Держи это в тайне

Наши плечи синхронно содрогнулись от смеха.

– Джек. Я испугался сегодня. Я чертовски был напуган.

– Я тоже. Еще больше был напуган, чем тот трусишка Элджернон из книги «Страх», как мистер Боюсь из небольшой деревушки Ужас, что недалеко от города Паника, Соединенного Трусливого Королевства. Но поверь, Робби, те звуки, что мы слышали, заставили меня бояться и самого себя. Я боюсь того, что могу сделать с этими ублюдками, когда мы пойдем в наступление.

Он затих на нескольких секунд. Джек догадался, что Робби тихо плачет. Он слышал его порывистое дыхание; почувствовал, как незаметно вздрагивают его плечи.

– Джек, я больше за врага, боялся показать свой страх. Неожиданно для себя заметил, что молюсь Богу, хотя я и не верю в него, что бы в меня не попали, а если и попадут – что бы я не заплакал и выдал свою боль. А еще, я испугался что, когда придется убить – я струшу. Но, ты знаешь, убив в первый раз, я увлекся этим. И тогда еще больше испугался тому. А как ты себя чувствовал в бою?

– Так же, как и ты. Паршивая ситуация, как мне видится, что скажешь? Мы все боимся больше выдать свой страх и свою боязнь убивать. Но, поверь, Робби, тот парень, который напоролся на мой штык – это ж было как: он или я. А я хочу жить, – Джек замолчал. – И я тогда подумал: «Черт побери все это! Ты же сюда не в отпуск приехал, Джек Уилкинсон, ты приехал сюда убивать фашистов и, боже мой, там прямо перед тобой и был фашист». Так что, я убил его … Робби, хотя мне это не по душе, но я не собираюсь домой. У нас есть работа, и мы будем выполнять ее. Мы ведь одни здесь – больше нет никого?

– Я знаю. У нас все получится. Слушай, я обхожу парней, ну, кто не спит, что бы рассказать, что завтра мы получим много патронов, несколько пулеметов и нам пришлют два снайпера. Русских, по-видимому.

– Русских? Снайперов?

– Они, как и мы, – добровольцы. Все они, просто отличные парни. Хорошие стрелки, как мне говорили.

– Бог мой! До сих пор не могу в это поверить. Подумай только, Робби, шесть месяцев назад, мы были в Южном Лондоне. Жили в нашем маленьком мире. И кто бы мне сказал раньше, что, скоро, я буду в Испании, сражаться бок о бок с людьми со всего мира – я бы никогда не поверил. Ни за что не поверил, что мы будем воевать за наши убеждения, а не за наше правительство, и не за нашу страну – а, именно, за свои принципы. Я никогда не был так счастлив, несмотря на пережитый сегодня страх.

– Я тоже счастлив. Мне кажется, этим я хотел заниматься всю свою жизнь, но до сегодняшнего дня не осознавал своего желания. Представь себе на минуту тех, кто сейчас там, дома. Наши сверстники, должно быть, вот в этот момент, неспешно выходят из паба или из харчевни, думая о том, что завтра им снова идти на ненавистную работу.

– Да уж, а нам завтра надо ожидать контратаку. Я убил бы сейчас за тарелку жареного картофеля и за несколько пинт грога.

– Ну да, но, именно сейчас я чувствую себя живым. И, впервые в моей жизни, востребованным. Я понимаю всю важность моей работы. Признаю, это звучит глупо, Джек, но я надеюсь выжить, чтобы рассказать историю этой войны. Надеюсь, что и ты будешь жить дальше, что бы рассказать людям свою историю о том чувстве солидарности, что побеждает все страхи.

– Робби, мне даже стало нравиться служить в армии. Именно здесь. Понятно, есть здесь и рутинные обязанности – строевая подготовка; пост дневального, где отсчитываешь каждую минуту до увольнения. Но мне нравится порядок, атмосфера и дух товарищества. Может, это будет хорошей идеей снова вступить в армию, когда мы закончим воевать здесь. Мы будем обязаны кинуть вызов Гитлеру в определенный момент.

