Аттракцион

Алла так и не поняла, чего в его голосе ей послышалось больше – насмешки или подобострастия.

Узкий служебный лифт неторопливо довез ее до пятого этажа. В длинном коридоре было по-вчерашнему пустынно и тихо. Алле захотелось заглянуть в дверь какой-нибудь комнаты, но она постеснялась.

Дойдя до дверей собственного кабинета, новоиспеченная госпожа главный смотритель еще раз убедилась, что он, действительно, не запирается – чтобы его открыть, достаточно нажать кнопку на двери. Алла уже заметила, что популярное в последние годы управление голосом не используется в этом здании. Оно было не очень надежно, а мистер Бичем, по-видимому больше всего ценил основательность и надежность. Аллу не особенно смутила доступность ее кабинета, поскольку она никогда раньше не работала в одиночестве. В огромных исследовательских центрах запретными для входа были лишь лаборатории, да и то только для посторонних.

Она вошла. За прошедшую ночь в этом бедненьком кабинете ничего не изменилось. Алла только успела сесть, как в дверях, которые она оставила приоткрытыми, словно в опровержение ее тоскливых мыслей о вечном одиночестве, появилась симпатичная девушка в белоснежной спецодежде.

– Доброе утро, мисс Макарова, – улыбнулась она Алле как старинной подруге. – Я Кэт Орлова, ваш ассистент. Мне поручено проводить вас на процедуру утренней проверки экспоната.

В устах этого юного создания слово «экспонат» резануло слух Аллы еще сильнее, чем название «объект», которое использовал мистер Бичем, но она ничего не сказала. Эта девушка выглядела такой свежей и доброжелательной, что должна была вызвать у окружающих только симпатию.

– Пойдемте, мисс Макарова, скоро начало, – продолжила ассистент.

– Да, конечно, – Алла поднялась из-за стола, – пошли.

– Одну минуту, – остановила ее Кэт. На ее лице сияла любезная улыбка. – Вам необходимо переодеться.

Алла остановилась в недоумении, но вспомнила слова Серова насчет рабочей одежды и направилась к шкафу. В нем аккуратно висел тонкий белоснежный комбинезон со множеством карманов и застежек. Обычная одежда научных работников, немногим отличающаяся от той, которую Алла носила на прежней работе. Она привычно натянула ее на себя, и они вышли в коридор.

Сейчас в здании уже слышался легкий рабочий гул: звуки шагов, громыхание мебели, многочисленные голоса. Но он доносился откуда-то издалека, сверху или снизу, но не из коридора, к котором по-прежнему никого не было. Алла отметила про себя фантастические способности мистера Бичема и его помощников к дрессировке людей. Ей пришло на память забытое со времен социализма выражение «трудовая дисциплина».

Снова похожий на гроб лифт, но на сей раз путешествие было недолгим: они только поднялись на один этаж, и коричневые двери разъехались.

Кэт вышла из лифта первой и позвала Аллу за собой:

– Прошу вас, госпожа главный смотритель.

Они вошли в дверь, расположенную прямо напротив лифта и оказались в огромном, ослепительно чистом зале с однообразными белыми стенами и потолком. Пятеро сотрудников – трое мужчин и две женщины – в такой же, как у Кэт и Аллы, белоснежной униформе ожидали их в полной боевой готовности.

– Знакомьтесь, – защебетала Кэт. – Это госпожа главный смотритель, мисс Алла Макарова. А это сотрудники, отвечающие за самую важную часть проекта – за сам экспонат. Руководитель группы обслуживания, господин Голованов.

Самый старший из мужчин, высокий и седой обладатель несгибаемо закостеневших позвонков чопорно наклонил голову в знак приветствия.

– А это доктор Лестер. Он осуществляет медицинское обслуживание объекта.

Доктор Лестер был еще молодым, но очень серьезным и даже каким-то старомодным человеком. На долю мгновения Алле показалось, что он сейчас наклонится поцеловать ей руку, но, к счастью, этого не случилось, и он просто поклонился.

Кэт продолжила, указывая на оставшихся:

– Это наши ассистенты – Чен, Носова и Бауэр.

Помощники тоже поклонились новоиспеченной начальнице. На этом официальная часть была закончена, и все тут же занялись своим делом. Голованов важно подошел к большому пульту со множеством разноцветных кнопочек и экранов, стоявшему прямо у стены. Алла с любопытством разглядывала это доисторическую систему управления и гадала, где они его достали – в музее аэрокосмических исследований или на каком-нибудь аукционе? Между тем ученый надавил на какую-то кнопку, и высоченные двери на противоположной от входа стене неожиданно разъехались. Алла увидела в глубине открывшегося помещения что-то, похожее на небольшой отгороженный бункер из полупрозрачного стекла. Голованов оставил свой пульт и торжественно подошел к дверям бункера. Он положил на них ладонь, и двери начали разъезжаться в стороны.

