Свет чужих фонарей

Входная дверь открылась и захлопнулась с таким громким звуком, что Наталья аж подпрыгнула.

– Поль, ты? – крикнула она.

Никто не ответил, но через несколько секунд дочь Полина вихрем ворвалась на кухню, схватила с полки чашку и плеснула туда воды из графина. Затем буквально за пару секунд, шумно глотая, осушила свой бокал полностью.

– Дочь, иди руки с улицы помой сначала, – сказала Наташа, продолжая манипуляции с продуктами у холодильника – четыре вишневых питьевых йогурта удалось поставить рядом с кастрюлей, а вот два злаковых не желали помещаться в холодильник категорически.

– Господи, как же вы меня все достали! Почему мне все говорят, что мне делать?! – грохнув стакан об стол, Полина выбежала из кухни.

Наташа пораженно повернулась на звук необычно громкого для Поли голоса, но той уже и след простыл. Вот это новости! Ее тихая, милая, ангелоподобная доченька может, оказывается, закатывать истерики? Наташа была уверена, что самый опасный подростковый период их уже миновал, причем спокойно и безболезненно, но, видимо, рано радовалась. Положив пакеты с помидорами и огурцами, которые держала в руках, на стол, Наташа отправилась в комнату дочери.

Приоткрыв дверь, заглянула в комнату и спросила:

– Поль, что-то случилось? В школе?

Полина лежала на кровати, уткнувшись лицом в розовую пушистую декоративную подушку.

– Ничего не случилось. Можно мне просто побыть одной?

– Ну ладно… – Наташа нерешительно потопталась на пороге комнаты несколько секунд и вышла, закрыв за собой дверь.

И что теперь прикажете делать? Сделать вид, что ничего не было и ждать, что само рассосется, или срочно звонить психологу? Надо спросить совета у двоюродной сестры, у той была дочь, которая к семнадцати годам успела и тату сделать, и из дома пару раз сбежать, и в школе кабинет химии затопить – и это только за полгода. Явно сестренка должна быть в курсе, как нужно обращаться с подростками – мятежниками. Хотя, наверное, пока можно подождать, по сравнению с побегом из дома единоразовое повышение дочерью голоса выглядит не так уж страшно.

Со вздохом Наташа вернулась на кухню, точнее, в зону кухни – в их светлой большой недавно отремонтированной квартире кухня была совмещена с гостиной. Женщина продолжила колдовать с продуктами, и в конце концов уместила в холодильник практически все. Но настроение ее от этого совсем не улучшилось – отношения с мужем все хуже, сын в школе постоянно хулиганит и треплет нервы и маме, и учителям, а теперь еще и ненаглядная дочка решила взбрыкнуть. Маловато поводов для радости. Пожалуй, единственное, что хоть как-то не давало Наташе повесить нос окончательно, была ее работа, точнее, занятия репетиторством с одним ее учеником, а если уж быть совсем точными – то общение с его папой после занятий. Общение как раз было по графику сегодня. Точнее, занятие английским.

Когда Наташа сама себе задавала вопрос, а правильно ли она делает, сближаясь с отцом ребенка, которого учит английскому, то ответить сама себе не могла. Было ли плохо поболтать пятнадцать минут после урока с приятным человеком на отвлеченные темы? Нет. А полчаса пить с ним чай, когда его ребенок ушел гулять? Да тоже вроде нет. А выпить по бокалу вина, проговорив аж два часа кряду? Скорее всего нет. Определенно, Наташа пока не сделала ничего плохого. Уже четыре месяца три раза в неделю она ходила на соседнюю улицу к восьмилетнему мальчику Севе, которого воспитывал папа, заниматься английским, и ни в чем, кроме внеурочных разговоров с приятным образованным деликатным мужчиной, ей упрекнуть себя было нельзя, да и разговоры разве заслуживали упреков? Тем не менее, когда Наташа собиралась на занятия с Севой, более тщательно, чем обычно, подбирая одежду, нанося макияж и крутясь около зеркала десять минут вместо двух, в душе у нее зарождалось тревожное чувство. Как будто она шла по льду куда-то, сама не зная, куда, и рисковала однажды, сделав шаг, пробить ногой тонкий слой льда и провалиться в черную неизвестность.

В половине пятого Наташа, немного подумав, вытащила из шкафа серое платье. Оно было повседневным, даже скорее строгим, но так необыкновенно Наташе шло, что, когда ей нужно было поднять себе настроение, она надевала именно его. Это платье входило в число тех немногих вещей, которые семья Ликиных привезла из Штатов домой и было особенно ценным еще и тем, что прекрасно скрывало три лишних Наташиных килограмма, также привезенных из-за границы. Точнее, привезено было аж семь килограмм, но четыре Наташа благополучно оставила в спортзале, куда записалась сразу по приезду. В Штатах даже с семью лишними килограммами она выглядела очень неплохо в общей массе, на Родине же были другие представления о красоте.

