Влияние хозяйственных реформ в России и КНР на экономическую мысль Запада. Учебное пособие

Теперь уместно поставить вопрос: каким реальным историческим условиям хозяйства соответствуют перечисленные выше исходные предположения монетаристской теории?

Ясно, что они не соответствуют базовым реальным условиям 1930-х годов и первых двух десятилетий после Второй мировой войны. Зато они в принципе соответствуют реальным вещественным и институциональным основам хозяйства, сложившимся уже к концу 1960-х В этом соответствии и состоит главная причина, по которой монетаризм стал одерживать верх над кейнсианством с конца 1970-х – начала 1980-х годов, ибо исходные предпосылки кейнсианства, в принципе отвечавшие условиям предшествующего исторического периода пришли в противоречие с новыми вещественными и институциональными реалиями хозяйства.

Однако на поверхности явлений победа монетаризма выглядела как признание «ошибочности» кейнсианства и «правоты» монетаризма. И такое объяснение выглядело вполне правдоподобным по двум причинам.

Во-первых, даже в тот период, когда значительное государственное вмешательство в действие рынка было благотворным (1950–60-е годы), оно оказалось чрезмерным по сравнению с необходимым минимумом. Например, в некоторых странах Запада перераспределялось через бюджет более 50 % ВВП, что примерно соответствовало аналогичному показателю по странам госсоциализма.

Во-вторых, огосударствление экономики слишком долго стремились сохранить и тогда, когда оно уже в принципе устарело, в связи с чем необходимые реформы запоздали почти на десятилетие.

Уже с начала 1970-х годов новой институциональной системе рынка стало явно тесно в пеленках интенсивной государственной опеки и регулирования. Высокие и относительно устойчивые доходы большинства населения и его накопления сделали излишней бюджетную накачку эффективного спроса и сократили потребность в социальных программах. Созданные при мощной государственной поддержке инфрасистемы и реструктурированная промышленность далее могли функционировать самостоятельно на конкурентных началах. Отпала, следовательно, экономическая необходимость в высоких налогах, в жестком регулировании цен и внешней торговли, в обширных программах государственной поддержки инвестиций.

Наоборот, государственный «активизм» стал помехой эффективному функционированию поднимающейся системы рыночного саморегулирования. Жестко регулируемый государством рынок не смог гибко реагировать на энергетические и иные структурные кризисы 1970-х годов и оказался в состоянии хронической стагфляции, когда цены растут одновременно с безработицей.

Кейнсианству пришлось ретироваться. На авансцену выступил монетаризм в качестве главного экономического советника правительств и наставника студенчества.

Выводы

Кейнсианская теория оказала преобладающее влияние на разработку таких мер государственной экономической политики, которые обеспечили рыночное равновесие и устойчивый рост в течение четверти века в развитых странах Запада. В ходе этого роста развернулась техническая революция и произошли принципиальные изменения в институциональных основах рыночной экономики, главной опорой которой стал «средний класс».

Институционально обновленный рыночный механизм перестал нуждаться в глубоком и систематическом вмешательстве, он был теперь способен к саморегулированию и саморазвитию, чему мешала сохранявшаяся государственная опека.

В СССР и ряде других стран госсоциализма, где действовала система директивного планирования, также до начала 1970-х годов наблюдался значительный экономический рост, но при отставании от Запада по уровню потребления, техники и общей эффективности хозяйства, В обществе происходили переоценка ценностей и смена неформальных приоритетов. Неоднократные попытки властей внедрить в бюрократическую плановую систему элементы рынка оказались безуспешными, и в 1970-е годы началось падение эффективности и темпов роста, скрытое разложение системы.

Таким образом, «огосударствление» экономики как на Западе, так и на Востоке было подорвано процессами институциональной и технической трансформации. Однако, если на Востоке это выразилось в «застое», разложении (СССР), разрушительной «культурной революции» (КНР), то на Западе – в столкновении сил обновленного рынка со стесняющими их институтами регулирования.

Современный монетаризм, являющийся теоретическим обоснованием способности рынка к саморегулированию, объективно отразил кардинальные перемены в институциональных основах рыночного механизма в развитых странах Запада и связанную с этим потребность в пересмотре взглядов на экономические функции государства.