– Ммм, я бы не был так уверен в этом. Многие из наших политиков, мне кажется, обожают его дар управления государством. Но, большинству из этих политиков я, конечно, не стал бы доверять, и ты, наверное, прав. Думаю, что войне все равно быть, рано или поздно. Ладно, Джек – есть у меня еще работа. Как долго ты еще будешь на посту?

– Еще час, потом попробую немного поспать, если только смогу себя успокоить, и эти звуки, из вражеских окопов, утихнут.

– Ясно. Увидимся утром, дорогой друг.

– Пока, Робби.

И Джек остался снова один, считая минуты до окончания своей вахты. Но так и не было, ни минуты покоя из-за постоянных криков и диких воплей, что доносились с противоположной стороны. Джека охватило чувство безграничного страха и отвращения к тому, что он слышал. Казалось там, в четырехстах ярдах от него, практикуют ужасные, изощренные пытки.

В следующее утро, Джек проснулся от своего чуткого, прерывистого, наполненного разными кошмарами, сна, и сразу заметил продолжающуюся какофонию ужасного шума со стороны линии окопов врага. Его внимание привлекло полное отсутствие звуков пения птиц. Чудовищные вопли доминировали в прохладном, мрачном и бодрящем утреннем воздухе.

Вместе с рассветом пришел обычный суетливый день, со своим неторопливым и заурядным солдатским ритуалом возвращения к жизни. Завтрак был очищен от грязи и проглочен с поспешностью отчаянного человека, который не мог хорошо выспаться. Оружие было проверено. Сигарета выкурена. Ленивые шутки заполняли паузы, пока некоторые солдаты брились, другие чистили винтовки, а третьи придумывали письма, вели ежедневники, личные дневники и заметки, создавали завещания или писали стихи.

Где-то еще задолго до полудня – Джеку, казалось, что он теряет точный счет времени, когда стоит на посту дневального – прибыли обещанные российские снайперы и сразу отправились доложить о своем прибытии командиру бригады.

Джек был поражен, увидев, что это девушки. Одна – блондинка, а другая – с черными, как смоль, волосами. Но если бы не цвет волос, их нельзя было бы различить с первого взгляда. За спинами у них были небольшие рюкзаки, а в руках длинные винтовки с оптическим прицелом. Они бережно держали винтовки перед собой, прижимая их к груди как младенцев, которые еще нуждаются в защите и материнской опеке. Джек, отчасти, был крайне удивлен еще и потому, что ожидал он увидеть мужчин-снайперов. А также потому, что он был родом из Англии, где сам факт, что женщина может участвовать в войне, казался совсем невероятным. Робби, как ярый сторонник лоялистов, был тоже очень впечатлен, если не сказать, что шокирован, но он старался не подать виду.

– Такие-то дела, Джек. Я слышал, что заводы в Советском Союзе организовывают ясли для работающих матерей.

– Что значит «ясли»?

– Это как детсад, там детей оставляют на день, пока их матери работают. Совсем не так, как у нас в Англии.

– Да, много чего по-другому у них там. А они умеют воевать?

Робби рассмеялся.

– Посмотрите-ка на этого великого воина! Джек, двадцать четыре часа назад, ты и сам не знал, что ты умеешь воевать. Давайте дадим им шанс, а там посмотрим, что они умеют. Вот тогда и будем делать выводы. По-видимому, они с честью окончили снайперскую школу, а сегодня будет проверка их навыков в деле.

– Я тоже мечтаю стать снайпером. А как стать снайпером в британской армии?

– Забудь об этом, мой дорогой. Прежде всего, для этого нужно стать офицером или уже быть им…

– Конечно, а ёще сначала нужно окончить частную школу. Это смешно! Вот так они и теряют хороших снайперов – глупее не придумаешь.

