Шут герцога де Лонгвиля

– Спасибо, тетушка Фантина.

– А что случилось?

– Да его отец у меня. Живой и здоровый.

– Как?! Он же в тюрьме! Сбежал, что ли?

– Нет, законно выпущен на свободу. Деньги за него уплачены. Приехал сына навестить.

– Вот радость-то будет парнишке!

– Конечно! Спокойной ночи, я пойду.

– Удачи тебе! И передай Франсуа, что я очень за него рада! – крикнула Фантина вслед юноше.

Решив не беспокоит отца друга, Анри расспросил еще нескольких людей, но ничего так и не прояснилось. Кто-то из них слышал небольшой грохот под вечер, словно где-то что-то проломилось.

Тревога усиливалась, и Анри, чтобы скорее ее развеять, полез на крышу. Конечно, это было опасное предприятие, ведь покатая скользкая и коварная даже днем, впотьмах она могла стать убийцей.

Молодой человек, осторожно передвигаясь, обследовал каждый ее участок, но вокруг стелилась темнота, мешавшая поискам. Только Анри собрался поворачивать назад, как вдруг ему показалось, что в одном месте крыша как-то странно чернеет. Он приблизился и остановился, пораженный.

Здесь зияло отверстие из разобранной черепицы. Дыра была достаточной, чтобы туда мог провалиться человек.

Анри подобрался к краю и позвал:

– Франсуа!

Ни звука не послышалось в ответ. Тогда юноша, держа свечку зажатой между носками туфель, цепляясь за выступы и подтягиваясь на руках, опустился вниз. Пришлось хвататься за какие-то перекрытия и рейки, а затем прыгать в темноту.

Пол оказался довольно близко. Свеча после головокружительного спуска горела неохотно, и Анри почти ничего не видел вокруг себя. Он наощупь двинулся по чердаку. Внезапно его левая нога уткнулась во что-то мягкое.

Остановившись, он осветил лежащий предмет и невольно вскрикнул от ужаса, отпрянув назад.

Тут на чердаке среди опилок и обломков черепицы лежало тело человека с разбитой головой. Череп лопнул, не выдержав удара о кирпичный пол, и что-то тошнотворно-беловатое, смешанное с густой кровью, выступало через ужасную рану.

Анри не решался прикоснуться к мертвому. Он боялся поверить, удостовериться в том, что остывший человек – это Франсуа.

В голове метались совершенно глупые мысли: «Может, Франсуа сейчас вернулся к себе, ищет меня, а я тут торчу… Господи, если ЭТО правда, что я скажу его отцу?!» Но последней из них была одна, кричащая, дикая в своей ярости и раздирающая сердце: «Кто?!»

И он уже знал, кто.

Непонятно, непостижимо было лишь одно: почему это случилось тогда, когда забрезжило Счастье? Какая подлая сила заставила всё повернуться в сторону Немыслимого Горя?

Он стоял, забыв о времени, стоял и неотрывно смотрел на лежащее в нелепой позе то, что только недавно, только днем еще, называлось человеком, и у этого человека было имя – Франсуа. И этот Франсуа был замечательным другом, который не продаст, не сподличает! Хороший человек. Он теперь лежал здесь, в таком ужасном месте, а его совсем недавно белокурые волосы плавали в страшной кровавой луже, разлитой по полу.

Анри стоял. Он ничего не понимал, да и не мог понять. А как можно заставить себя постичь непостижимое? Смерть не открывает своих секретов. Она всё делает, как хороший фокусник, и уследить за ее манипуляциями нет никакой возможности. Она стояла здесь же, рядом с Анри, спокойно посматривая на деяние собственных мерзких рук и, вероятно, была вполне довольна собой. Гнать ее уже не имело смысла. Она уверенно вступила в свои права.

Анри смотрел не тело, не в силах отвернуться или уйти. Оцепеневший, он закостенел в мысли, что всё это – ужасный сон. И мечтал скорее проснуться. Ведь так бывает, мы просыпаемся, и те, кто в наших снах умер, оказывались наяву живы! Но сон Анри продолжался до бесконечности.

