Аттракцион 2

– Скажите, уже есть десять двадцать? Вы ведь собирались начать подготовку этого… как вы говорите, объекта. Почему же вы здесь? – разозлить Кэт было единственной возможностью узнать хоть что-то, и Алла упрямо за нее цеплялась.

– Мистер Бичем поручил мне, начальнику охраны, лично доставить вас вниз, – стараясь все расставить по своим местам, произнесла девица.

– Какая честь для меня, – откровенно насмешливо заметила Алла. – Вы всегда стремились окружить меня своими заботами. Правда, тогда вы были, кажется, на другой должности?

Она знала, что напоминание о постоянном вынужденном притворстве выведет Кэт из себя. Ее гордая самолюбивая натура наверняка страдала от необходимости притворяться и принижать себя перед теми, кого она сама считала гораздо ниже себя.

– Я совсем не горю желанием заботиться о вас, – сказала она. – Думаю, вы этого не заслуживаете.

– Вот как? А мне нравилось, когда вы называли меня госпожой главным смотрителем, – Алла помолчала и жеманно продолжила, – мне нравилась эта должность. Столько ассистентов вокруг…

Кэт презрительно сжала губы. Охранники молча слушали этот разговор.

– Как вы справились с подготовкой объекта к демонстрации? – в упор спросила Алла у Кэт, не стесняясь открыто начальственного тона.

– Это не ваше дело, – сцепив зубы, ответила та. – Но можете не беспокоиться: все в полном порядке.

Алла мгновенно сникла – значит, Алекс все еще у них. Что с ним? Неужели они снова получили над ним контроль?

– Вы покажете мне его перед демонстрацией? – взяв себя в руки, спросила она.

– Вы все узнаете, – произнесла Кэт.

Алла не стала больше расспрашивать ее. Неужели демонстрация все-таки состоится, и уже приближается ее начало? Она с надеждой посмотрела на руки охранников: нет ли у кого из них часов, но не увидела ничего, по чему можно было бы определить время.

По мере того, как лифт спускался вниз, ею овладевало все большее волнение, словно это ей предстояло выступать внизу на арене. Она уже ничего не понимала. Что собирается делать Алекс? Не заменили ли они его другим, может быть, просто двойником? Она вспомнила маленький блестящий чип, который сама извлекла из его головы. Что, если они как-то сумели блокировать его сознание? Нет, на все это нужно время. Но что, в таком случае, происходит?

Алле стало трудно дышать. Она начала панически бояться момента, когда лифт откроет свои двери. Может, она сразу окажется на арене, где должен выступать Алекс. Ведь в лифте на панели есть эти две кнопки – А и Б. Арена и Босс.

Лифт остановился. Единственным желанием Аллы было не дать понять стоящим рядом людям, что она сейчас чувствует, чего панически боится. Как приговоренная к эшафоту, остановившимся взглядом она смотрела на блестящие двери. Вот они дрогнули. Вот между ними появилась тонкая, как волос, полоска света. Вот она стала расширяться. Вот уже двери расползлись настолько, что можно было выглянуть наружу.

Алла облегченно вздохнула. Они приехали на двенадцатый этаж, прямо в кабинет мистера Бичема.

Кэт вышла из лифта первой. Охранники последовали за ней.

– Чего же вы ждете, мисс Макарова? – Кэт повернулась и смотрела на Аллу скорее с издевкой, чем с насмешкой.

– Жду, когда вы попросите, – собравшись с силами, произнесла пленница. Она очень хотела, чтобы они не заметили ее страха, и это ей почти удавалось, если бы не пронизывающий взгляд начальницы охраны. В самом деле, она смотрела на Аллу так, как будто пыталась проникнуть в самое ее подсознание.

Алла все-таки сделала несколько шагов вперед. В который же раз за последние два дня она стоит в этом кабинете, обшитом мрачными коричневыми панелями? Зачем они снова привезли ее сюда?

Она посмотрела по сторонам. Шустрые уборщики уже успели и здесь навести полный порядок. Осколки разбитых бокалов и бутылок были убраны, от разлившихся по полу разноцветных луж не осталось и следа. Сервировочный столик по-прежнему стоял на своем месте, гордо сверкая новыми фужерами и еще более внушительным, чем старый, графином. Алла не сомневалась, что и внутри столик был наполнен непочатыми бутылками изысканных напитков.

Вся мебель была расставлена по местам, не хватало только журнального столика, потерявшего во время ночного сражения одну из своих тонких изящных ножек. Вспомнив проведенную ею в прошлый раз аналогию с лошадью, Алла подумала, что, видимо, его пришлось пристрелить. Проходя мимо шелкового дивана, она заметила уродливое темное пятно, позорившее его благородную обивку. Если бы не съедавшая ее тревога, то, наверное, она могла бы снова найти повод для злорадства. Но сейчас она просто шла вслед за Кэт, направлявшейся к дверям кабинета.

