раздумий озвучиваю свои сомнения.

– Валяй, – Андрей смотрит на меня с любопытством.

– Мне казалось, что тебе нужна повариха, посудомойка, я не знаю, – пожимаю плечами, – обычно, мужчины не любят выполнять женскую работу, но вы тут так здорово справляетесь. Зачем я вам?

– Зачем, зачем… – прыскает Боголюбов. – А, может быть, я просто старик, закоренелый холостяк, которому все это надоело? – и отвечает вопросом на вопрос.

– Ты не старик, – трясу головой. – Сколько тебе? Сорок? Сорок два? – вглядываюсь в его лицо с сексапильной щетиной на подбородке и скулах.

– Сорок шесть, – поправляет Андрей.

– У тебя еще вся жизнь впереди.

– И именно поэтому я не собираюсь тратить ее на уборку и готовку, понимаешь? Хотя речь и не о возрасте вовсе. Старик – это значит, что я давно повзрослел, многое повидал, сделал все, что хотел, а еще больше того, чего не хотел. Я уже всем сыт, а душа покоя просит.

– Ясно. Так, что я должна делать? – снова пытаюсь выяснить, какая конкретно работа меня ждет, потому что “помощница по хозяйству” звучит немного неопределенно.