Ловушка

– В том-то все и дело, что нет.

– Ничего не понимаю! Что же случилось?

– Он впал в кому. И в этой коме находился последние сорок лет.

– Такого не бывает! – твердо сказала Майя. – Даже, если этот несчастный не погиб от падения, впал в кому и пролежал несколько лет в подобном состоянии, кому бы пришло в голову столько времени держать его между жизнью и смертью. Ведь сейчас он должен быть глубоким стариком. Это не помощь и не лечение, а издевательство.

– Да, возможно в чем-то вы и правы. Но, посмотрите на проблему с другой стороны: человек не умер – он живет, дышит, возможно, пусть и чисто теоретически, мыслит, и в любой момент может проснуться – получается, что отключить его от питания – это своего рода убийство. Разве вам не знакома подобная ситуация.

Майя поежилась. Она вдруг представила себя, запертую в той ужасной комнате, как оказалось, располагавшейся лишь в ее воспаленном воображении. Все это время она несомненно существовала, но одновременно и отсутствовала. Доктор, очевидно, уловил ход ее мыслей.

– Вы ведь тоже некоторое время в определенном смысле находились за гранью. Но мыслили, чувствовали, хотели вернуться, только не знали, как.

Майя кивнула, не в силах говорить. Они замолчали, каждый задумался о своем.

– Что сейчас с этим человеком? – наконец спросила она.

– Много лет назад того пациента перевели в закрытый научный центр, чтобы отслеживать и более детально изучать его состояние, здраво рассудив, что это поможет при лечении подобных случае в дальнейшем. Родных у него не было, но друзья приняли ответственность на себя. Все эти годы они следили за ним, надеясь, что рано или поздно дело сдвинется с мёртвой точки. Безрезультатно. И вот, не далее, как вчера случился прорыв, чудо, если хотите.

– Он очнулся? – Майя зачарованно смотрела на доктора.

– Не совсем. Но все идет именно к этому. Вчера днем, впервые за сорок лет тот человек пошевелил пальцами, – доктор покровительственно улыбнулся. – Прошу вас не думать, что это пустяк. Уверяю вас, в таком деле возврат к двигательной активности является крайне важным фактором. Конечно, прогресс опять может замедлиться на долгие месяцы, и даже остановиться, но для него это все равно был огромный шаг вперед, – доктор взволнованно переминался с ноги на ногу.

– Вы знали его, да? – осторожно спросила Майя.

– Он был школьным учителем моих сестер. Мы очень его любили. Поэтому, имея возможность хоть как-то помочь, я всячески способствовал его перемещению в тот научный центр, в котором он сейчас находится.

Скрипнула входная дверь, и доктор, стоящий лицом к выходу, первым увидел посетителя.

– А! Вот, поглядите-ка, еще один его старинный друг, – радостно воскликнул он. – Заходите, пожалуйста, к нам, милости просим. А я пока оставлю вас вдвоем на некоторое время – у меня ведь есть и другие пациенты.

В дверь вошла пожилая женщина, узнать которую для Майи не составляло никакого труда. Однако, при взгляде на нее, ей почему-то вспомнилась та, другая, словно материализовавшаяся из недавнего тревожного сна. И ее удивленный возглас без сомнения больше относился к той, ночной спутнице, чем к стоящей перед ней женщине.

– Дина?

ГЛАВА 30

Закрыв шторы, не остановить наступление нового дня

Дрова весело дребезжали в камине. Золотое пламя дарило не только тепло, оно предлагало иллюзию защиты, дома.

«Дом, – в который раз за эти несколько дней, вздохнув, подумал Александр. – А ведь именно этого слова мне не хватает больше всего. При всей моей неприхотливости данная комната меньше всего подходит под понимание дома, – Александр грустно посмотрел на свои книги. – Это должно быть место, по которому можно скучать, куда стремишься, которое любишь, где любят тебя. Только где же оно находится»?

Ему вдруг захотелось покориться, разрешить себе исчезнуть: закрыть глаза и просто раствориться в пространстве. Может быть так станет легче. Он прищурился, вглядываясь в золотистое пламя, свирепо пожиравшее новую порцию поленьев. Из груди вырвался тихий смешок.

«Исчезнуть захотел! Можно подумать ты и так существуешь».

