Найденная

Взять и забавы ради приворожить барского прихвостня? Пусть знают тетки, что и Алена – уже совсем не девчонка.

– Как живете, сестрицы? – гость уселся на лавку, наконец-то снял шапку, устроил рядом с собой. Волосы на его темени не особо частые. Мог бы снадобье купить для их густоты, ведь не стар.

– Живем-можем. Ты по той просьбе барина? Отсыпем сейчас тебе зелья, сестра как раз приготовила. Да только не будет проку. На роду его так написано, – сказала Марфа.

– Не выйдет ничего. Другой за него будет жить, – поддакнула Таисия.

– Что это значит? – не понял гость.

– Карты так говорили, – ответила тетка, не внеся ясности.

Но уточнять он не стал:

– Нет, не из-за этого я тут сегодня. Только, может, сначала угостите с дороги?

Алена тоже хотела привлечь мужское внимание и поспешила к бутыли с настойкой, но Таисия опередила: вынула из-под стола другую. Плеснула гостю полную кружку.

– Эх, крепка! Но и вкусна. Из чего же вы ее гоните? Признайтесь хоть раз.

Таисия, наливая и себе тоже, улыбалась.

– Вишня. Можжевельник. Белый гриб. Березовая кора. А еще кое о чем тебе и знать не надо.

Алена уселась рядом с приезжим на лавку, но он по-прежнему не обращал на нее внимания – как и тетки, помогавшие справиться с настойкой. Ей-то и не наливали, по привычке считая маленькой.

– Так вот что я приехал, сестрицы, – поглаживая под столом колено Таисии так, что Марфа не замечала – но зато отлично видела Алена – начал барский управляющий. – Барыня-то, Ольга Михайловна наша, совсем рассудком померкла. Слыхали наверняка: младенца, в усадьбу подброшенного, ночью вчера на лопате в печи зажарить пыталась.

Алена округлила глаза. Младенца? В печи? Вот история! Удавленная Пелагея с ее супом тут же померкла.

Однако тетки интереса не проявили.

– Было дело – слыхали. Ветер надул, – Марфа подбросила поленьев в очаг.

Вот как? Но почему же о столь необычном случае и словом не обмолвились за весь день?

– И то верно: ветер, говорят, вчера расшалился. Стало быть, худо барыне. Многие думают – не жилица. Тело хоть и хворает, а все еще здесь, но душа не пойми где. Мучается оттого, что и объединиться, и расстаться они не могут. Уже бы или то, или то.

– А ты, значит, барыне решил помочь, занемогшую душу разделить с недужным телом? – Таисия наклонилась к гостю так, что явно виднелась ямка, разделяющая высокую грудь.

Он хмыкнул, отхлебывая настойку.

– Можно сказать. Да только не нужна мне порча. Не должна барыня взять и умереть.

– То есть, ты хочешь, чтобы осталось только тело, но без души?

Вечер продолжал поражать открытиями: о таком способе Алене прежде даже не слышала. Да и на что ему это? Увы, но о причинах, которые привели в лесной дом, гостей не принято спрашивать.

– Да… Дело тут непростое, – задумчиво отозвалась старшая тетка.

– Но если поможете – уж не обижу.

– Душу барыни мы от тела отгоним, – размышляла Марфа. – Но место ее на время, пока дорога назад не забудется, надо кем-то занять.

И обе тетки посмотрели на Алену.

Глава 4. Непонимание

Брайс решила больше не понимать по-русски. Чем больше она узнавала новых слов, тем менее ясным становилось происходящее.

Сначала она не могла взять в толк, почему прислуга миссис Орлов называет существо, которое хозяйка сунула в печь, малышом? Не иначе, как очередное жуткое верование, которыми так богаты эти странные земли. Дрожь охватывала при мысли, чьим ребенком тут считают такое создание – и Брайс быстрее перебирала четки, прося Деву Марию избавить ее от знания этой легенды.