Литература

1. Ольсевич Ю. Я. Монетаризм и Россия: проблема совместимости. В кн.: Ольсевич Ю. Я. К теории экономических трансформаций. М., 1997. С. 45–63.

2. Ольсевич Ю. Я., Грегори П. Плановая система в ретроспективе. М., 2000.

3. Ольсевич Ю. Я., Послевоенная эволюция политэкономии социализма. В кн.: Ольсевич Ю. Я. К теории экономических трансформаций. М., 1997. С. 180–204.

4. Фридмен М. Основы монетаризма. М., 2002.

5. История экономических учений (современный этап) / Под ред. А. Г. Худокормова. М., 1998. Гл. 1, 6, 7.

Глава 2. Вашингтонский консенсус, его предпосылки и реализация: экспорт «тэтчеризма» и «рейганомики»

В данной главе рассматриваются послевоенные институциональные трансформации в масштабах мирового хозяйства, особенно в связи с проблемами развивающихся стран. На этой основе освещается выработка и реализация экономистами, финансистами и государственными деятелями с 1980-х годов согласованной международной экономической политики развитых стран, получившей название Вашингтонского консенсуса, рассматривается влияние на эту политику противоборства двух мировых систем.

В главе будут даны ответы на следующие вопросы:

• Какие принципиальные изменения в экономической политике развитых стран Запада произошли на рубеже 1970–80-х годов? Что означают термины «тэтчеризм» и «рейганомика»?

• Как эти изменения повлияли на механизм международных экономических отношений?

• В чем состояли институциональные трансформации в развивающихся странах и что привело к мировому долговому кризису?

• В чем содержание Вашингтонского консенсуса и как он был реализован в 1980-е годы? Как влияло на политику Вашингтонского консенсуса противоборство западных демократий со странами госсоциализма?

2.1. Неоконсервативный поворот в экономической политике Англии и США в 1980-х годах

В предыдущей главе было показано, что в результате быстрого экономического роста в 1950–60-е годы группы индустриальных стран здесь сложились институциональные предпосылки для возрождения саморегулирующегося механизма рыночной конкуренции. Одновременно обнаружилось острое противоречие между требованиями этого механизма и стесняющими его рамками государственного вмешательства в экономику.

В Западной Европе это вмешательство включало:

• наличие мощного государственного сектора, особенно в отраслях тяжелой промышленности, энергетики, инфраструктуры;

• разработку и реализацию различных (как общенациональных, так и отраслевых, региональных) индикативных планов и программ;

• регулирование трудовых отношений на началах «трипартизма» (т. е. с участием государства, союза предпринимателей и профсоюзов);

• регулирование ключевых цен, особенно в энергетике, на транспорте и в сельском хозяйстве;

• регулирование внешней торговли, движения капитала и валютного курса;

• высокий уровень налогообложения, поглощающий примерно 50 % ВВП, в целях поддержания системы социального обеспечения, сферы социальных услуг, финансирования программ экономической поддержки и развития и т. п.

В США государственный сектор был незначительным, однако уровень налогообложения и социальных расходов был высок, применялось регулирование цен и финансирование многих программ, наблюдалась тенденция вмешательства государства в трудовые отношения.

В условиях такого «социализированного капитализма» на механизм рыночной конкуренции наложены ограничения (в европейской литературе эта система получила название «государства всеобщего благосостояния»).

Кризис системы «регулируемого рынка» развернулся в 1970-е годы, когда обнаружилось, что она порождает бюджетные дефициты, инфляцию и стимулирует чрезмерное потребление при нехватке сбережений для инвестирования, что дефицит инвестиций и стимулов ведет к снижению конкурентоспособности, замедлению роста и увеличению безработицы. Экономика попадает в состояние «стагфляции», при котором инфляция не повышает занятость, а сокращает ее.

Вдобавок рост цен на нефть и энергетический кризис показали, что зарегулированная государством экономика с большим запозданием реагирует на структурные и технологические сдвиги и не использует многие возможности повышения эффективности, заложенные в техническом прогрессе. Задача состояла в том, чтобы в новых условиях дать свободу стимулам, заложенным в рыночной конкуренции и частном предпринимательстве.