Начальница охраны открыла их изнутри таким же, как и у Бичема, ключом и закрыла, когда они вышли. Едва вся четверка оказалась в коридоре, как от стены отделился тот широкоплечий, как квадрат, обладатель хриплого голоса, которого Алла раньше считала начальником охраны здания. На самом деле он был здесь кем-то вроде десятника в войске Чингисхана. Об этом свидетельствовал тот подобострастный вид, с каким он отвел Кэт в сторону и сказал ей что-то так тихо, что остальные смогли разобрать лишь шумные хрипы его дыхания.

Алла напряженно смотрела на них. Что такое важное он сообщил своей начальнице? Может быть, что-то об Алексе? Она увидела, как Орлова кивнула в знак согласия, и охранник тут же скрылся в полумраке коридора. Сама же она направилась в сторону главного лифта. Верзилы-охранники тут же последовали за ней, не забыв прихватить с собой Аллу.

Последняя настолько устала от всех этих хаотичных перемещений в пространстве, потайных дверей и пересадок из одного подъемника в другой, что почувствовала полное безразличие к тому, куда ее везут и зачем. В голове ее начала расползаться пустота. Алла уже почти смирилась с тем, что всегда отстает от действий людей Бичема как минимум на два хода. Вот и сейчас они продолжают как ни в чем ни бывало заниматься своими делами, и даже ее успевают пристроить к работе. Она устала безуспешно сопротивляться. Какой смысл? Если бы рядом был Алекс…

Когда она вспомнила Алекса, накатившую апатию как рукой сняло. Наоборот, девушка снова почувствовала такое напряжение, что даже ощутила, как натягивается кожа у нее на лбу. Такие перепады настроения свидетельствовали о том, что духовные и физические силы ее на исходе. Раньше она могла быстро восстановиться, потому что рядом был Алекс. Она как будто подпитывалась его силой, его верой. А сейчас его не было.

Лифт остановился. Кэт опять вышла первой. Она достала из кармана электронный ключ и поднесла его к двери, находящейся прямо напротив подъемника. Охранник, стоявший рядом с Аллой, слегка толкнул ее в плечо дулом автомата, заставляя покинуть кабину. Она медленно вышла и переставляя ноги так медленно и осторожно, словно под ними был не темный пластиковый пол, а пушистые облака, вошла в дверь. Они снова привезли ее на шестой этаж. Туда, где находился объект. Туда, где готовили к первой публичной демонстрации, как гласила реклама, «восстановленного из праха благодаря чудесным достижениям современной науки легендарного певца и поэта прошлого столетия Алекса».

Алла ступила на порог огромного белого зала. От бьющего в окна яркого солнца он казался еще более огромным и белым, чем был на самом деле. Солнечные зайчики пробегали по ровным граням допотопного пульта, отбрасывая слепящие блики. Вдоль стен, широко расставив ноги и заложив руки за спину, возвышались вооруженные охранники. На почтительном расстоянии от них, но тоже прижимаясь к стенам, стояли группки людей в разноцветной униформе – от молочно-белой и до ярко-зеленой. Они негромко переговаривались между собой и опасливо осматривались по сторонам, будто ожидая чего-то. Все они находились в состоянии легкого делового возбуждения.

Но Алла ничего этого не заметила. Она вообще не видела и не слышала того, что происходило вокруг. Она только смотрела в центр зала, туда, где однообразное белое пространство разрывал черный силуэт человека. Этот человек стоял неестественно ровно и неподвижно, опустив руки вдоль тела и чуть приподняв подбородок. Его мрачный наряд вызывающе дисгармонировал с солнечным весельем зала и яркими одеждами окружающих его людей. Один нахальный солнечный луч падал прямо на его руку, и перстни на ней горели, оставляя в глазах смотревших на них обжигающий белый след. Другой луч кувыркался в его волосах, мягко спадающих на ворот кожаной куртки. При его свете было видно, что они отливают не холодным синим, а теплым каштановым цветом.

Напрасно Алла вглядывалась в его лицо, пытаясь найти в нем хоть след улыбки, отражение мысли… Но не видела ничего, кроме застывшего в одной точке взгляда прозрачных голубых глаз и плотно сжатых безжизненных губ. Она попробовала утешить себя тем, что стоит далеко и недостаточно четко видит его лицо, но ей самой стало стыдно от этого самообмана: ведь он не даже не опустил веки, не дрогнул ни одним мускулом, чтобы показать, что видит ее, что узнает ее.

На несколько мгновений Алле показалось, что она сходит с ума. Наверное, она никогда не разговаривала с Алексом, даже не подходила к нему близко. Этой ночью она спала в своей постели, и никаких ночных опасностей не было. Она не стояла возле саркофагов вокруг блестящей колонны, не проводила расчеты за компьютером в куполе, не видела высохшую желтую мумию когда-то всесильного диктатора Холдрема, не шла по кладбищу Знаменитостей под сенью просыпающихся деревьев… Просто настал день демонстрации, и она пришла сюда, на свою работу, как и все остальные. И этот «объект», как они его называют, она видит всего лишь третий раз в своей жизни. Последних суток просто не было. Она их придумала, они ей приснились…

С трудом, но Алла все-таки сумела отогнать эти безумные мысли и стряхнуть с себя накатившее оцепенение. Нет, она не сумасшедшая. Несмотря на все, что ей пришлось испытать за последнее время. С последней надеждой посмотрела она в глаза Алекса, но не смогла уловить его взгляда. Где же их свет, согревавший ее все это время? Почему его руки, такие сильные и крепкие раньше, теперь безвольно висят вдоль тела? Почему он, такой живой и успевший стать ей таким близким, теперь так неподвижен? Мертвенно неподвижен… Она не могла найти в этой прямой застывшей фигуре ничего знакомого, ничего, к чему уже успела привыкнуть как к чему-то необходимому, чему-то, что всегда рядом. Она отвела, наконец, взгляд.

