Влияние хозяйственных реформ в России и КНР на экономическую мысль Запада. Учебное пособие

Следовательно, трансформация экономики (и общества) отсталых стран призвана перевести их с «порочного круга бедности» на «спираль благосостояния».

Но это еще не все задачи. В современном мире информатики, прав человека и достоинства наций императивом для отсталых стран является не только преодоление нищеты, но и обеспечение как минимум среднемирового уровня благосостояния (непрерывно повышающегося и равного теперь примерно уровню Бразилии и Суринама) что означает для большинства из них (учитывая демографический фактор) необходимость экономического роста темпом, в 3–4 раза превышающим темп группы развитых стран, при качественном преобразовании (и создании заново) вещественного и человеческого капитала модернизации технологий и продукции.

Естественно, что при анализе природы «порочного круга бедности» и определении путей выхода из него представители каждого направления западной экономической мысли опирались на имеющиеся у них общетеоретические подходы. В послевоенные десятилетия параллельно разрабатывались неокейнсианские, неоклассические и институционалистские концепции развития.

Для неокейнсианских концепций характерен акцент на проблеме инвестиций, которых требует ускоренный рост. При этом встает вопрос о необходимости комплексного характера инвестиций, их планирования, изыскания внутренних и особенно внешних источников накопления, обеспечения эффективного спроса на прирост продукции.

Неоклассический подход заключается прежде всего в констатации того, что в экономике отсталых стран издавна существуют два разнородных сектора – рыночный, ориентированный на мировой рынок, и нерыночный, охватывающий большинство населения и представляющий собой натуральное хозяйство. Центральная задача трансформационного развития состоит в переводе нерыночного сектора на рыночные рельсы посредством системы мер в области обучения, кредита, налоговых льгот, технической и иной помощи а главное, посредством ликвидации ограничений частнопредпринимательской деятельности со стороны бюрократии государственных и иных монополий.

Институциональные концепции указывали на то, что экономическое поведение населения конкретной страны ориентировано на определенную систему ценностей и обычаев, что, в свою очередь, связано с религией, социальным строем, культурой и, разумеется, с уровнем жизни.

Чтобы жители отсталой страны участвовали в экономическом развитии, необходимо сочетание усилий в области образования, профессионального обучения, здравоохранения с вложениями в обеспечение элементарных потребностей в пище, воде, жилье и т.д.

Нетрудно заметить, что в принципе все три подхода не исключают, а дополняют друг друга. Однако между ними обнаруживается противоречие, если ставится задача определить направление развития отсталой страны на ближайшие три – пять лет. Первый подход требует сосредоточить усилия на развитии относительно пропорциональной материально-технической базы страны; второй – на вложении в экспортные отрасли и скорейшем включении в мировой рынок; третийна вложении в «человеческий капитал».

Уровень развития и положение в странах «третьего мира» чрезвычайно разнообразны (например, ВВП на душу населения в Заире и Мозамбике в 8–10 раз ниже среднемирового, а в Таиланде и Уругвае – значительно выше). Поэтому и подход должен быть, очевидно, различным.

В тех странах, где население до сих пор страдает от голода, антисанитарии, безграмотности, чрезмерной рождаемости (как, например, в Эфиопии, Сомали, Мозамбике, Анголе), первоочередная задача (как и доказывают институционалисты) состоит в создании элементарных условий существования.

Там, где такие условия уже созданы, упор может быть сделан на инвестиции в инфраструктуру и импортозамещающую обрабатывающую промышленность (по неокейнсианским рекомендациям).

Наконец, при наличии указанных элементарных предпосылок можно рассчитывать на развитие конкурентоспособных экспортных производств и успешное включение всего национального хозяйства в мировой рынок (как следует из неоклассических концепций).

Почему же на Западе (в развитых странах и международных экономических организациях) в 1980-х годах возобладал односторонний неоклассический подход к проблемам отсталых стран?

Это связано с тремя обстоятельствами. Во-первых, с описанным выше сдвигом в институтах и в экономическом мышлении в самих развитых странах.

Во-вторых, с тем, что в предыдущие десятилетия в отсталых странах получил распространение столь же односторонний неокейнсианский подход к проблемам развития, недостатки и пробелы которого вызвали естественную реакцию поиска альтернативного подхода.

В-третьих, мировой кризис задолженности и обострение социально-экономической ситуации располагают в пользу такой концепции, которая рекомендует меры, не требующие новых займов и обещающие быстрые результаты.

Наконец, следует признать (и это, возможно, самое главное), что у некоторой части стран Юга в итоге институциональных и материальных трансформаций 1950–70-х годов действительно были созданы необходимые предпосылки для рыночной либерализации и широкого включения этих стран во всемирную конкуренцию.

Противостояние Запад-Восток и Вашингтонский консенсус. В конце 1970-х – начале 1980-х годов гонка вооружений не ослабла, а усилилась, военная мощь СССР возрастала ускоренным темпом. В противоположность этому экономическая мощь советского госсоциализма снижалась, поскольку снижалась эффективность хозяйства.