Эта новая мысль прочно угнездилась в сознании. Что он представляет собой в данный момент? И есть ли у него твердое основание считаться плотным, живым, СУЩЕСТВУЮЩИМ. Что есть человек – симбиоз разума и материи. Первое имеется в наличии, второе вроде бы тоже, но здесь беспристрастный наблюдатель может указать на вопиющие несоответствия действительности. К данной теме можно подойти под диаметрально противоположными углами, и нет никакой гарантии, что верное решение будет найдено. Стало грустно.

Совсем недавно ему казалось, что он уже привык, смирился. Ведь у него была полная свобода. Эта иллюзия защищала, дарила надежду. Тепло, покой, работа и тихое одиночество. Даже тогда, в самом начале, еще ничего не вспомнив о своем прошлом, он почему-то был твердо уверен, что всегда жил один. Никакие связи не удерживали его. Это было естественно и необременительно. Поэтому, Александр уверял себя, что если он и тоскует, то его тоска имеет безличную форму, а слово «дом» – чисто человеческий обобщенный смысл.

Однако спустя какое-то время, Александр загрустил по-настоящему. Свобода и независимость – это конечно хорошо. Но что-то здесь было неправильно, чего-то ему, все-таки не доставало. И дело было вовсе не в отсутствии приятной компании.

Александру, конечно, казалось очень странным то обстоятельство, что он оказался один в безлюдном насквозь промерзшем городе. Но еще больше его пугало всякое отсутствие в голове предшествующих этому событий. Он чувствовал себя уязвимым, будучи не в состоянии опереться хотя бы на что-нибудь из своей прошлой жизни.

Все изменилось однажды утром, когда Александр, в который раз бесцельно гуляя по городу, заметил странное, абсолютно не похожее на остальные дома здание. Это было похоже на внезапное столкновение с давним знакомым, оставившее в душе приятное и уже позабытое ощущение дружественности и узнавания. Он долго стоял посреди улицы и смотрел на аккуратненький беленький домик, по старинке покрытый зеленой черепицей, словно ожидая, что тот вот-вот растворится в воздухе. Но этого не произошло. Убедившись, что дом пока не планирует исчезать, Александр сделал несколько робких шагов по направлению к нему. Его одновременно пугало и притягивало то слабое стеснение в груди, которое появлялось всякий раз, стоило ему взглянуть вперед.

«Как странно. Чего здесь бояться. Дом как дом, – тихо проговорил он вслух, даже не замечая этого. – Я просто взгляну на него поближе и уйду. Должно быть, там внутри так же пусто и холодно, как везде».

Александр подошел совсем близко, настолько, что смог разглядеть мелкие бутончики фиалок, которыми были расшиты края ярко-желтых занавесок на окнах. В памяти неожиданно всплыла картинка: тот же дом, те же занавески, а за ними люди, которые рады ему, которых он знает и любит.

Воспоминание обожгло его, и он резко отпрянул, так и не решившись подойти к входной двери.

Быстро, словно за ним гнались, Александр развернулся и практически побежал прочь. Однако мысли о странном доме никак не желали покидать его. Он обнаружил, что то и дело возвращается к нему, совершая свои короткие, но теперь более регулярные прогулки по городу.

Даже ветер, казалось, обо всем догадался, и теперь частенько останавливался поиграть неподалеку от одинокого домика с зеленой крышей, с любопытным озорством забрасывая и разгоняя кучки мелкого сора с подъездной дорожки.

Долгое время Александр неизменно приходил сюда и, пока его молчаливый товарищ перекидывал из стороны в сторону охапки пожухлых листьев или расчищал им же засоренные канавы, стоял и смотрел на дом застывшими, ничего не видящими глазами. Он словно ждал какого-то сигнала, но никак не мог дождаться. Минуты текли друг за другом, холод неумолимо проникал все глубже под одежду, скручивая мышцы в тугой узел, но Александр, казалось бы, не замечал этого. Он, будто привязанный, стоял на своем посту.

Что удерживало его на месте, он точно не знал, однако, это что-то было слишком сильным, чтобы ему противостоять. Когда пальцы на руках и ногах начинали пульсировать и ныть от холода, а в слезящихся глазах появлялась резь, Александр медленно, словно древний старик трогался с места и уходил. Он двигался неровными пьяными шагами арестованного, неожиданно получившего отсрочку исполнения приговора.