Слезы сами собой быстро стекали по щекам, капая с подбородка во мрак.

Откуда-то, может, через отверстие в крыше, ветер донес до юноши обрывки бессмысленных фраз: «Я пою сквозь рыдания, когда я теряю друзей…»

Анри присел на пол и, взяв в свою руку одеревеневшую руку друга, молча зарыдал, не сумев разжать стиснутые зубы.

Он не слышал, что внизу Антуан расспрашивает людей о своем сыне и о нем, об Анри. Он не замечал, как лаяли собаки, почуяв чужого. Он не видел, как гаснут немногочисленные звезды в бездарном осеннем небе, и тусклая заря несмело вскарабкивается ввысь.

Их нашли на рассвете, проискав всю ночь.

Когда люди пытались увести Анри, им никак не удавалось вернуть его в чувство, заставить ощущать себя в настоящем. Он смотрел прямо перед собой какими-то полубезумными-полумертвыми глазами, не реагировал на пощечины и окрики. Он словно лишился души и уподобился мраморной статуе. Его буквально волоком унесли в его комнату, где с ним осталась как-то сразу постаревшая за одну ночь Фантина.

Антуан ушел сразу же, как только похоронил сына на кладбище де Лонгвилей среди могил преданных герцогских слуг. Он ушел, убитый судьбой, которая отняла у него все, даже последнее, даровав никому теперь не нужную свободу. И, наверное, несчастный отец решил бы свести счеты с жизнью, но иногда случается такое: когда вы уже не можете существовать на этой ненавистной земле, вдруг понимаете, что одна тоненькая, подобная волоску, нить еще удерживает вас в мире. Эта ниточка – Долг. Долг перед теми, кому вы нужны, для кого ваша смерть явится гибелью. Вспомните о Долге и забудьте о себе!

Антуан тоже вспомнил о нем и ушел от могилы единственного сына к осиротевшим детям, своим племянницам, чтобы облегчить их земную участь. Анри не видел его больше никогда.

Глава 21

Наступил день, обыкновенный предноябрьский серый день в бесцветной облачной завесе, через которую бессильное солнце не сумело пробиться и теперь смотрело на землю сквозь тучи, как заключенный смотрит на волю через зарешеченное окно темницы.

Ничего не происходило вокруг. Всё точно закостенело, а время позабыло о своих обязанностях.

Тоска. Мука. Безысходность.

Анри лежал, уставившись неподвижным взглядом в равнодушный камень потолка и не ощущал ничего, кроме нестерпимой давящей боли, терзающей истекающую кровью душу. Внутри накапливалась энергия ненависти. Она обретала смысл, размах, направленность. Она вытекала из груди, заполняя все тесное помещение каморки. Единственная искра могла взорвать всё.

И взрыв прогремел!

В глухоте коридора негромко отозвался голос человека, которого Анри в тот момент хотел убить. Этот еле слышный звук заставил юношу вскочить на месте и кинуться на своего врага.

Жан стоял к нему спиной и никак не ожидал нападения. Он разговаривал с одной из молоденьких девушек, которые обстирывали господина де Лонгвиля.

В мгновение девушка вскрикнула, а Жан оказался припертым к холодной стене коридора.

– Поговорим, негодяй?! – спросил бешеный от горя Анри.

– О чем? – сохраняя хладнокровие, осведомился Жан.

– Расскажи, как ты убил Франсуа?!

– Что ты несешь? Никто его не убивал.

– Так ты скажешь, что он жив?

– Ты болен, тебе нужно пустить кровь…

– Нет, это тебе необходимо ее пустить, что я сейчас и сделаю! – и молодой человек потащил упирающегося и вопящего лакея, с которого в тот момент вся бравада слетела, как шелуха с луковицы.

– Ну, ты будешь говорить? – спросил Анри, когда они оказались в каморке.