Созвездие для Шелл

Я в растерянности оглядываюсь вокруг. В сознании мелькают обрывки кошмара, и я наконец полностью возвращаюсь в реальность. Простынь и одеяло смешаны в один сплошной комок, а мои щёки возле глаз почему-то покрыты свежей корочкой подсохших слёз. Спохватившись, я хватаю край одеяла и натягиваю его едва ли не до подбородка, отползая назад так, чтобы опереться спиной на изголовье кровати. Я не свожу пристального взгляда с Айдена, и то, что я держу его в поле зрения, внушает иллюзию, будто бы у меня всё под контролем.

Но кто бы знал, насколько мне страшно. Он не должен находиться здесь. Кем бы Айден ни работал, он остаётся мужчиной, причём нехило так сильнее меня. Это не пацан, которого можно будет отшить пощёчиной или парой едких оскорблений. Нетрудно прикинуть, сколько лет своей жизни Айден отдал тренировкам и обучению своей профессии. Если ему что взбредёт в голову, мне остаётся надеяться лишь разозлить его сопротивлением так, чтобы он меня вырубил.

Похоже, все эти судорожные размышления как-то отражаются на моём лице.

– Шелл.

Я вздрагиваю, не ожидая услышать в его голосе капельку негодования. Поразительно, как меня пугает проявление хоть чего-то живого в Айдене – хотя в добром здравии я наверняка бы не упустила возможность подколоть его за потерю прежней выдержки. Видимо, сегодняшняя ночь не с меня одной срывает маску.

– Я не собираюсь причинять тебе вреда, – уже тише произносит Айден. – Подумай сама. Я понесу за любой проступок ответственность куда большую, чем любой другой человек. Я похож на того, кто любит влипать в неприятности?

Скорее, он похож на того, кто от них избавляет. Но я молчу, стиснув зубы, и лишь отрицательно качаю головой. Я не могу отвести взгляда от кобуры на его поясе, в которой покоится оружие. Проследив за моим взглядом, Айден нарочно медленно и аккуратно отстёгивает портупею вместе с кобурой и так же бесшумно наклоняется, чтобы опустить оружие на пол.

– Всё в порядке, – зачем-то говорит он и снова слегка приподнимает руки.

Страх, сковавший меня спросонья после ночного кошмара, довольно быстро рассеивается, и теперь излишняя осторожность Айдена раздражает. Он обращается со мной как с диким, загнанным в угол зверем… неужели я так и выгляжу?

– Раз всё нормально, – вырывается у меня, – почему ты до сих пор здесь?

– Жду прямого приказа, – с прежним непробиваемым спокойствием отвечает Айден.

Мои губы вздрагивают, едкие слова уже готовы сорваться с них. Но почему-то я молчу. Да, стоило бы отправить телохранителя восвояси и попытаться уснуть, однако перспектива нырнуть обратно в череду кошмаров кажется более мрачной, нежели беседа. Пускай даже с врагом.

Мне не стоит забывать, кто такой Айден. Как он опозорил меня на глазах половины кампуса. И мне уж точно не стоит забывать о своей клятве. Иначе чего стоят мои слова?

Однако мне так и не удаётся выдавить из себя необходимое «уходи». Такое простое, короткое слово, но оно костью застревает у меня поперёк горла. Злость на себя саму зреет гнилым плодом где-то в груди и прокатывается по всему телу отвратительной волной. Я закрываю глаза и прислоняюсь затылком к прохладной стене. Слышу, как Айден садится в кресло возле камина, всего в пяти шагах от кровати. Приоткрыв глаза, я украдкой наблюдаю за ним, пока мужчина обращает свой взгляд на выключенный камин.

В тусклом свете прикроватной бра видны мышцы его плеча. От силуэта тела Айдена где-то в моём животе сворачиваются узлы. Отнюдь не те крылатые бабочки, о которых я столько слышала.

– Эти кошмары как-то связаны с тем, почему ты попала в клинику?

Тихий вопрос Айдена застаёт меня врасплох. Пробежавшись взглядом по комнате, я неохотно признаю, что кроме моей детской неприязни к этому человеку, у меня нет ни единой достойной причины, почему я могла бы соврать или уклониться от ответа.

– Да. – Вздохнув, я пытаюсь сложить слова из хаотичных мыслей. – Это связано с недавними событиями… с мамой, точнее. В общем, долгая история.

Когда я уже готова рассказать дальше, предательский ком застывает в горле. К счастью, Айден не настаивает на продолжении. Я благодарна ему за то, что он не принимается изображать ложную заинтересованность и не пытается состроить из себя вид благородного слушателя, которому можно выговориться. Айден телохранитель, не более того. Мне не стоит об этом забывать.

– Неважно, что там произошло, – вдруг нарушает он тишину. – Теперь ты здесь. Это главное.

Я в лёгкой растерянности смотрю прямо перед собой. Не таких слов я от него ожидала, однако они наводят меня на новые туманные размышления. В голову с поразительной настойчивостью лезет вопрос, а чувствую ли я себя здесь, в этом доме, в безопасности? Чувствую ли я себя здесь дома? Я мельком вспоминаю лица людей, с которыми успела пересечься на территории особняка. Холодок дурноты прокатывается по рукам.