Одевшись, уложив короткие волосы и освежив макияж, Наташа еще раз взглянула на себя в зеркало. Объективно для женщины в статусе «под сорок» выглядела она очень и очень неплохо.

Перед выходом из дома Наташа заглянула в комнату дочери. Полина лежала на кровати и хмуро, без единой эмоции смотрела короткие ролики на экране смартфона. Наташа уже открыла рот, чтобы попросить дочь не торчать долго в телефоне и не портить зрение, но в последний момент решила не испытывать судьбу, поэтому просто сказала:

– Я ушла на занятие. У тебя все хорошо?

– Нормально, – Полина оторвалась от телефона и посмотрела на мать. – А где Саша? И во сколько ты придешь?

– Саша сегодня к бабушке пошел, давно просился у них переночевать. Так что можешь позвать кого-то из подружек. Пиццу закажи, кино посмотрите. Я пока не знаю, во сколько приду, – Наташа вдруг смутилась и даже покраснела, но дочь, похоже, ничего не заметила.

– Не хочу никого, – и Полина снова погрузилась в просмотр роликов.

Наташа решила не мучить дочку вопросами и сама быстро ретировалась из квартиры, пока дочь, в свою очередь, не заинтересовалась, где ее мать собирается провести вечер.

Дверь Наташе открыл Сева.

– Здравствуйте, Наталья Петровна, рад вас видеть, заходите, – пригласил мальчик галантно свою преподавательницу, посторонившись и пропустив ее в прихожую. Наташа просто таяла от таких безупречных манер и совершенно не представляла, чтобы ее сын-сорванец мог бы когда-то произнести такое.

– Здравствуй, Сева. Ты один?

– Да, папа должен приехать скоро с работы.

Час времени, отведенный на занятие, пролетел незаметно. Сева был смышленым мальчиком и уже очень неплохо общался на английском, заниматься с таким было одно удовольствие.

– You are doing great, – закончила Наташа урок, с улыбкой потрепав мальчика по голове.

– Наталья Петровна, а можно с вами поговорить откровенно? – Сева посмотрел на Наташу очень серьезным, не по возрасту взрослым взглядом. Наташа про себя отметила, что его правильная речь также прибавляет ему несколько лет – может, даже десятков.

– Да, конечно. Что тебя волнует?

Сева немного помолчал, от волнения покусывая губы, и наконец решился.

– Вы ведь знаете, что моя мама живет в Австралии с другим мужем?

– Да, я об этом слышала.

– И знаете, что она обещала меня забрать, как только там получше устроится.

– Да…

– Я понял, что она меня не заберет, – Сева грустно посмотрел на Наталью. У той от жалости защемило сердце.

– Почему ты так думаешь?

– Во-первых, она обещала забрать меня через год после того, как уехала, а прошло уже два. Во-вторых, я недавно слышал, как папа разговаривал с ней по телефону. Он разговаривал очень тихо, но я подслушал. Да, я знаю, что это нехорошо, но я не смог отойти от двери, когда услышал, что папа разговаривает с мамой.

– Так, и что ты слышал?

– Что у мамы скоро будет еще ребеночек, – Сева горестно вздохнул и замолчал.

Наташа погладила мальчика по белокурой голове, судорожно соображая, что сказать. Ребенку явно требовалось утешение, но как утешить того, от кого собственная мать фактически отказалась? Все, что говорил Сева, было правдой, его отец Илья буквально недавно сам рассказал Наташе об этом. Илья просил совета, как ему помягче подготовить сына к тому, что ни в какую Австралию к маме он не поедет, а жить будет здесь.

– Севочка, но ведь это на самом деле хорошо, что у мамы будет ребеночек – значит, у тебя будет братик или сестричка.

– Но они же будут так далеко!

– Я уверена, вы сможете иногда видеться. Да, нечасто, зато созваниваться по видеосвязи сможете хоть каждый день. И они будут говорить на английском, а ты вон как хорошо его уже знаешь, а за несколько лет выучишь еще лучше, и у тебя будет возможность практиковать язык. Это ведь здорово!

– Я как-то не подумал, – Сева даже улыбнулся при мысли, что болтает с братом или сестрой на английском языке. – Но ведь мама меня тогда будет любить меньше?

– Ну что ты! Конечно, нет. Просто она будет любить еще кого-то. Любви ведь меньше не становится, когда рождается еще ребеночек, ее на всех хватает.

– Даже если я так далеко?

– Даже если бы ты был на Луне или на Марсе.

Сева заулыбался во весь рот. То, что он услышал, ему явно понравилось.

– На самом деле я ведь не хочу переезжать в Австралию. Там мама, конечно, но тут папа, а я его не меньше люблю. И тут все мои друзья. И бабушка с дедушкой. И дача. И вообще… Мне, конечно, нравится английский язык, но русский все-таки намного больше!