Мара

– Спокойно?! Ты издеваешься? Да как тебе такое в голову пришло? Как ты мог?!

– Марианна, если бы не это…

– Что?! Что, если бы не это?! Ты сам сказал, что они не могут меня забрать!

– Если бы не это, то, как бы ты объяснила свое нахождение здесь?

– Какая разница? Ты… Сволочь!

– А мне показалось, тебе понравилось, – ухмыльнулся он.

Влепить еще одну пощечину не получилось, Николас ловко перехватил мою руку и уже серьезно сказал:

– Хватит, успокойся.

– Пусти! Ты – мерзавец! Пусти, сказала!

Он отпустил и отступил на шаг. Сволочь. Я тебе это еще припомню! Не желаю больше ни секунды находиться в его обществе, я бросилась в коридор.

– Эй, ты куда?

Я не обратила внимания. Пролетев несколько пролетов, я захлопнула дверь в свою комнату. Точно отомщу! Вот же засранец!

Опустившись на кровать, я попыталась отдышаться. Сердце колотилось, как бешеное, а щеки все еще горели. Мой первый поцелуй… Вот же сволочь! Дотронувшись до губ, я почувствовала, как еще больше заливаюсь краской. Негодяй! За кого он меня принимает? Я кажусь ему такой доступной? Он еще не знает, с кем связался. Он разозлил ведьму! Не спущу ему это с рук!

К утру голова просто раскалывалась. Заснуть я так и не смогла. Закрывая глаза, я снова и снова чувствовала касание чужих губ. Одевшись, я вышла из комнаты. Нужно проведать Тиру и Инара, а так же, в конце концов, надо определиться с дальнейшим планом действий.

Далеко уйти мне не удалось. По лестнице поднимался Николас, и я замерла в нерешительности. Я так и не смогла определиться, что мне делать и как себя с ним вести. Самое первое желание убежать и скрыться в комнате, я подавила. Но как на него реагировать я так и не определилась.

– Марианна, – остановился он, едва заметив меня.

Я кивнула в знак приветствия и бросилась вниз. Однако сбежать мне не дали, легко схватив за руку, он не позволил спуститься ниже, чем на одну ступеньку.

– Давай поговорим.

– Не хочу. Пусти, – тихо ответила я.

Парень вздохнул и развернул меня к себе. Бросив на него мимолетный взгляд, я тут же отвела глаза.

– Мара, – тихо, но твердо сказал он. – Посмотри на меня.

Стараясь не показывать волнения, я все-таки подняла глаза. Взгляд был серьезный и прямой. Никаких намеков. Однако выдержать его было очень трудно.

– Я хочу извиниться. Вчера я был не прав. Я не должен был тебя целовать без разрешения. Мара, пожалуйста, не отводи взгляд. Я, правда, хочу, чтобы ты меня простила. Я не хотел ни в коем случае оскорбить тебя.

Я отвернулась. Боже, ну, почему извиняется он, а краснею я?!

– Я действительно сожалею. Если тебе станет лучше, то можешь побить меня.

– Правда? – повернулась я. – А может лучше проклятье какое-нибудь наложить, а?

Я заметила, как его брови чуть приподнялись. Удивлен? Так тебе и надо! Сам виноват.

– Ты разве колдуешь?

– Все ведьмы колдуют. Так почему бы и нет?

– Мара, я…

– Ты не должен был этого делать! – не смогла сдержаться я.

– Я знаю, прости. Я виноват. Я…

– Мне нужно идти, – не стала слушать я его оправдания.

Выдернув руку из его захвата, я спустилась в лазарет. Там было тихо и безлюдно. Только на дальней кровати расположилась Тира.

– Привет, – улыбнулась я.

– Мара! Привет, я рада, что ты зашла.

– Как вы тут? Как Инар?

– Лучше. У него даже жара больше не бывает. Ты настоящая волшебница!

– Да я-то здесь причем?

– Это ты его спасла. Я тебе очень благодарна.

– Я рада.

Малыш лежал рядом с матерью и спал. Он действительно выглядел лучше. Жара не было, и выглядел он вполне здоровым.

– Мара, а как остальные?

– Не знаю, – тихо ответила я. – И пока понятия не имею, что можно сделать. Думаю, нужно найти доказательства, что последние распоряжения Алии не выполнялись, но что-то мне подсказывает, что это невозможно.

– Мара, нас казнят? – тихо, со страхом в голосе, спросила она.

Женщина смотрела с надеждой, но в то же время во взгляде проскальзывала безнадежность. Я не знала, что на это ответить. Казнят ли нас? Как можно доказать несправедливость и беззаконие нынешних дворян? Как объяснить это королю?

– Я не знаю, – наконец, тихо ответила я.

У Тиры выступили слезы, а я не смогла придумать, чем ее утешить. Наверное, это страшно, когда у тебя на руках младенец, а ты даже не знаешь, будешь ли ты завтра жить.

– Я пойду.

Не ушла. Сбежала. Да именно сбежала, потому что больше ничем не могла помочь.