Кротовая нора

– Простите, Дмитрий Михайлович, – через силу попросила я прощения, сама не понимая за что. Я ведь спасла пьяного князя, спасибо пусть скажут.

– Хорошо еще, в тронном зале пожар не устроили, – Дмитрий остановил меня жестом, увидев, что я собираюсь возражать. Я только и успела рот открыть и закрыть. – Сидите здесь, пусть все затихнет, да и Елизавета Петровна сейчас должна приехать. Я найду Катю и приду за вами, поедем домой. Достаточно на сегодня.

Хмыкнув и кинув на меня непонятный взгляд то ли осуждения, то ли одобрения, Дмитрий развернулся и быстрым шагом вышел из зала.

«Все обещают скоро вернуться, – усмехнулась я. – Поела мороженое, увидела Елизавету Петровну, называется, как же досадно. Вот и спасай их».

Я пыталась рассмотреть аудиенц-зал, зная, что он был полностью восстановлен реставраторами. Но в зале было уже слишком темно. От несправедливости и досады я встала и направилась к окну, решив, что, может, в окно удастся увидеть Елизавету Петровну, только если она приедет не со стороны западной части дворца.

Не успела я устроиться у окна, как за дверью буфетной раздался шум и послышался чей-то голос. Голос был властный и недовольный. Я испугалась сама не знаю почему. И быстро встала в углу комнаты, чтобы, открывшись, дверь меня загородила. Я вжалась в стену. Юбку платья я сжала как могла плотнее, чтобы она не торчала из-за двери. Сердце колотилось как бешеное. Я старалась даже дышать тише.

– Алексей Петрович, разрешите объяснить, – услышала я мужской голос.

– Извольте, да быстро, – ответ был грозным.

«Алексей Петрович, – опешила я, – не Бестужев ли это часом? А ведь я собиралась держаться от него подальше. А подобралась ближе некуда. Почему я такая невезучая, да куда ж я опять вляпалась?»

23

Алексей Петрович Бестужев стоял у окна и барабанил пальцами руки по стеклу. Его осведомитель в кафтане лакея переминался с ноги на ногу, иногда вытирая пот со лба рукавом.

– Я жду, – поторопил Алексей Петрович.

– Я видел и слышал, как государыня передала француженке де Бомон письмо, – осведомитель замолчал.

Бестужев повернулся к осведомителю.

– Дальше? Чего замолк? На дыбу хочешь? – раздраженно спросил он.

– Простите, ваше высокопревосходительство, я пытаюсь точнее вспомнить, – теребя треуголку в руке, бормотал осведомитель.

– Говори.

– Государыня вытащила письмо из шкатулки на столе и сказала, что это ее ответ Людовику и что в скором времени получат разрешение на выезд.

– И что де Бомон сделала с письмом?

– Мне плохо было видно, мне кажется, она положила его в свою книгу.

– Чертовы французы, – пробормотал Алексей Петрович.

– Что, ваше высокопревосходительство? – переспросил осведомитель.

– Тебя не касается.

Бестужев подошел к осведомителю, из кармана кафтана достал монету, подал ее лакею.

– Благодарствую, ваше высокопревосходительство, – кланяясь, сказал тот.

– Иди, и чтобы никому ни слова, – Алексей Петрович по-прежнему был суров.

Осведомитель, пятясь задом, вышел из комнаты и аккуратно прикрыл за собой дверь.

24

Невольно я стала свидетельницей разговора канцлера с каким-то шпионом. Услышав, что они разговаривают и не собираются выходить, я хотела потихоньку уйти. Но в это время у входа в зал раздался шум, в зал, хихикая, забежала парочка и, прижавшись к стене, стала целоваться. Я старалась не шевелиться, затаила дыхание.

Дамочка вырвалась и, дразня партнера, снова выпорхнула из зала, он за ней.

Я решила воспользоваться возможностью и уйти из аудиенц-зала до того, как закончится разговор канцлера. Стала выбираться из своего убежища-угла, как услышала, что где-то рядом открываются двери. Я замерла и прислушалась. Там, за дверью, раздались удаляющиеся от меня шаги.

«Есть несколько вариантов, куда он выйдет, – прикидывая план дворца в голове, думала я. – В белую столовую и потом сюда или из белой столовой в сторону китайского кабинета. Может из буфетной пройти через служебную комнату и выйти к лестнице у дубового кабинета, вариантов много».

Времени прошло достаточно, в аудиенц-зал никто не вошел, за дверью комнаты было тихо, я снова решила попытаться ускользнуть из зала. Я на цыпочках, поднимая платье, сделала несколько шагов.

– Иди сюда, – раздался голос Алексея Петровича.

Я остолбенела.

«Что мне делать, что говорить, дурочкой прикинуться? Я и так дура», – мгновенно пронеслось у меня.

– Заходи и быстро, у меня для тебя важное поручение, – продолжил он.

Я медленно повернулась и поняла, что дверь закрыта и все это говорилось не мне. Я нервно захихикала и тотчас же закрыла рот рукой.

– Слушаю, Алексей Петрович, – с акцентом произнес мужской голос за дверью.

– Следить за де Бомон, изъять всю переписку, особенно обыскать книги.

– Слушаюсь.

– Беспорядка не наводить.

– Слушаюсь.

– Все, что найдешь, сразу ко мне.

Больше я не стала слушать и ждать. Я побежала, стараясь не поскользнуться и не упасть на паркете. Проталкиваясь через толпу у столов в тронном зале и ловко управляя фижмами на платье, я продолжала думать о том, что мне удалось услышать.

Я помнила по истории, что Бестужев радеет за англичан, в свое время он все сделал для того, чтобы удалить от двора Лестока и Шетарди и рассорить Елизавету с французами. Шуваловы и Воронцов, наоборот, хотят восстановить отношения с Людовиком. Я знаю: Англия заключит договор с Пруссией и Франция, Австрия и Россия будут воевать в семилетней войне против Пруссии.

«Нельзя допустить, чтобы история изменилась, если письмо Елизаветы не дойдет до Людовика», – думала я, остановившись в аванзале и высматривая Дмитрия или Екатерину Андреевну. Я не увидела их и решила идти в танцевальный зал.

«Я не имею права вмешиваться в историю. Кстати, та француженка с книгой, с которой я столкнулась в парке и которую видела в зале, не де Бомон ли? – стала рассуждать я, – точно, она де Бомон».

В танцевальном зале звучала быстрая мелодия, под которую прыгали и скакали пары, парики на их головах подпрыгивали, это выглядело довольно забавно. Если бы у меня было время и настроение, я бы обязательно посмотрела и посмеялась бы над ними. Медленно двигаясь в танцевальном зале в толпе, я иногда вставала на цыпочки и искала глазами Дмитрия и Екатерину Андреевну.

«Но если замысел Бестужева удастся, тогда вся история изменится. Куда мне тогда возвращаться? В какой мир я вернусь? – пробираясь к выходу, задумалась я. – Я сама не могу предупредить де Бомон, никому рассказать ничего не могу».