Ловушка

Она вспомнила, как вернувшись домой после своего «похода-понарошку», обнаружила под пальто смятые цветы, привязанные к талии. Находка испугала бы ее, если бы она еще могла пугаться. Но, вымотанная сверх меры переживаниями и страхами, девочка просто выложила их в коробку из-под чудесного маминого шарфика – предмета ее особых восторгов и восхищения – и убрала подальше от глаз.

Дина всегда любила смотреть на переливающуюся, разрисованную яркими необыкновенными узорами ткань и частенько прокрадывалась в комнату к родителям, а позднее, на чердак, чтобы забрать шарфик, рассматривать его в тихом одиночестве и мечтать, как однажды она своими глазами увидит места, в которых люди умеют делать подобную красоту. Эта мечта осуществилась. Дина даже купила себе несколько похожих изделий. Но это было уже не то. Он – самый первый, оставивший неизгладимый след, так и остался на пьедестале.

Дина так и не поняла, почему и когда мама перестала носить шарф, и спрятала его на чердаке. Наверное, это случилось, когда дядя не вернулся из очередной дальней поездки. Расстроенная женщина не хотела становиться пленницей воспоминаний и убрала многие подарки дяди на чердак. Та же участь постигла и чудесный кусочек ткани, а вместе с ним, позднее, и таинственные бутоны.

Как ни странно, мама, скорее всего, даже не предполагала, что в коробочке может храниться что-то еще, кроме дядиного подарка. Так же предельно утомленная и оглушенная событиями того печального дня, она была не в состоянии обращать внимание на что-либо, кроме заботы о спокойствии своих домочадцев, тем более на какие-то неопределенные цветочные запахи. И поэтому, в который раз обнаружив возле спящей Дины коробочку с шарфиком, мама машинально забрала ее и снова отнесла на чердак, запрятав подальше.

Дина, захваченная своими переживаниями и долгое время находившаяся будто под гипнозом, тоже позабыла про цветы, оставив их на произвол судьбы, чахнуть и медленно высыхать в красивой коробочке вместе с отринутым шелковым товарищем. Лишь много лет спустя, с чердака они попали в сундук с никому не нужными старыми вещами, хранившимися в доме дедушки. И там бы лежали, пока не истлели, если бы судьба снова не вывела их на свет.

Вспомнив про обнаруженную рядом с Майей коробку из-под цветов, Дина встрепенулась. Нечто важное никак не давало ей покоя.

«Ну, конечно, как же я раньше не додумалась. Все дело в шарфике, – Дина хлопнула себя ладонью по лбу. – Бедняжка София, скорее всего, тоже попала под влияние цветов. Крепкий, однако, у них жизненный запал. За долгие годы ткань должно быть хорошенько впитала аромат, и те несколько месяцев, что София носила шарф, смогли сильно расшатать ее нервную систему».

Дина задумалась. Выходило, что на каждого человека яд влиял по-своему, кого-то пугал, кому-то туманил разум, но объединяло всех одно – страх. Будь то лица на стенах в комнате Майи – это она в детстве – маленькая девочка, запертая, позабытая всеми в темном шкафу; шорохи ночного дома – тайный ужас ее матери, так любившей прятать свои игрушки в сундуках на чердаке и ждать, когда же ее саму обнаружат и примут, наконец, за равную; призраки прошлого Софии, никогда не осмелившейся до конца поверить в чудеса, но отчаянно жаждавшей их; и, наконец, Александр с его величественным одиноким городом – мечта, ставшая тюрьмой.

«Все мы в равной степени любили одиночество, – размышляла Дина, – стремились к нему. И я, и учитель, и Майя, и даже дедушка, но у каждого оно было своим собственным, и кто-то смог из него выбраться, а кто-то попал в ловушку. Ловушка для каждого подобралась своя в зависимости от целей и темперамента: у Майи – это комната, у Софии – дом, у Александра – город, а у меня, – Дина грустно улыбнулась, – целый мир».

ЭПИЛОГ

Конец дороги – лишь начало нового пути

Майя наблюдала за восходом солнца. Сегодня она проснулась засветло и сейчас, уже одетая и причесанная, стояла на своем посту.

Прошло уже несколько дней с тех пор, как она вернулась из больницы в дом Софии, где со дня на день ждали приезда ее родителей. Несмотря на все случившееся, девушка не могла не радоваться тому обстоятельству, что ей все-таки удалось заманить их сюда. И очень скоро вся семья соберется под одной крышей.

После того, как источник их бед был обнаружен, все вздохнули с облегчением. София уверилась, что не сходит с ума, и за это еще сильнее полюбила свой старый дом. Она с радостным предвкушением ожидала встречу с сестрой и зятем, поэтому, в неудержимом стремлении все идеально подготовить, с удвоенной силой погрузилась в привычные, но такие приятные хлопоты по хозяйству. Дмитрий, до этого без особого энтузиазма планировавший переезд, получил повод к отсрочке и даже прекращению сборов. В данный момент он вел переговоры о возвращении на прежнюю работу. Дина освободилась от тяжкого груза неопределенности и теперь увлеченно изучала способы реабилитации больных после комы. Она практически каждый день проводила в больнице у Александра, который на третий день после эпизода в палате, пришел, наконец, в сознание и открыл глаза.

«Он вообще на удивление быстрыми темпами идет на поправку, – подумала Майя. – Пока не разговаривает, но всячески пытается общаться с персоналом больницы мимикой и жестами; двигательные рефлексы в порядке. Конечно, проблемы есть: с краткосрочной памятью, с речью, с вялой от долгой неподвижности мускулатурой. Да и возраст уже не тот. Но с этим можно, даже нужно работать».

Проведя множество исследований, врачи пришли к выводу, что благодаря новым медицинским препаратам, специально привезенным из центрального региона в связи с исключительностью ситуации, а также особой вакцине, полученной из порошка засушенных цветов, утратившие связи структуры мозга начали самовосстановление путем создания альтернативных связей и новых нейронных сетей.

Исследования коры головного мозга показали хорошие результаты и пока что врачи давали только благоприятные прогнозы – речь постепенно вернется, и пациент со временем обязательно встанет на ноги.

А пока что он лежал и смотрел по сторонам широко распахнутыми сияющими глазами, словно впитывая признаки окружающего мира, приветствуя его.

Да, Александр, без сомнения, был счастлив. И хотя этот мир сильно отличался от того, который он когда-то знал, все равно, его дом здесь, значит, придется знакомиться с ним заново и учиться жить по новым правилам. Александра немного пугала расстилавшаяся перед ним неизвестность и пристальное внимание, окружавшее его со всех сторон. Будущее пока было скрыто густым туманом. К нему-то Александр давно привык, а вот к постоянному присутствию других людей – нет. Их забота и сочувствие были приятны, но подчас, ему делалось неловко от собственной неуклюжести и невозможности достойно ответить посетителям. Его разум практически полностью оправился, а вот тело никак не могло поспеть за хозяином.

Иногда он мысленно возвращался к тем дням в башне у камина, к своей неоконченной работе, к одиночеству, думал о том, что же стало с городом без него. К его удивлению, это были немного сентиментальные, грустные мысли. Там, среди холода и пустоты, все же оставалось и что-то хорошее. Он не хотел так легко от этого отрекаться, считал неправильным. Александр решил сохранить то время в самом отдаленном уголке души, чтобы изредка иметь возможность напомнить себе, как иллюзорна и непостоянна жизнь и как легко потеряться в лабиринтах собственных фантазий. Одно он знал наверняка – несмотря на все неудобства и трудности теперешнего положения, желания вернуться обратно у него никогда не возникнет.

«Я слишком долго был один, – говорил он себе. – Но теперь все будет по-другому. У меня появился еще один шанс, так почему бы им не воспользоваться».

Когда Дина пришла к нему в первый раз после пробуждения, Александр сразу узнал ее. И, глядя на эту грустную пожилую женщину, робко замершую перед ним, он заплакал. Крупные слезы лились по его впалым щекам, затекали под голову и подушку, но он не замечал их, видел только свою маленькую ученицу, без его участия ставшую взрослой.

Александр протянул к ней руки таким знакомым характерным для него приглашающим жестом, что Дина, словно девочка, бросилась к нему на грудь и зарыдала. Он осторожными неловкими движениями пытался гладить ее по голове, отчетливо остро осознавая, что наконец-то вернулся домой.

Майя, пришедшая в палату к Александру вместе с Диной, стала свидетелем этой сцены. То, что она увидела неожиданно глубоко потрясло ее. Не то, чтобы девушка не ожидала подобной теплой встречи. Нет! На тот момент она уже поняла, как Александр важен для бабушки. Просто неприкрытые эмоции, льющиеся из глаз: сострадание, страх, восторг, надежда – сливались в одну большую материю – любовь. Это чувство взывало ко всем, находящимся рядом с этими людьми, искало и находило тождественный отклик, и ширилось, наполняя сердца настоящим счастьем, делая их равнозначными соучастниками своего волшебства. Майя тоже чувствовала ликование радости в тот момент.

А еще девушка познакомилась с Ветром. Удивительный кот все так же продолжал навещать Александра, не обращая абсолютно никакого внимания на внезапное появление новых лиц. Он царственной походкой заходил в палату, откуда теперь его к счастью, не выгоняли, потому что Александр знаками упросил этого не делать, запрыгивал на свое излюбленное место в ногах больного и подолгу сидел, свернувшись калачиком, совсем как в прежние времена, рассматривая входящих своими умными изумрудными глазами.

Иногда Ветер тянулся к руке человека, требуя немного ласки и, получив свое, начинал громко мурчать от удовольствия. Александр относился к коту с большой теплотой, словно к старому товарищу, и Дина решила, что, если не возникнет никаких проблем при выписке, они заберут его с собой. Майя, которая тоже подружилась с Ветром, теперь он даже разрешал ей себя погладить, надеялась, что у них все получится.

Небо совсем просветлело и стремительно перекрашивалось из золотисто-розового в лазорево-голубой цвет. Свежий утренний ветерок разносил вокруг нежные запахи покрытого росой сада. Майя глубоко втянула в себя этот чудесный целительный воздух и грустно улыбнулась, вспомнив другой аромат, будто все еще витающий неприкаянным призраком где-то поблизости.

«Природа устроена по удивительным законам, – подумала Майя. – Красота подчас убийственна. И все же, она мудро спрятана от непосвященных. Но мы, в своем необъяснимом стремлении к полновластному господству, крушим ее защитные барьеры, и по собственной воле попадаемся в капкан, расставленный вовсе не для нас».

Вчера вечером, сидя вдвоем с бабушкой в гостиной после позднего ужина, Майя спросила ее, почему тогда, много лет назад, никто не вспомнил про цветы?

– Это ведь был прорыв! Скорее всего, вы обнаружили новый вид.

– Может быть, – Дина сидела на диване и, аккуратно сложив руки на коленях, смотрела на внучку. – Знаешь, в то время я об этом не задумывалась.

– Это понятно – ты была напуганной маленькой девочкой. А как же взрослые, прадедушка?

– Я думаю, что после случившегося в пещере, никому из нас не хотелось вновь оказаться там. В сущности, про цветы знали всего несколько человек: мы с дедушкой и два пожилых брата-охотника, жившие неподалеку от леса. Именно они помогали вытаскивать тело Александра из пещеры, так как времени на поиски кого-то другого у нас не было. Мы встретили их на подходе к городу, когда бежали за подмогой, – Дина вспомнила строгие неулыбчивые лица братьев и то, как старший всю дорогу витиевато ругался на дедушку за проявленную беспечность. – Они были матерыми и очень сильными, несмотря на возраст, но чрезмерно ортодоксальными. Наш поход в пещеры браться сразу восприняли как нечто противоестественное, а про цветы и говорить нечего. Если младший брат и взглянул на них пару раз, то старший категорически не захотел тратить время на подобную ерунду. Вытащив Александра на поверхность, они, тщательно осмотрели его, и, не выявив серьезных повреждений, сразу понесли к нам домой на импровизированных носилках из веток. После этого, старший брат поспешил в городской совет, чтобы сообщить о произошедшем и потребовать завалить, наконец, эти ужасные земляные дыры, что вскоре и было сделано. Про цветы никто из них ни разу не упоминал. Дедушка же решил оставить все как есть, не возвращаться и не беспокоить то, что, очевидно, не хочет быть потревоженным. Мне кажется, он испытывал бессознательный суеверный страх перед этими таинственными цветами, вскормленными мрачными подземными водами и темнотой.

– И я полностью с ним согласна, – Майя тоже пришла в ужас при мысли, что, не закрой тогда власти эти пещеры, кто-нибудь еще мог стать несчастной жертвой ядовитого растения.

Они еще долго сидели вдвоем и молчали, каждая о своём. Слова были не нужны. Позднее, когда Майя, собираясь уходить наверх, чтобы лечь спать, подошла к бабушке, та тепло улыбнулась ей и, пожелав спокойной ночи, взяла за руку и сказала:

– Знаешь, я сейчас вспоминала один интереснейший старый разговор. Когда-то очень давно дедушка спросил меня, чего я боюсь больше всего на свете. Я подумала и ответила, что смерти. Ничего другого мне в то время и в голову бы не пришло. Ведь, что еще может быть страшнее для маленького ребенка, чем вероятность потерять свое лишь совсем недавно приобретенное тело. Он улыбнулся и, потрепав меня по плечу, сказал, что я ошибаюсь – бояться нужно совсем не этого.

– А чего же нужно бояться? – тихо спросила Майя.

– Заблудиться в тумане – так он тогда сказал. – Дина прикрыла глаза, вызывая в памяти мудрое лицо дедушки. – Я долго не могла понять, но теперь, кажется, понимаю.

Майя тоже хорошо поняла, что хотел сказать дедушка. Вскоре она ушла, а Дина еще некоторое время оставалась внизу, размышляя, слушая тишину спящего дома.

Девушка тоже не сразу легла в постель. Подойдя к окну, она раскрыла его настежь и долго стояла, уставившись в бескрайнее небо, впитывая тончайший звездный свет и ночную прохладу. Ей было немного грустно.

Лишь сейчас, с наступлением утра, грусть, наконец-то, прошла, освободив место для радости и надежды.

«Что же будет с нами дальше, – с интересом думала Майя. – София с Дмитрием, теперь конечно останутся здесь. Она уже сообщила нотариусу о своем решении. Дина тоже вряд ли захочет снова куда-нибудь уезжать. Хотя, вполне возможно, что она переберется в дом прадедушки и, когда Александр будет готов к выписке, заберет его туда, чтобы ухаживать за ним. Жизнь потечёт по-старому, но русло все-таки придется немного подправить. А что же я? – Майя, не отрываясь, смотрела, как золотой шар солнца медленно показывается из-за горизонта, подсвечивая верхушки деревьев, плотной стеной опоясавших эти места – занимался новый день, который без сомнения станет лучше предыдущего. – А я буду жить. Жить и непременно надеться на лучшее».