Первым, кто начал в Европе решительный демонтаж системы огосударствления экономики, было правительство английских консерваторов во главе с Маргарет Тэтчер, пришедшее к власти в 1979 г. Главными целями этого правительства были вернуть зарплате эластичность, восстановить ее связь с занятостью путем ограничения прав профсоюзов и расширить сферу частной инициативы путем приватизации государственной собственности. Указанные меры вместе со снижением налогов и социальных расходов, дерегулированием цен и внешнеэкономической деятельности получили название «тэтчеризма».

Вскоре на аналогичный путь встала республиканская администрация президента Рональда Рейгана в США, сделавшая упор на снижение налогов и сокращение социальных программ, отказ от регулирования цен. Особую активность в разработке политики «рейганомики» проявил Джордж Шульц, занимавший при Рейгане пост государственного секретаря, а до этого в течение многих лет бывший министром труда, финансов, главой совета экономических консультантов при президенте. Шульц, в начале карьеры бывший ассистентом известного кейнсианца П. Самуэльсона, в ее конце стал единомышленником монетариста М. Фридмена. Именно после консультации с последним Шульц убедил Рейгана провести значительное снижение налогов (при одновременном отказе от предоставления льгот).

Хотя политика «тэтчеризма» в Англии и «рейганомики» в США вызвала трудности с бюджетами и социальные трения, в итоге она благотворно повлияла на экономику этих стран: повысилась конкурентоспособность, ускорился рост, сократилась безработица. Остальные развитые страны (в том числе те, где у власти находились социал-демократы) в разной степени и разным темпом, вопреки протестному движению, также стали проводить политику приватизации, дерегулирования, сокращения налогов и социальных расходов, ограничения профсоюзных прав, отказа от индикативного планирования и ограничения внешнеэкономического регулирования.

Таким образом, конфликт государства и рынка, остро проявившийся в 1970-е годы, в 1980-х стал определенно решаться в пользу рынка. Но возник уже другой вопрос: может ли рынок эффективно функционировать вообще без государственного и профсоюзного вмешательства? И если нет, то каковы должны быть границы, формы и цели последнего?

К этому вопросу мы еще вернемся в последующих главах.

2.2. Изменение в ориентации деятельности международных экономических организаций. Вашингтонский консенсус

Трансформация институциональных основ хозяйства развитых стран Запада и резкое изменение их экономической политики не могли не сказаться на механизме их международных экономических отношений.

Поскольку на механизм регулирования этих отношений в послевоенные десятилетия глубокое влияние оказало кейнсианство, полезно подробнее ознакомиться с международно-экономической «философией» самого Дж. М. Кейнса. В лекции «Национальная самообеспеченность», прочитанной в Ирландии в 1933 г. (т. е. в разгар Великой депрессии), Кейнс подверг критике приверженность к свободной торговле и международной гармонизации институтов и заявил что опыт конца XIX в. был массовым и, видимо, неизбежным провалом поскольку международная система вела к войне, обостряя конкуренцию между ведущими державами. «Защита существующих внешних интересов страны захват новых рынков прогресс экономического империализма все это неизбежная часть порядка вещей, нацеленного на максимизацию международной специализации и на максимум географической диффузии капитала, независимо от местоположения собственников».

По этой причине, считал Кейнс, страны наилучшим образом связаны идеями и культурой, а не экономическими и финансовыми узами. «Я симпатизирую, таким образом, тем, кто минимизирует, а не тем, кто максимизирует экономическое сплетение. Идеи, знания, искусство, гостеприимство, путешествия – вот объекты, которые по своей природе являются международными. Но пусть товары производятся внутри страны – там, где это разумно и приемлемо; и, прежде всего, пускай финансы остаются в первую очередь национальными».

И далее: «Проблема в том, что в мире не существует перспективы для возрождения того единообразия экономических систем, которое существовало, в общем, на протяжении XIX в.; в том, что всем нам необходимо быть возможно более свободными от воздействия экономических перемен где бы то ни было, чтобы провести по своему выбору эксперименты, продвигающие нас к идеальной социальной республике будущего; и в том, что взвешенное движение к большей национальной самообеспеченности и экономической изолированности облегчат нашу задачу, при условии, что это будет достигнуто без чрезмерных экономических издержек».