Свет чужих фонарей

– Вот видишь, как все чудесно складывается! – У Наташи сразу как-то от сердца отлегло. Она ожидала намного более тяжелый разговор, когда поняла, о чем речь, а оказалось, что мальчик лишь банально переживает перед рождением еще одного ребенка у своей мамы. Вполне стандартное волнение, независимо от того, живет мама в Австралии или в России.

Раздался звук поворачивающегося в замочной скважине ключа, открылась входная дверь, и мужской голос произнес:

– Есть кто дома?

Наташа почувствовала, как волна незаконной радости разлилась по телу. И занятие, и разговоры были окончены, и она уже было испугалась, что теперь ей придется идти домой, ведь официальных поводов оставаться дожидаться хозяина у нее не было. Но вот хозяин пришел, значит, можно и задержаться. Наверное.

Сева выбежал в коридор с криком «Папа!», Наташа вышла следом.

– Добрый вечер, Наталья, рад вас видеть, – расплылся в улыбке Илья. Он был довольно высоким стройным блондином и на удивление сильно напоминал ей образ прекрасного принца, возникшего в ее голове лет, наверное, в пятнадцать. Вот ведь ирония судьбы.

– Добрый, – Наташа улыбнулась в ответ. Все-таки видеть такую искреннюю радость в глазах человека, смотрящего на тебя, было до невозможности приятно.

– Не поможете? Боюсь, сын разобьет, – Илья, одной рукой обнимавший повисшего на нем Севу, другой протянул Наташе пакет. Наталья взяла его и пошла на кухню. С колотящимся от волнения сердцем вынула из пакета и поставила на круглый стеклянный стол бутылку красного вина, два вида сыра, две упаковки роллов и мандарины. Было очень похоже на то, что Илья хочет разделить ужин вместе с ней.

– Пап, можно я к Олегу в гости? – услышала Наташа Севин голос. Интересно, мальчик действительно случайно, когда Наташа приходит к ним, уходит то гулять, то в гости, или же намеренно оставляет отца с репетитором одних? А может, это вообще заговор Ильи с сыном?

– Да, конечно, только не позднее девяти возвращайся.

Наташа в нерешительности стояла на чужой кухне, не понимая, что ей делать. Она по-прежнему не совершает ничего плохого, уговаривала она себя, но получалось уже хуже, чем раньше – бутылка вина, стоящая на столе, красноречиво намекала, что поводы для беспокойства все же имеются.

Снова хлопнула входная дверь. Мальчик ушел, они с Ильей были в квартире одни.

Илья вошел в кухню, смущенно улыбаясь. Видимо, ему тоже было немного неловко.

– Поужинаешь со мной? – на «вы» Наталья с Ильей были только при Севе.

– Хорошо… Только я не могу долго, – оставила для себя узенький путь отхода Наташа и покраснела.

– Конечно-конечно… Порежешь сыр?

Наташа взяла разделочную доску, нож, Илья вынул из ящика деревянное блюдо для сыра, и через пару минут на столе уже красовалась аппетитная сырная тарелка, два бокала вина, блюдо с роллами. Сервировка стола выглядела до неприличия романтично, и Наташа пообещала себе, что посидит здесь максимум час, обсудит с Ильей успехи и тревоги его ребенка и пойдет домой.

Илья разлил вино по бокалам.

– Честно говоря, непривычно пить вино среди недели, – призналась Наташа, взяв бокал за тонкую ножку.

– Да я тоже обычно так не делаю. Но когда в магазине я подумал о том, что, когда приду домой, увижу тебя, мне очень сильно захотелось взять бутылку и разделить ее с тобой, – Илья положил свою ладонь на миниатюрную Наташину ладошку. Наташа опустила глаза. Все, вот лед и затрещал, еще чуть-чуть, и придется звать спасателей. Если хватит духу крикнуть.

Проведя холодными пальцами по Наташиным теплым пальцам, Илья убрал руку. Они отпили вина и принялись за роллы.

– Сева слышал ваш с женой разговор, – Наташа перевела беседу на более безопасную тему.

– Что конкретно? – сразу напрягся Илья.

– Что у Веры будет ребенок. И Сева сам понимает, что она его в Австралию не заберет.

– Почему же мне ничего не сказал?

– Видимо, хотел сначала женского мнения. Или просто ему стыдно за то, что подслушал, поэтому не стал тебе сразу говорить.

– И как он? Сильно переживает?

– По поводу того, что не поедет в Австралию – нет, он туда на самом деле не хочет. Переживает, что мама будет его меньше любить, но я его постаралась успокоить. Думаю, тебе не о чем волноваться.

– Ну слава Богу! Я не знал, как мне к этому и подступиться. Ты – наш ангел хранитель, – и Илья снова положил ладонь на Наташину ладошку, но в этот раз Наталья руку убрала. – Прости, – смущенно улыбнулся Илья. – Ты мне очень нравишься, при этом я знаю, что ты замужем и я не должен к тебе приставать, но я вижу, что ты не очень-то счастлива, поэтому, может, и должен…

– А почему ты развелся с женой? – вдруг неожиданно сама для себя спросила Наташа. Спонтанные откровения Ильи пробудили в ней желание более прямолинейного, чем всегда, разговора. – Ты перестал ее замечать, и она от тебя ушла?