– Вообще-то это обязанности главного смотрителя, – слегка насмешливо проговорил он, возвращаясь к своему пульту.

Но Алла почти не слышала его слов. Все ее внимание было поглощено происходящим. Голованов нажал несколько кнопок на пульте, и из открывшихся дверей бункера вперед медленно выдвинулась широкая платформа. На ней стоял невысокий саркофаг из матового пластика. Мужчина за пультом пробежался пальцами по кнопкам, и казавшийся монолитным саркофаг начал как будто рассыпаться на мелкие кусочки. Алла не сразу поняла, что он состоял из множества многоугольников, состыкованных между собой подобно мозаике; под магическим воздействием кнопок многоугольники пришли в движение и стали складываться в разных направлениях, сворачиваться, постепенно обнажая содержимое саркофага.

Алла увидела прозрачный куб, внутри которого лежало что-то черное. Странный белесый газ, заполнявший его, не позволял рассмотреть, что именно в нем находится. Присмотревшись, «главная смотрительница» поняла, что перед ее глазами предстал сам «экспонат». В кубе, словно спящая царевна в хрустальном гробу, висящем на цепях в пещере, лежал Алекс. Только, в отличие от задремавшей красавицы, он весь был опутан цветными проводами, из которых несколько, подобно тонким блестящим змеям, впивались в его нос и рот. На нем была черная трикотажная майка с какой-то непонятной эмблемой, джинсы и, что порядком удивило Аллу, грубые кожаные ботинки на ребристой подошве. Он лежал прямо в них. Растрепанные темные волосы в беспорядке падали на широкую черную повязку, закрывающую глаза.

Приступ острого неприятия происходящего снова овладел Аллой. Ей, привыкшей изучать неодушевленные объекты посреди шумной истерии громадных исследовательских центров, всегда было непонятно упоение, с которым уединившиеся в тиши стерильных лабораторий медики и биологи резали бедных белых крыс или кого-то побольше.

Тем временем седовласый оператор у пульта нажал еще одну кнопку, и прозрачная крышка технического гроба стала медленно подниматься. Белый газ, соприкасаясь с воздухом помещения, мгновенно исчезал. Крышка поднималась все выше.

– Подождите, – прервала тишину Алла, – а разве нам не следует надеть на лицо что-то вроде стерильных повязок, не говоря уже о защитных костюмах?

– Вы боитесь его чем-нибудь заразить? – засмеялся самый молодой из мужчин – темноволосый смуглый помощник-азиат. – Он же покойник, что ему сделается?

– Посерьезнее, Чен, – осадил его Голованов. – Что за шуточки? Особая стерильность нам ни к чему, – сказал он, поворачиваясь к Алле. – На данном этапе экспонат находится в отличной физической форме, и обычные человеческие микробы ему не страшны. Кстати, все мы регулярно проходим медицинский осмотр. К тому же сам Алекс жил в гораздо худших экологических условиях, чем мы теперь, ведь в конце прошлого века геноцид человечества по отношению к своей планете достиг апогея. Стало быть, выносливость его организма на порядок выше нашей.

– Выходит, он опаснее для нас, чем мы для него? – с улыбкой спросила Алла.

Ее шутка, казалось, обидела ученого:

– Ничего подобного, – довольно резко ответил он. – Воссозданный нами объект абсолютно здоров; состояние его организма соответствует состоянию физически очень крепкого человека, не страдающего никакими хроническими заболеваниями. К тому же мы, на всякий случай, снабдили его мощной генетической защитой от возможных вирусных инфекций.

– Вы говорите о его абсолютном здоровье, – не сдавалась госпожа главный смотритель (просто Алла решила уцепиться за эту возможность хоть что-нибудь выяснить), – но ведь известно, что Алекс злоупотреблял наркотиками и даже его смерть была следствием этой гибельной страсти…

– Достоверная причина его смерти так и не была установлена, – невозмутимо заявил ее оппонент, – официальная версия гласила, что он умер от сердечного приступа, вызванного непереносимостью препаратов, которые были ему прописаны врачом.

– Наверное, это были лекарства от простуды? – вежливо поинтересовалась Алла. – А я слышала, что он закончил свою жизнь на полу собственного туалета. То есть, умер от передозировки наркотиков.

