Шут герцога де Лонгвиля

И был недалек от истины.

Любовь – это состязание. Это не пари «кто кого обманет». Это что-то совсем другое. Но что? Почему люди тянутся навстречу друг другу? Когда обыкновенную тягу можно назвать любовью? Может быть, любовь сродни крепкой дружбе, когда готов отдать все для своего товарища? Наверное, не только это. Когда существуешь только потому, что есть на свете тот, кого любишь. Погружаешься в него, становишься им, а он в это время становится тобой. Неделимость души! Для того, чтобы любить, нужно уметь забывать о себе, но нельзя себя ненавидеть! Сложная непонятная любовь! Для одних ты есть, другие всю жизнь проживают вместе, обманывая себя мыслью о твоем присутствии, а кто-то ухитряется счастливо обойтись и без тебя. Каждому свое. Скажи, человек, зачем мучить себя какими-то мнимыми, неустойчивыми эмоциями? Неужели ты не в силах наглухо затворить свое сердце от посягательств пресловутой любви? Живи, Человек! Наслаждайся этим миром, ублажай тело, закаляй сердце равнодушием и спокойствием. Но останешься ли ты при этом человеком? Неужели Бог создавал мужчину и женщину для бойни, для того, чтобы они, доказывая что-то друг другу, разгорались ненавистью? И неужели этот союз создан для порока? Что мы думаем об этом? Всё сложно, но и удивительно просто. Человек! Не превращайся в животное, грубо пробивающееся по жизни, размахивая внушительными кулаками! Останься ребенком – светлым, чистым, внимательным, робким и добрым. Может быть тогда и появится Она – о которой мечтали десятки поколений? – трепетная Мука, ради которой стоит приходить в этот мир! Терзание, душевная боль, почти физическая, осязаемая, но в отличие от той почти неизлечимая! Любовь держит в руках хрупкое счастье – маленький стеклянный бокал, наполненный Уважением и Добротой к ближнему. Оно не имеет запаха, ибо у Счастья запаха не бывает, в отличие от Ненависти и Горя. Любящие! Возьмите эту хрупкость и нежно держите в сердцах всю жизнь. Осторожно относитесь друг к другу, ибо каждый из вас – подобный сосуд, который нетрудно разбить неосторожной грубостью и эгоизмом. Берегите друг друга, влюбленные! В ваших руках дар, который чего-нибудь да стоит, раз ему с самого дня Сотворения Мира посвящали свои песни гении человечества!

– Долго еще ты будешь молчать? – наконец спросила Генриетта.

– Жду вашего приказа, моя госпожа, – оскалился Анри.

– Чего ты из себя корчишь?

– Шута, дорогая баронесса.

– Ты глупеешь с каждым мигом!

– Рад доставить вам удовольствие позлословить.

– Противный человек! – в сердцах воскликнула Генриетта.

– Я делаю успехи, – ответил юноша. – Моя подруга… ну, вы помните, я рассказывал… Карменсита – называла меня просто «противным». А вы…

– Заставляешь меня ревновать?

– Ну что вы, как я смею! Вы – богатая знатная дама, к тому же помолвлены еще в прошлом веке с каким-то блестящим кавалером, который был, наверное, бодр и расторопен в ту пору. А сейчас от блеска у него осталась, пожалуй, только лысина…

– Опять ты несешь чепуху, за которую я могу на тебя и рассердиться!

– Помилуйте, я ничего не говорил! У вас, наверное, как у вашей тетушки, слуховой обман.

– Сколько можно говорить: я не желаю, чтобы меня сравнивали с моей чудаковатой теткой! Я за всю жизнь видела ее в третий раз! За время, прошедшее с нашей предыдущей встречи, она поглупела вдвое.

– Напрасно вы так думаете. По-моему, очень милая старушка, – возразил Анри. – Как она мне доказывала, что я не умею понимать мои же стихи.

– Да, со стороны это смотрелось увлекательно!

– Я думаю.

– Вот-вот, ты лучше думай! – Генриетта опять на что-то обиделась.

Молодой человек пожал плечами и снова замолчал.

Тишина опять повисла в воздухе.

– Чего затих? – нарушила молчание баронесса.

– Исполняю вашу волю, – отозвался Анри.

– Какую «мою волю»?

– Думаю.

– Хочешь меня доконать? Не выйдет! Давай-ка думай вслух.

– Пожалуйста! – с наигранным спокойствием сообщил юноша и начал. – Говорят, госпожа де Жанлис очень красивая девушка. Я бы так не сказал.

– Что?!

– Мне прерваться? – осведомился Анри.

– Нет-нет, продолжай, болтун.

– Продолжаю! Я бы не сказал, что она красивая. Да и не пойму, как это могло показаться другим! Нет, ну, он, конечно, яркая. Рыжая. Румяная, глазастая не в меру…

– Ну наглец!

– Фигура тоже, прямо скажем, не очень. Ног почему-то только две. Да и рук маловато. Ну и всего остального тоже хотелось бы побольше.

– Потрясающая вульгарность!

– Вы что-то сказали? – повернулся к госпоже молодой человек, обращая на нее свои глаза, полные невинности.

– Я давно уже это сказала и еще повторяю вновь и вновь – наглец!

– Я продолжаю думать?

– Вслух? Думай. Но только про себя!

– Как это можно совместить: чтобы и про себя, и в то же время вслух?

– Не про меня! Вслух не обо мне, о себе!

– Хорошо. Если взять, к примеру, меня, так я скажу просто: я не считаю госпожу де Жанлис красавицей…

– Ты что, не понял?

– Так я же про себя размышляю!

– Это ты называешь «мыслями про себя»? А почему там я?

– У меня вкус на женщин хороший, поэтому я считаю, что госпожа де Жанлис не столько…

– Думай не вслух!

– Ну вот, на самом интересном моменте! Оборвать такую мысль! Позвольте мне закончить1

– Не надо, это опять будет невесть что.

– Благодарю за разрешение! Я считаю, что госпожа де Жанлис не столько красива, сколь прекрасна и очаровательна, – скромно завершил Анри.

– Ну, тебя явно следует наказать, – улыбнулась баронесса.