– Ну что ты, – Илья грустно усмехнулся. – У меня, конечно, много недостатков, но я никогда к Вере не был холоден или что-то такое. Пока мы были вместе, я очень старался, чтобы ей было хорошо. Но, видимо, со мной ей было недостаточно хорошо, она влюбилась в другого. Надеюсь, с ним ей лучше.

Настала пора Наташи положить свою ладонь на ладонь Ильи. И зачем она, находясь в гостях у такого прекрасного человека, так вот бесцеремонно влезла и расковыряла его рану? Совсем, видимо, свои переживания чувство такта отбили.

– Прости, нехорошо я это как-то… Пытаюсь вот понять, в каком случае для женщины допустимо развестись.

– Ты всерьез об этом думаешь?

– Я сейчас просто сказала слово вслух, и мне уже плохо стало… Нет, пока не всерьез. Но некоторое время назад я не думала об этом вообще, а теперь вот, видишь, даже обсуждаю с кем-то.

– Ты чудесная, Наташа. И если твой муж будет тебя обижать, не терпи, пожалуйста. Ты достойна того, чтобы тебя носили на руках.

Наташа встала и подошла к окну. Разговор принял совершенно неожиданный оборот. Ни разу еще они не обсуждали так открыто свои браки, и чувство вины перед мужем за то, что за его спиной она говорит о нем с другим мужчиной, накрыло Наташу с головой. Но остановиться уже не получилось…

– А он и носил меня раньше на руках. Много лет. Меня и мою дочь, которую бросил ее собственный отец. Он был лучшим мужем, которого только можно было пожелать. От того и так больно, когда он даже смотреть на меня не хочет.

– Это недавно случилось?

Наташа снова села на стул и отхлебнула терпкого не в меру праздничного вина. Она слишком долго копила в себе свои переживания, натягивая на лицо дежурную улыбку, и сейчас не могла остановиться. И пусть на свидании с мужчиной обсуждать других своих мужиков и мужей нельзя было категорически – Наташа это прекрасно понимала – сейчас ей было все равно.

– С тех пор, как мы в Штаты переехали. Вадим очень ждал этой возможности, и вот его позвали работать в Силиконовую долину. Конечно, мы поехали. А там его будто подменили. Я понимаю, что ему было тяжело – новое место, новые задачи, чужие люди, язык он знал в тот момент не очень хорошо. Но мне-то было не легче! На меня лег быт, адаптация детей – одного к саду, другой к школе. Потом еще пандемия грянула, страшно было, конечно, и непонятно, сможем ли мы вообще домой вернуться. Но я при всем этом как-то пыталась Вадима поддержать, а он меня просто перестал замечать. Никогда я раньше и подумать не могла, что переезд так на нашем браке скажется. Плюс еще у мужа там диабет обнаружился… Как будто других проблем было мало. Я немного надеялась, что по возвращении в Россию как-то все вернется на круги своя, но не случилось. Так и живем, как соседи. Он даже не пытается ничего наладить, а я устала. Сколько можно.

Наташа снова встала, подошла к окну и прислонилась лбом к холодному равнодушному стеклу. Непрошеные слезы готовы были вот-вот брызнуть из глаз, но в довершение всего еще и заплакать было бы уж совсем ни в какие ворота, Илье незачем это видеть. И так уже перебор.

Илья подошел сзади и ласково погладил Наташу по волосам. Самое время было положить ему голову на плечо, завернуться в его объятия, как в теплый плед, но Наташа не стала этого делать.

– Знаешь, я, пожалуй, пойду. Спасибо за вечер, прости, что испортила.

– Что ты, ты ничего не испортила, – попытался возразить Илья, но даже по голосу было слышно, что он расстроен.

Наташа быстренько ретировалась в прихожую, натянула сапоги, пальто и бросив прощальное «Пока» – даже не глядя на хозяина квартиры – выбежала наружу.

Она и сама не понимала, что с ней происходит и как – а главное, зачем – она могла так вот взять и вывалить перед Ильей грязное белье своей семьи. Уже некоторое время ей казалось, что она готова сблизиться с Ильей сильнее, и заранее себя простила, ведь это ее муж, который уже несколько лет отказывался видеть в ней женщину, вынудил ее к такому. Но впервые заговорив о проблемах своего брака вслух так откровенно, услышав от самой себя эту грустную историю, Наташе вдруг стало так горько, что весь романтический флер развеялся в момент.

Наташа чувствовала, как хлопья мокрого снега, касаясь ее лица, превращаются в капли, стекающие по щекам. Она так не хотела плакать, но испорченный вечер плакал за нее. Это муж виноват, опять муж во всем виноват – сердилась Наташа на Вадима по дороге домой, понимая, конечно же, как это глупо и нелогично. А на кого еще сердиться? На себя – так не хотелось. Мог ведь сложиться такой согревающий душу вечер, а в итоге эта самая душа возьми да и вывали всю свою ноющую боль наружу, на всеобщее обозрение. А кто в этой боли виноват? Значит, и во все остальном тоже он.

Придя домой, Наташа обнаружила идиллическую картину – ее муж и дочь сидели на мягком диване в гостиной, смотрели фильм и ели попкорн. Вадим бросил беглый взгляд на вошедшую в квартиру жену и молча продолжил просмотр фильма. Его, по всей видимости, не сильно волновало, откуда пришла его жена в девятом часу вечера, что она делала и с кем.

Наташа прошла в спальню, зачем-то громко хлопнув дверью.