Голованов возмущенно посмотрел на нее. Казалось, еще мгновение, и он крикнет: «Да что эта девчонка себе позволяет!» Но он сдержался и буркнул себе под нос:

– Разумеется, мы очистили его клетки от любой зависимости.

Алла улыбнулась своей маленькой победе. А Голованов повернулся к пульту и скомандовал:

– Продолжаем.

Остановившаяся было крышка стеклянного гроба продолжила подниматься. Когда она полностью открылась, к саркофагу приблизились две женщины из группы, Носова и Бауэр, все это время стоявшие в позах напряженного ожидания. Они успели надеть на себя непрозрачные пластиковые шлемы, полностью скрывшие их лица. Руками в эластичных перчатках они стали ловко освобождать не подававший признаков жизни «объект» от проводов. Ассистентки действовали так осторожно, как будто были саперами, обезвреживающими взрывное устройство и не знающими, какой же проводок надо отсоединить сначала – белый или красный. Остальные члены группы напряженно наблюдали за ними. Наконец, все провода были извлечены, черная повязка снята.

Ассистентки почтительно встала по обе стороны саркофага, как почетный караул. Кэт подала Алле знак, означающий, что теперь она может подойти поближе и удовлетворить свое любопытство. Госпожа главный смотритель нехотя сделала три шага вперед.

Перед ней лежал Алекс. Тот самый Алекс, который сводил с ума миллионы поклонников. Тот Алекс, песни которого казались его современникам почти божественным откровением. Тот Алекс, который однажды переборщил с наркотиками и отправился в мир иной, когда ему было не больше тридцати четырех.

Да, несомненно, это был он. Хоть Алла никогда и не принадлежала к числу почитателей певца, его лицо было ей хорошо знакомо. Но никогда, ни на одном выцветшем постере, кипу которых, как воспоминание о молодости, бережно хранил ее отец, ни на одном фото в старых журналах из его коллекции, она не видела это лицо таким неподвижным и бесстрастным, как теперь. В нем, как и вообще во всем облике «экспоната», не было ни капли живого, теплого, человеческого. Алла подумала, что землистый труп, окоченевший в холоде морга, своего предпоследнего пристанища, при сравнении показался бы ей больше похожим на живого человека, чем это цветущее розовокожее тело.

В ее голове сами собой зазвучали слова песни, которые она слышала вчера: «Мы заплатим еще за ошибки ушедших, возвратясь навсегда в оскверненную вечность».

Тем временем доктор Лестер, тоже в шлеме, до сих пор просто стоявший в сторонке, крадучись, приблизился к объекту. Его прикованный к телу Алекса взгляд, выдвинутые вперед плечи и шея выдавали сильное нервное напряжение. Очень осторожно, как будто боясь разбить хрупкое стекло, он поднес к лицу Алекса какой-то небольшой прибор, из которого тут же полилось голубое излучение, придавшее его коже по-настоящему мертвенный оттенок. Примерно через минуту Алекс открыл глаза.

Алла замерла и невольно опустила веки, боясь встретиться с ним взглядом. Но через мгновение не выдержала и посмотрела ему прямо в глаза.

В них была ночь. Черная мгла отсутствия разума, а, значит, и жизни. Алле стало страшно. Так страшно ей было только один раз, в детстве, когда, вернувшись из школы, она подбежала к сидящему в любимом кресле отцу и увидела его мертвые глаза. В тот день он почему-то не поехал на работу, а остался дома. Он сказал, что хочет немного отдохнуть, а через несколько часов умер от инфаркта. Нашла его дочь. Ей тогда было четырнадцать.

Внезапно Алле показалось, что где-то далеко вверху мелькнул и тут же погас зеленый огонек.

Пальцы оператора виртуозно порхали над пультом. Алекс глубоко вдохнул воздух, его грудь поднялась, а спина начала медленно отрываться от ложа. Женщины тут же подхватили его и помогли сесть. Несколько секунд он оставался неподвижным, но оператор за пультом старался не просто так: Алекс начал медленно смещать ноги влево, словно больной, пытающийся встать впервые после перенесенного инсульта. Постепенно его левая нога достигла края «постели» и упала вниз, согнувшись в колене и безвольно раскачиваясь. Потом к ней присоединилась и правая. Его тело лежало теперь не прямо, а наискосок. Обе ноги почти касались пола. Внезапно «сиделки» ловко подхватили Алекса за руки, а «доктор» умело подтолкнул в спину, и «больной» встал на ноги. Еще несколько секунд все четверо стояли неподвижно, как скульптурная группа под названием «Еще одно чудо медицины», а затем «главврач» за пультом скомандовал им: