Затянутое Королевство: Правитель всех земель

– Да, властитель мой! Я привёл десятерых! Они знают далеко не всё, но уже хотят стать частью вашей армии!

– И что же они умеют? Расскажи мне.

Старик задавал вопросы, покуда Мьётта ждала у открытой двери. Она положила пальцы себе в рот и медленно, лепесток за лепестком начала грызть ногти. Сперва безымянный палец, за ним средний, а за ним и указательный. Лишь мимолётно девушка взглянула на них, увидев покрасневшее ложе. На очереди был большой с заострённым концом, кой казался ей предательски длинным, тянущимся куда-то в бездну, настолько тёмную, что Мьётта могла бы закрыть там глаза и не почувствовать разницы. Вкушая отслаивающиеся ногти, она изолировалась от голосов на заднем фоне, а значит, могла перетерпеть то, что должно было случиться.

То, что она видела уже много раз.

– Клянусь, они умелые воины, о властитель! Маркат отлично стреляет из лука! Вилис и Терг – лучшие мечники, которых я знаю! А я много сражался и многое повидал на своём веку! Думается мне, я подобрал отличных людей!

– Твой век короток, но ты думаешь правильно.

Ответ Сиона казался обнадёживающим. Во всяком случае так считал Ларион, ведь он не видел лик старика из-за нависающей тени. Никогда прежде не видел.

– Вместе с новоприбывшими нас уже больше пятисот человек.

– Но ты знаешь условия, мой мальчик. Мы с тобой не считаем слуг, лекарей, поваров, наёмников и других, не держащих в руках оружие по воле короля. Скольких григоров мы собрали? Не считай разбойников.

– Эм… Тогда сто человек, мой властитель.

– Если не…

– Если не считать резерв, конечно же.

Ларион смотрел на мягкий ковёр у себя под ногами. Он думал о чудаковатых рисунках на нём, лишь бы отогнать назойливых опарышей страха, продирающихся к его сознанию. Воля щита короны была не из слабых, но, когда со стороны Мьётты донёсся громкий щелчок (ноготь на её большом пальце стал короче, зубы ударились друг о друга), григор, увы, утратил мужество. Он мог смотреть только вперёд. На старика, обеими руками схватившего его за голову.

– Взгляни на меня, мой мальчик!

Иссохшие пальцы, которыми Сион едва удерживал руку своей возлюбленной, вдруг наполнились невероятной силой. Своими острыми, как у ведуньи, ногтями он впился в лицо Лариона.

– Что ты видишь?!

Тяжёлая булава укатилась под кровать; мысли о рисунках на ковре, как стая распуганных птиц, покинули голову мальчишки. Перед ним возникло лицо отнюдь не гина и не кирианца. Перед ним предстал человек с бронзовой кожей, чёрными, как глубокое море, очами и ресницами цвета страждущей луны. Ларион никогда не видел ничего подобного. То была прекрасная деталь средь безобразной картины. Лик Сиона отражал не одно столетие – вдвое, а то и втрое большего того, что любой смог бы прожить. Он походил на живого мертвеца, но его смолёные чёрные волосы отторгали время, существуя вне власти вселенского порядка.

Когда старик говорил, кожа на его щеках покрывалась трещинами. Их паутина подбиралась к тонким губам и исчезала, не проявляясь до следующего слога:

– Что ты видишь? – Сион повторил вопрос.

– Я не знаю! Вы… Вы не гин, не кирианец…

– Тогда кто же я?!

– Вы… – от ужаса молодой григор чуть было не проглотил язык. – Вы Марнъ-ядос! Из древних легенд! Вы первый…

– И последний! Скажи мне, Ларион Кент из Мортримма… Ты боишься смерти?

– Да, боюсь!

– А ты хочешь избавиться от своего страха?

– Да! – он закричал так громко, что горло предало его.

– Тогда я, как твой властитель, дарую тебе избавление! Моя кровь отныне твоя!

В последний раз Ларион Кент из славного Мортримма подумал о своей верной булаве. Опустив взгляд вниз, он увидел растущее пятно багрянца – хлёсткие щупальца затягивали его в объятия древней формации. Её кровь пузырьками витала в воздухе и поднималась к талии воина. Крепко окольцевав её, она забралась выше; впиталась в его грудь и капля за каплей проложила себе путь под кожей, дошла до горла, где, стянув петлю повиновения, исчезла, оставив трёхконечную корону Марнъ-ядос. Его клеймо, выжженное огнём на шее.

– Всё закончилось, Мьётта, – сказал Ларион, но уже не своим голосом.

Знахарка обернулась и осторожно подошла к постели возлюбленного. Она взяла его за руку и вместе с ним посмотрела в глаза григора, отныне и впредь лишённые даже намёка на страх. Травматичное прошлое покинуло их, горькое настоящее стало не более чем помехой, а непредсказуемое будущее обрело очертания зверя, кровожадного до людских судеб.

Ларион и Сион говорили в унисон – в два рта одно и то же:

– Ты всё никак не привыкнешь к этому? Я по-прежнему на своём месте, как и всегда.

– Я знаю, – ответила Мьётта и обречённо опустила голову. – Но в то же время он – это тоже вы. В какой-то мере…

– Вот именно. В какой-то. Если хочешь, можешь развлечься с его телом. Сегодня у меня не осталось сил, моя милая. Я настоящий должен поспать.

– Тогда велите этому телу уйти, пожалуйста. Я просто полежу тут с вами. Я не хочу никого, кроме вас.

Он улыбнулся ей и израсходовал оставшуюся крупицу энергии, чтобы самому поднести её руку к своим иссохшим губам и поцеловать ладонь. Он понимал, что добрая знахарка могла выбрать любого мужчину, но по доброй воле избрала его. Аккуратно положив голову Сиона на подушку и пожелав ему спокойной ночи, она легла рядом и пообещала, что не сомкнёт глаз до самого утра, лишь бы его сон был сладок. Лишь бы Цинтропос Сион Марнъ-ядос продержался достаточно долго, под завывания ветров и стрекотания веток деревьев, что жаждали дотянуться до старца и забрать его на ту сторону мироздания.

Укрывшись от них за прочными стенами, он ждал назначенного часа – ночи отмщения, которую заслужил. И покуда он лежал в объятиях Мьётты, его верный слуга Ларион оставил покои высокой башни. Обновлённый душой и телом, он предстал перед воинами, коих своим громким рассказом об укротителе самого страха привёл в поселение под названием Полдень. Стоило григорам завидеть Лариона, как они вмиг столпились вокруг него. Они желали услышать из его уст добрые вести, однако, внимательно разглядев одухотворённый лик их товарища, поняли, что признают в глубинах его очей лишь того, о ком он рассказывал.

– Наш властитель! – десятеро пали ниц. – Мы здесь, чтобы служить тебе! Мы готовы бросить вызов страху! Готовы отказаться от наших имён! Скажи как? Скажи, кем мы станем под твоим началом?!

Широкая улыбка, аки зев полумесяца, в тот момент украшала лик Лариона/Сиона. Протянув пред собой правую длань, держа в ней само сосредоточение невидимой взору власти, он поприветствовал новоприбывшие пополнения своей армии.

Будущие оболочки его Я.

– Мы Сион Марнъ-ядос! Цинтропос! Мы все!

Изображение №5: Старик – более не одинокий на своём пути.

«Мы Цинтропос» – песнь жрецов забытой церкви.

Сквозь чёрный огонь, что правил миром Драо, мы брели,

Через дебри пустоты, жар пламенной пыли…

Но в раскате громовом спасенье обрели,

И останемся верны – вот клятва на крови.

Гром нарастал,

Нас застал,

Пламень-поглотитель;