Это было поражение. Окончательное. Что она может сделать одна? Она подняла глаза вверх. Там, на сразу показавшихся ей подозрительными «антресолях», исправно мигала зеленая лампочка. Они опять взяли его под свой контроль. Наверное, зашили под кожу новый чип. Или это просто душа его, не справившись с возложенной на нее миссией, навсегда покинула восстановленное тело?

Вряд ли Алла когда-нибудь получит ответы на эти вопросы. Ей только осталась честь присутствовать на открытии грандиозного аттракциона мистера Бичема, и смотреть на то, как он открывает направленные в свой карман мощные денежные краны.

Девушка чуть пошатнулась, но твердое, как железобетон, плечо стоявшего сзади охранника не позволило ей упасть. Нет, это выше ее сил. Она не будет присутствовать на этой чертовой демонстрации. Это последнее, что она еще может сделать для Алекса. Она не пойдет смотреть на это шоу, в котором будет выставляться его вырванное из могилы тело. Все, что угодно, но только не эта подлость.

– Вам нехорошо, мисс Макарова? – раздался у нее над ухом вкрадчивый голос. – Может быть, позвать врача?

Преодолевая слабость, Алла подняла голову и увидела Бичема. Он только что вошел в сопровождении свиты из охранников, сотрудников в белой униформе и каких-то людей в обычной одежде. Глава Корпорации успел облачиться в соответствующий торжественности момента красивый дорогой костюм цвета сапфира. Едва он вошел, как солнечные лучи переключились на него, переливаясь в сверкающем переплетении нитей.

– Не надо, я в порядке. Просто немного устала, – ответила девушка.

– Вот как? Очень жаль. Надеюсь, вы справились с расчетами, которые поручил вам Хенриксен. Думаю, да, раз вы уже здесь, – ответил он сам себе, увидев, что Алла и не думает реагировать на его реплику.

Босс сделал несколько шагов вперед и остановился перед Алексом, как скульптор, любующийся творением своих рук. Он склонил голову набок, как всегда делают те, кто старается выдать себя за тонких ценителей искусства, прищурился, и на его лице прорисовалась довольная улыбка.

– Ну что ж, друзья мои, – громогласно проговорил он, обращаясь к стоящим вдоль стен людям.

Они мгновенно перестали переговариваться и теперь напряженно смотрели на него, видимо, ожидая оценки своей работы. Бичем подошел к объекту еще ближе и зачем-то провел пальцем по шероховатой коже его черной куртки. Видимо, он не знал, как следует проверять готовность экспоната к демонстрации. И теперь он просто стоял в самом центре зала рядом со своим детищем.

– Вы прекрасно потрудились, – продолжил он, выдержав значительную паузу, во время которой в зале воцарилась полная тишина. – Я доволен вашей работой. Сегодня у нас большой день. Я бы сказал, великий день.

Алла поморщилась. Эх, и почему он все-таки не пошел в актеры?

– На нашу демонстрацию придет много почетных гостей, включая самого Господина Президента. Я хочу, чтобы первая публичная демонстрация нашего объекта прошла на самом высоком уровне, – тон его стал начальственно-строгим. – Сегодня мы запускаем самый грандиозный аттракцион в истории человечества. Со временем все парки развлечений уйдут в прошлое. Потому что людям нужно нечто большее, чем визжание от брызг воды, попадающих за шиворот на водяных горках. Им нужны интеллектуальные аттракционы. Аттракционы, имеющие глобальное, космическое значение, и я дам их. Разве все развитие человечества за последние двести лет ни есть один глобальный аттракцион? Еще не все из вас понимают значимость этого события.

Алле показалось, что он взглянул на нее.

– Но в самое ближайшее время вы поймете его. Вы будете вынуждены понять его. Это придет помимо вашего желания. И сегодня мы совершаем первый шаг в создании нового мирового аттракциона. Аттракциона, который изменит саму историю человечества. И, может быть, повернет ее вспять. Старый заржавел и почти не крутит свои колеса, поэтому мы строим новый. Мы почти построили его.

Алла все меньше понимала эту спутанную речь. На лицах многих сотрудников также отражалось недоумение, которое они пытались скрыть за маской напряженного внимания.

– Приближается час демонстрации, – медленно и очень торжественно продолжал глава Корпорации. – Тех из вас, кто должен принимать в ней участие, прошу занять свои места. Остальным же выражаю мою благодарность.