Но главное – за все это время Александр так и смог заставить себя подойти к дому и зайти внутрь. Таинственный коттедж был единственным местом в городе, где он еще не побывал.

В который раз, неприятно удивляясь самому себе, Александр шел обратно по пустым улицам и гадал, как же ему избавиться от этого наваждения. Он ежедневно отдавал сам себе строгое приказание на следующий день обязательно дойти до конца. Но все оставалось без изменения. Устав от постоянного напряжения, Александр стал стараться избежать похода к таинственному месту. Он выбирал более длинные, заковыристые маршруты, сворачивал в тесные, насквозь продуваемые ледяным ветром арки, однако ноги снова и снова приводили его туда – к уютному домику с зеленой крышей.

Однажды, после особенно долгой прогулки, когда Александр совсем промерз и спешил в свою теплую уютную комнатку, продумывая на ходу план очередного очерка и не замечая, куда идет, ветер, игриво толкавший его в спину по направлению к дому вдруг неожиданно замер. Двигавшийся по инерции человек тоже резко затормозил и удивленно осмотрелся, оторвавшись от своих мыслей. Рассеянный взгляд скользнул вдоль ряда серых домов и уперся прямо в ярко-желтые занавески, солнечными пятнами сияющие в уже сгущающихся сумерках, затем двинулся дальше и остановился на коричневом полотне деревянной двери, похожей на все остальные, имеющиеся в городе, как сестра-близнец. Так и было. В самой двери не замечалось ничего необыкновенного. Неожиданность состояла в том, что она была приоткрыта. Из узкой расщелины струился мягкий золотистый свет. Это в обычной жизни незначительное обстоятельство в данный момент производило впечатление разорвавшейся бомбы.

Александр застыл на месте, не решаясь пошевелиться. В мозгу с огромной скоростью проносились самые невероятные предположения. Но он не хотел торопиться с выводами.

«Это ты открыл эту дверь»? – очень тихо спросил Александр у ветра.

Но он уже и так знал ответ – ветер тут ни при чем.

Это был шанс – один из тысячи – узнать, что же скрывается там внутри, отчего каждый раз при приходе сюда так замирает сердце. Вот только хватит ли у него смелости воспользоваться им.

С удивившим его усилием оторвав правую ногу от земли, Александр сделал осторожный шаг вперед, затем другой и еще несколько неуверенных шагов. Он уже дошел до потертых каменных ступеней, ведущих на крыльцо, когда мелькнула тревожная мысль: «А может ему не нужно туда? Еще не поздно повернуться и уйти». Секундное колебание, и Александр решился. Но когда он снова занес ногу для подъема наверх, все вокруг неожиданно пришло в движение. Казалось, что неожиданно для себя Александр преодолел какую-то невидимую границу, защищавшую это место. Пространство пронзил глухой предупреждающий хлопок, и дверь резко захлопнулась.

Оглушенный этим звуком, Александр так и застыл перед невысокой ступенькой соляной фигурой с приподнятой вверх ногой. Он не сразу понял, что произошло. А когда разобрался, то ужасно разозлился.

«Так нечестно»! – в висках стучало, пока он в три шага преодолевал последнее расстояние до злосчастной двери и дергал ручку. Та не поддавалась. Дом оказался заперт, он снова спрятал от Александра свои тайны.

С тех пор дом больше не протягивал Александру дружеской руки. Он, словно старинного товарища тепло приветствовал его издали, подмигивая солнечным цветом занавесок, но на том все и заканчивалось.

Все оставалось бы по-прежнему, если бы не одно но – с того вечера Александр начал вспоминать. По мелким крупицам в его голову возвращались утерянные обрывки прошлой жизни. Он берег их, тщательно собирал и анализировал, так, словно это была очередная историческая хроника, и радовался каждой новой подсказке.

И вот теперь появилось оно – его последнее воспоминание, заключительный кусочек головоломки. Он, наконец, выяснил, как оказался здесь. Но что же теперь. Куда идти дальше?

«Наверное, я все-таки умер, – с отчаяньем подумал он. – Тогда, почему же я здесь? Что делаю в этом странном увядающем городе»?