Но дальше стало еще более непонятно. И Брайс, хотя была уверена, что значение слова, которое повторялось вокруг беспрестанно, ей ясно, на всякий случай сверилась со словарем, захваченным из Гилфорда и стоившим ей пять пенсов. Книга уверенно подтвердила: прислуга с необъятной, недоступной для определения наглостью убеждала мистера, что не чудовище пыталась сжечь хозяйка, а живого человеческого младенца.

Явно заранее сговорившись, они гнусно оклеветали миссис – и причины столь подлой лжи также оказались недоступны пониманию Брайс. Что хотели с ее помощью выгадать эти низкие люди?

А что же сам мистер Орлов? Перед тем, как лишиться чувств в кухне, Брайс четко слышала его голос. Значит, он видел все собственными глазами – но тогда зачем расспрашивать слуг?

Нет. Больше ничего из того, о чем говорили в усадьбе, Брайс понимать не желала.

Однако и миссис Орлов внезапно перестала понимать Брайс. Раньше она говорила с экономкой по-русски, а та отвечала ей по-английски. Теперь же, услышав британскую речь, она сказала:

– Я тебя не понимаю.

Это произошло через несколько дней после того, как проклятое любопытство толкнуло Брайс заглянуть в траву. Миссис Орлов, очевидно, потрясенная реакцией супруга, поверившего наветам слуг, наверняка получила нервное расстройство и потому не покидала своей спальни. А затем вышла оттуда ранним утром, едва рассвело.

Сама Брайс только-только проснулась и направлялась в кухню. Хотя и экономка, и управляющий обычно трапезничали в столовой, лгунья кухарка еще ни разу не смогла приготовить правильную глазунью. Брайс сейчас совсем не хотела заниматься ее обучением и собралась поджарить пару яиц на завтрак сама. И по пути из своей коморки на третьем полуэтаже – здесь его называли словом «чердак» – едва не столкнулась с неожиданно вышедшей из спальни миссис Орлов.

– Гуд монинг, мэм! Итс ту сун, – приветливо поздоровалась Брайс. И в ответ услышала ту самую фразу, которую никак не ожидала.

Но дальше стало хуже.

– Кто ты? – спросила миссис Орлов.

Душевное спокойствие, очевидно, к ней еще не вернулось.

– Брайс, мэм. Энн Брайс. Ер хаускипэр.

– Брайс, – повторила миссис. И вдруг глаза ее помутнели: их как будто заволокло изнутри дымом. Ошарашенная Брайс непроизвольно сделала шаг назад, но взгляд миссис Орлов снова стал обычным.

– Нюта, – сказала она.

Экономка с облегчением несколько раз кивнула. Как видно, расшатались от ужасного зрелища в кухне и жизни в непривычной среде и нервы Брайс: она стала слишком впечатлительной.

Миссис Орлов направилась к узкой лестнице, ведущей наверх. И зачем хозяйке с утра пораньше лично идти в комнаты прислуги, тем более, когда в доме, как и положено, появились колокольчики? Брайс невесело отметила, что обитатели имения не торопятся к ним привыкнуть, и предложила помощь миссис Орлов. Но та скривила губы и проследовала дальше.

К полудню Брайс вполне убедила себя, что поведение миссис показалось ей странным лишь из-за игр собственной фантазии. Но после произошла очередная непостижимая вещь: миссис Орлов призналась мистеру в том, чего не делала.

Когда мистер Орлов бывал дома, он любил совместные ланчи (тут их называли обедами), потому все – хозяева, экономка и управляющий с непроизносимой фамилией – собрались в столовой. Брайс не слишком нравились эти общие приемы пищи: она ощущала себя не вполне на своем месте и стеснялась общества мистера и его помощника. Брайс охотно бы поела у себя в комнате, заодно оценив ее взглядом хозяйки: какой предстала перед нею экономка?