Кротовая нора

Дмитрий, стоя у стула, на котором лежал его кафтан с камзолом, надевал рубашку.

На большой кровати в полупрозрачном пеньюаре лежала Ольга Бельская, темные шелковистые волосы волной были раскинуты на подушке. Приподнявшись, она оперлась на локоть и смотрела на Дмитрия.

На кресле рядом валялось ее платье, с другой стороны кровати на ширме висели шелковые чулки Ольги. Перед кроватью стоял туалетный столик с большим зеркалом, в котором отражалась кровать.

– Милый, ты опять от меня сбегаешь, – сказал Ольга, поглядывая на свое отражение в зеркале и чуть больше распахивая пеньюар.

– Почему опять? – равнодушно спросил Дмитрий, застегивая пуговицы на манжетах.

– Ты сбежал от меня вчера, я не дождалась обещанного танца, и не одного, – медленно встав с кровати и подойдя к Дмитрию, сказала она.

Ольга прижалась грудью к его спине, просунула руки ему под мышки и медленно провела ладонями по его груди. Мужчина замер. Ольга отпустила руки, обошла его и медленно стала застегивать мелкие пуговицы на рубашке.

– Скажи, а кто это был с твоей тетушкой? – игриво спросила она.

– Ее гостья, – неохотно ответил Дмитрий.

– Она хорошенькая, – застегнув пуговицы и медленно проводя руками по груди сверху вниз, сказала Ольга.

– Да? Не заметил, обычная. – Дмитрий убрал руки Ольги с груди, взял камзол и стал его надевать. – Мне пора.

– Поужинаем завтра? – садясь на кровать и не запахивая открывшийся на груди пеньюар, спросила Ольга.

– Я пришлю записку. – Дмитрий, застегивая камзол, наклонился, поцеловал Бельскую. Она обвила руками его шею и ответила на поцелуй.

28

Екатерина Андреевна в рабочем фартуке сидела за резным столом у стены, горящие в канделябре свечи освещали стол. Она низко наклонилась над брошью, закрепленной в деревянных тисках. В руках у нее была лупа и круглогубцы – щипцы с круглоконической рабочей поверхностью.

На столе перед женщиной были аккуратно разложены инструменты для изготовления ювелирных украшений: разных форм и размеров пилки, напильники, щипцы, металлические стержни, маленькие молоточки, пинцеты – и мерительные инструменты.

Я сидела на угловом диване и наблюдала, с каким увлечением и азартом исследует брошь Екатерина Андреевна. Я была настолько удивлена, что у нее нашлись инструменты для ювелирных изделий, что даже не стала сразу про них расспрашивать.

– Изящная оправа, интересная закрепка бриллиантов. Камни расположены так близко друг к другу, удивительная работа. Машенька, – обернувшись ко мне, обратилась она, – ты сказала, что тебе по наследству досталась она, не знаешь, кто ювелир? – и сразу же увлеченно снова повернулась к броши.

– Нет, к сожалению, не знаю. Бабушке эту брошь в свое время подарил поклонник. Он привез брошь из Венеции. Ее сделали по его рисунку, – с ходу смешала я правду и вымысел.

Брошь действительно досталась мне от бабушки, только поклонник подарил ее моей прапрабабушке, а не бабушке.

– Из Венеции? Странно, не встречала там подобных работ. Чистейшие бриллианты, крупный изумруд, – продолжала изучать брошь она. – Какой у него красивый темно-зеленый цвет, никаких природных дефектов, и огранка интересная.

– Катя, а как это ты стала заниматься ювелирными украшениями? Это так необычно, не встречала женщин-ювелиров.

«Особенно в XVIII веке, да чтобы женщина-ювелир. Как интересно складывается, а ведь мы с ней похожи нашими неженскими профессиями», – рассуждала я.

– Мой покойный муж позволял мне изучать ювелирное искусство, пока мы два года жили в Италии. Николай меня очень любил и купил мне все эти инструменты и материалы. К несчастью, он был очень болен и скончался, как только мы вернулись домой.

– Мне очень жаль, прости, я не знала.

– Я уже смирилась. Сначала мне было очень плохо, спасибо Дмитрию, был рядом. Только он никак не может смириться с моим, как он говорит, немужским делом. Я ведь, – Екатерина Андреевна повернулась ко мне, – иногда делаю украшения под мужским именем – месье Лангле, больше для собственного удовольствия. И даже от прислуги я стараюсь скрывать свое увлечение.

– А можно посмотреть? – заинтересовалась я.

– Да, конечно, чуть позже покажу.

– А почему не под своим именем делаешь украшения?

– Если мой племянник, который поддерживает Ивана Шувалова во всех новаторских начинаниях, не разделяет мои взгляды, то что скажут все остальные?

– Но великая княгиня Екатерина Алексеевна изучает науки. Скоро многие женщины придут в науку.

– Я пока не готова к всеобщему вниманию, мне хочется спокойствия.

– Катя, но времена меняются, и ты уже сама меняешь этот мир, – я пыталась убедить Екатерину Андреевну.

– Возможно, придет время. А сейчас я почищу камни, поправлю закрепки, – перевела разговор в другое русло Ростовцева. – Хорошо, что камни не выпали, я не смогла бы найти подобные. Самое сложное – отремонтировать застежку, но я уже знаю, как все исправить, – она довольно улыбалась.

– Катя, спасибо тебе большое.

Екатерина Андреевна хотела мне что-то ответить, но тут раздался грохот, звук бьющегося стекла и громкие причитания. Мы вскочили и выбежали из кабинета.

В зале мы увидели, что большое овальное зеркало в позолоченной раме, висящее над диванчиком, упало и разбилось на мелкие кусочки, рама раскололась на несколько частей. Глаша стояла перед осколками зеркала на коленях и громко плакала, причитая.

– Как же так, – увидев нас, разразилась она еще горше, – барыня, я не знаю, как это произошло, я стала вытирать пыль, а оно упало.

– Глаша, успокойся, – Екатерина Андреевна была само спокойствие, – самое главное, ты не пострадала.

– Барыня, – всхлипывала Глаша, – это плохая примета. – Крестясь и стараясь не смотреть в осколки зеркала, она поднимала куски рамы и складывала их на стол у дивана.

– Глупости, Глаша. Я не верю в приметы. Вставай, собери все и не поранься.

Мне пришла идея, как можно использовать мелкие кусочки зеркала.

– Катюша, можно я соберу осколки и сделаю одну штуку, пригодится в хозяйстве.

– Да? А что именно? – полюбопытствовала Екатерина Андреевна.

– Можно я не буду говорить пока, надо попробовать сначала, вдруг не получится.

– Хорошо, – улыбнулась она, – разбирайтесь, я у себя в кабинете.

Екатерина Андреевна вышла из зала. Глаша, вытирая слезы рукавом, смотрела на меня.

– Глаша, несите таз, будем собирать осколки, потом я скажу, что мне еще понадобится.

Горничная, кивнув, быстро поднялась с пола и осторожно, стараясь не наступить на осколки, выбежала из комнаты.

Я опустилась на корточки и стала аккуратно собирать остатки зеркала, сразу осматривая их и раскладывая по кучкам: мелкие – в одну, крупные – в другую.