– Джек, скажи спасибо судьбе, что ты не служишь в британской армии, сынок. Были бы у тебя сплошные наряды вне очереди за то, что ты такой маленький пакостный чёрт!

– Эх, Робби – это лучшее, что ты говорил мне когда-либо.

Вскоре было организовано общее собрание, что бы обсудить тактику контратаки. Несколько часовых остались, для виду, на передовой, в то время как остальные бойцы собрались в небольшой, ярдов на сто, траншее. Командир батальона обратился к солдатам:

– Всех, попрошу внимания! В это утро, с нескрываемым удовольствием, я хотел бы представить вам двух товарищей из Советского Союза. Галя Резник…

При этих словах, со своего места поднялась девушка с короткими черными волосами. Присутствующие приветствовали ее приглушенными аплодисментами, дружескими улыбками и подбадривающими кивками.

– И ее сестра по оружию – Катя Тутикова. Как и вы, Галя и Катя – добровольцы. Я уверен, что их военные таланты улучшат результативность наших боевых операций. И, даже более того, именно благодаря ним, мы сможем в этот раз продумать нашу контратаку.

План очень простой. Солдаты, которые остаются в окопах во время атаки, будут обеспечивать оттуда заградительный огонь. В то же время, Галя и Катя расположатся на расстоянии в двадцать пять ярдов по обеим сторонам от меня и командного пункта. Их работа заключается в обеспечении прикрытия огнем. А он, я надеюсь, будет у них более точным. И как только мы достигнем вражеской линии обороны, и начнется ближний бой, Катя и Галя должны будут быстро продвигаться за нами, оставаясь на небольшом расстоянии позади, и тщательно выбирая свои цели, пытаясь нанести противнику максимальный урон. Галя и Катя объяснят, что им потребуется от вас.

Они обе кивнули и улыбнулись. В Галиных глазах отразилась ее улыбка, и огонек страстной ярости. Она промолвила:

– Fascisiti officieri! – согнув и подняв правую руку перед собой, имитируя режущее движение ладонью по шее.

Все рассмеялись. Солдаты все поняли.

– Товарищ командир, а как мы будем наступать? – кто-то спросил.

– Я думаю, только вперед. Обычно, это единственный вариант.

Все снова засмеялись.

– Ну, товарищ командир, я хотел спросить – в чем же именно заключается сам план?

– Рад, что вы спросили меня об этом. Мы не будем делать, как обычно, безумный рывок через нейтральную полосу. А будем подкрадываться, тихо и незаметно под линией вражеского обстрела, а затем – только попрошу без криков и шума, товарищи, – к часу дня, мы должны подобраться к вражеским окопам. Нагрянем к ним, в тот момент, когда они нетерпеливо ожидают свой обед и послеобеденный отдых.

– Это что-то новое, товарищ командир. Вы думаете, они будут ждать нас?

– Чертовски надеюсь, что нет. В противном случае, как говорят здесь в армии, мы полные идиоты. Вот и все, что касается плана-сюрприза. Увы, нет возможности получить артиллерийскую поддержку или поддержку с воздуха, но теперь у нас есть наши девушки, наше новое секретное русское оружие. Я не знаю, что вы слышали и что вы думаете о снайперах, но в советской армии снайпера используются не так, как в других армиях. Начнем с того, что у них есть по два снайпера в каждой пехотной роте. И эти специалисты не сидят постоянно на закрепленных оборонительных позициях, они более подвижны, их роль – поднять эффективность боя. Я верно говорю, Катя?

– Верно. Конечно, мы можем и обороняться, когда того требует ситуация. Для этого мы используем специальные тайники. Но в нашем случае, мы будем атаковать, мобильно меняя позиции, используя наши оптические прицелы, чтобы целиться именно в их офицеров. Или просто, будем сеять хаос и панику в их рядах.