Парадоксально, но и на Западе, и на Востоке, и на Севере, и на Юге примерно в один и тот же исторический период, несмотря на большие различия форм и степени, проявился однотипный глобальный институциональный кризис – кризис чрезмерного огосударствления хозяйства.

Это позволяет предположить, что у этого кризиса имеются общие глобальные основы.

Во-первых, эти общие основы можно видеть в изменении материально-технической базы хозяйства и в изменении характера и направления научно-технического прогресса.

Во-вторых, их можно видеть в сдвиге в системе человеческих ценностей и приоритетов: от государства к личности и семье, от стабильности к свободе, от равенства к развитию, от единообразия к плюрализму и т. д.

В-третьих, произошел глубокий сдвиг в уровне и структуре потребностей, в самом образе жизни, к которому стремится большинство либо значительная часть населения.

В результате разветвленный государственный контроль повсюду из опоры развития экономики превратился в его оковы.

В 1978 г. партийно-государственный аппарат КНР, глубоко потрясенный перед этим «культурной революцией», начал реформу, состоящую в децентрализации управления и переходе крынку.

Двумя годами позже развернулась борьба за рыночные реформы в Польше.

В СССР нерешительные шаги к реанимации полурыночных реформ Косыгина (1965) были сделаны в 1983 г.

Ведущие идеологи, политики и финансисты находившихся у власти в США, Англии, ФРГ консервативных партий расценили процессы в странах госсоциализма как подтверждение правильности позиций Вашингтонского консенсуса и принципиальной возможности распространения его рекомендаций и на эти страны.

Таким образом, девиз неоконсервативной революции – «приватизация, либерализация, стабилизация», первоначально родившийся в Англии и США, был затем превращен в глобальную доктрину, в знамя всеобщего наступления неолиберализма на этатизм.

Выводы

Из изложенного выше видно, что руководящие политические и финансовые крути стран Запада столкнулись к началу 1980-х годов с двумя рядами процессов. С одной стороны, с кризисными процессами троякого рода; кризисом послевоенной системы государственного регулирования внутри этих стран, кризисом механизма международного валютного регулирования и кризисом послевоенной системы взаимоотношений с «третьим миром».

С этими кризисными процессами был связан кризис кейнсианской теории и рецептуры. Кризис кейнсианства был связан и с более широким общественно-научным кризисом позитивизма и рационализма, переходом на позиции «ограниченной рациональности» и неокантианской агностики.

С другой стороны, эти круги следили за ослаблением экономики стран госсоциализма, осознавали растущую силу мирового рынка, его способность к саморегуляции и саморазвитию.

Одновременно получили распространение новые экономические концепции рыночного саморегулирования (монетаризм, теория предложения), которые имели опору в постпозитивистских (точнее; контрпозитивистских) социально-философских концепциях «расширенного экономического порядка» и «каталлактики» Ф. Хайека и «открытого общества» К. Поппера.

На этой основе и сложилось представление о том, что для решения всех национальных и международных экономических проблем есть общий ключ. Таковым являются институциональные трансформации, открывающие путь свободному действию рыночных сил в масштабах всего мирового хозяйства.

К этим трансформациям относятся:

• приватизация (государственной и коллективной собственности);

• либерализация (внутренней и внешней торговли, движения капитала и труда, валютных курсов);

• стабилизация (государственных финансов, банковской системы, покупательной силы денег).

Достижение между влиятельными политиками, финансистами и представителями науки ведущих мировых держав согласия по этим единым требованиям, которые следует предъявлять к экономической политике любой страны мира, и получило название Вашингтонского консенсуса.

Необходимо отметить, что требования эти были рекомендательными, а не обязательными. Но они могли стать обязательным условием, если некая страна обращалась за финансовой помощью в МВФ, Всемирный банк или к правительству одной из ведущих держав. Далее важно иметь в виду, что эти требования указывали на общее направление политики, но в них не определялись ни сроки, ни очередность преобразований.

Конкретизацию требований применительно к определенной стране осуществляли эксперты МВФ и Всемирного банка, и выработка конкретных мер зависела от компетентности этих экспертов, с одной стороны, и представителей данной страны – с другой.

То, что результативность применения рекомендаций Вашингтонского консенсуса к разным странам оказалась столь различной, в немалой степени объяснялось значительной дифференциацией в компетентности экспертов: чем менее компетентен эксперт, тем более он руководствуется формальными показателями и тем неохотнее изучает реальное положение.

Литература

1. Стиглиц Дж. Глобализация: тревожные тенденции. М., 2003.

2. Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. М., 1999.

3. Де Сото Э. Загадка капитала. Почему капитализм торжествует на Западе и терпит поражение во всем остальном мире. М., 2001.

4. Ольсевич Ю. Я. Институционализм – новая панацея для России? // Вопросы экономики. 1999. № 6.

Часть вторая. Западные концепции перехода «от плана к рынку» и практика реформ в Китае, Восточной Европе и России

Глава 3. Рекомендации западных экономистов для КНР и Восточной Европы и вопрос об их реализации: сравнительный анализ