– Ты же знаешь всех, кто работает в доме отца? – задумчиво спрашиваю я.

– Можно сказать, что да.

Я медлю, прежде чем задать новый вопрос. Сомневаюсь, не слишком ли странно и абсурдно он будет звучать, но раз уж начала…

– Ты хорошо разбираешься в людях, – осторожно подмечаю я. – Как думаешь, кого из местных следует опасаться?

Только сейчас Айден поворачивает голову в мою сторону. Взгляд его скользит по тёмному полу, но так и не перемещается на меня.

– С учётом моего постоянного нахождения рядом, никого.

– Ну мало ли. – Мне становится стыдно за свой вопрос, поэтому я пытаюсь свести всё к шутке. – Между прочим, твоё присутствие как раз и наводит на мысли, вдруг тут кто с катушек слетать собирается.

Айден ничем не отвечает на мою неловкую шутку. Когда я уже решаю, что разговор снова сошёл на нет, он вдруг произносит:

– Тебе не доводилось пересекаться с людьми, которые могут вызвать опасения. В этой части дома находятся только те, кому твой отец доверяет. Все они вполне хорошие люди, знающие каждый своё дело.

Только сейчас я задумываюсь о том, сколько работников я видела вообще. Садовник, один из водителей, лакей в обеденном зале, повар, одна уборщица, да и та только в пятницу… и, собственно, всё.

Догадка пронзает меня, как разряд электричества. Если отец намеренно держит людей на расстоянии от меня, может ли он точно знать о том, что случилось в доме матери? Эта мысль настолько пугает меня, что я насильно заглушаю её, заставляя себя думать о чём-то другом. В голове вертятся глупые и бесполезные вопросы, и всё же из их взволнованной карусели я умудряюсь выхватить стоящую.

– Я так и не знаю, сколько тебе лет, – растерянно произношу я. Забавно, что такую банальную информацию я запрашиваю только сейчас. – Папа говорит о тебе так, будто бы вы знакомы по меньшей мере десяток лет.

– Мне двадцать семь. Только последние пять лет я работаю у мистера Мэйджерсона.

Я невпопад киваю, не зная, как мне относиться к такой информации. Разница в нашем возрасте составляет всего шесть лет, но кажется, будто бы нас разделяет целая жизнь. Думаю, стоит ли спрашивать, чем Айден занимался до моего появления, но вопрос телохранителя опережает меня:

– Я тоже хотел бы кое-что спросить. Почему ты так меня ненавидишь?

Когда я в замешательстве поднимаю голову, наши взгляды пересекаются. Как-то я упустила момент, когда именно он начал наблюдать за мной. И почему это вопрос Айдена так меня удивил? Это ведь правда.

– Хм, с чего бы начать? – не удерживаюсь я от горькой усмешки. – Может, с того, что тебя наняли без моего ведома и согласия? Или с того, что ты вытворил на парковке перед универом? С того, что я и шагу не могу сделать без твоего пристального внимания? Хм, или с того, какой ты безэмоциональный истукан, которого невозможно прочесть?

«Или потому, что я постоянно забываю, что должна отомстить?» – этого я вслух не произношу, удержав слова на кончике языка, и плотно поджимаю губы.

Айден пару раз моргает, неотрывно смотря на меня. Похоже, такого чёткого и полноценного ответа он и не ждал.

– Никогда бы не подумал, что моя сдержанность окажется пунктом в списке моих промахов, – всё также бесстрастно произносит он. – Но раз так, я приношу свои извинения. За все пункты. Но не выполнять свою работу я не имею права.

– Угу. Забей, я знаю. Просто… За последние пару лет я всегда наготове. Защищаться, разбираться, с чем-то бороться… в одиночку. И я привыкла отвечать только за себя, полагаться на свои знания, умения и выдержку. Очень трудно взять и смириться с ровно противоположным вариантом, понимаешь?

Я без особой надежды перевожу взгляд на Айдена, но он, к моему удивлению, кивает.

– Вполне.

Такой простой, но в то же время важный для меня ответ селит в душе множество противоречий. Я молчу, разглядывая его лицо в полумраке комнаты. Я испытываю чувство вины за то, что клялась заставить этого человека жалеть о своей работе, и в то же время корю себя за то, что вообще чувствую что-то подобное и отступаюсь от своих прежних убеждений и обещаний. Как же с ним всё сложно…

– Почему ты просто не найдешь нового заказчика? – как-то совсем отчаянно спрашиваю я.

Прекрасно осознаю, насколько глупо звучат мои слова. Айден долго медлит с ответом.

– Сейчас с этим трудно. По многим причинам. И главная из них – мой провал с прошлым клиентом.

– То есть, ты мне жизнь просто от безвыходности портишь? – усмехаюсь я горько.

– Я не порчу её, а оберегаю, – поправляет Айден и добавляет тише: – По крайней мере, пытаюсь.