Камин

Вторым и главным – было строительство офиса в то время, когда по Украине замаячил призрак голода, и многие харьковчане хлеба купить не могли.

Не обошлось без неприятных моментов и у него, когда страх чуть было не заставил отступить, а мысли: «вытянет ли…», «по плечу ли сук рубит» и т.д. буквально изводили. А после того, как сведущие люди подсчитали сумму, в какую должно обойтись задуманное им сооружение, даже в депрессию впал, что вообще-то с ним бывало крайне редко. – «Где, – думал, – взять такие деньжищи?»

– Десять лет тянуться будешь, не меньше, – утверждали знатоки.

А он построился за полгода. И еще полгода, чтоб вывести, как говорят строители, «под ключ». Для Харькова 2000 года – это были сроки спринтерские. Он четко вышел на дистанцию и взял ее на одном дыхании, без передышки, и остановки. И выблеснула змеиная улыбка, правда, тут же заглотнулась вместе с кофе: с чувствами Антон Альфредович решил бороться безжалостно.

Но не всегда получалось. Взыграли чувства преуспевающего адвоката, с удовольствием окунувшегося в недавнее прошлое. Веселое было времечко! Зима в самом начале, денег – дай Бог, чтоб на закупку стройматериалов хватило, а чем платить рабочим? Практически не решаемая задача. А он решил.

Конечно, ветер удачи был на его стороне, и судьба смилостивилась, послав великолепного помощника – друга младшего брата его жены. Парень тоже закончил юридический и хотел стать адвокатом. А для начала в качестве стажировки стремился попасть в помощники к действующему адвокату. Вот и постажировался.

– Ты бы не смог подыскать мне строительную бригаду, чтобы поработала в кредит? – обратился к нему с просьбой Антон Альфредович, зная, что парень местный. – Сейчас у меня с финансами туго. Но как только деньги появятся, я выплачу все.

Парень поверил и привел людей, которые верили ему, потому что у парня было много друзей. Преуспевающий адвокат хорошо прокинул их всех. И сохранил на этом не одну тысячу долларов.

– Это какой надо иметь отточенный профессионализм, чтобы заставить на себя работать и не платить! – торжествовал он, упиваясь своим мастерством.

Ему как-то не подумалось, что это не столько профессионализм, сколько особое качество натуры, именуемое отсутствием совести. Но отсутствие, оно и есть отсутствие.

Вспомнились лица некоторых рабочих…

– Пошли все к черту! – послал адвокат их подальше. – Если бы он даже половине заплатил то, что обещал… – и он схватился за кошелек, не в силах даже представить такой кошмар. Кошелек был приятно теплым, и хозяин счастливо улыбнулся. Защищая это сокровище, он охранял свое достоинство, радость и неугасимую любовь. Уже долгое время его личный кошелек не худеет, хотя жена об этом не догадывается. Всем, и ей, в том числе, он говорит – приятное самоуничижение, – что денег нет, бедненький он. Пусть все так и думают, как те болваны-мастеровые. В поединке с ними он победил!

– Победит и сейчас, – успокоил себя в отношении Аркадия. – Не такая уж это сложная ситуация, бывало похуже. Но всегда приходила на выручку его безукоризненная логика, усиленная ясностью ума. Она при нем и сейчас, остальные Кони – тоже.

С таким арсеналом глупо бояться каких-то странных клиентов с неприятными взглядами, сумеет он просчитать и то и другое. В любом случае это легче, чем бригады голодных работников. А сколько их поменялось – упомнить трудно! И к каждой нужен был свой подход, с каждой нужно было все начинать сначала: отбирать, подбирать, тасовать.

Глядя на играющие языки пламени, Антон Альфредович с гордостью думал о том, что постройка офиса оказалась настоящей проверкой его мастерства работать с людьми, которое в профессии адвоката является одной из главных составляющих. Потому что у него была не просто стройка, это был особый судебный процесс, длящийся с первого до последнего дня, где он выступал защитником собственного кошелька, чтобы не присудили его – самое страшное – к высшей мере наказания: полной и безоговорочной выплате всей суммы договора. И здесь ему приходилось изо дня в день искать методы и пути спасения своего «подзащитного», доказывать, объяснять, решать. Он одновременно решал две взаимоисключающие задачи: видимую – строительство, невидимую – сохранность кошелька. И обе решил блистательно.

Средства использовал всяческие. Каких только обвинений не сыпал на головы своих противников, то бишь – работников, – все, что находил и считал нужным. С линеечкой ходил, миллиметры высчитывал, ныл, юлил. Заказывал одно, потом, якобы, забыв, требовал другое. Не гнушался ничем: высматривал, выжидал, стонал, откровенно врал.

Мастеровые были столь глупы, что, поверив его жалостному нытью о безденежьи, предложили сами готовить шпатлевки вместо того, чтобы закупать их в магазинах по бешеным ценам. Качество оказалось не хуже, а экономия на двух этажах – аховская, – Антон Альфредович ощутил бальзам, льющийся по душе. – Эти болваны сами что-то смешивали, варили, а он смотрел на них и думал, сколько же идиотов на белом свете: верить всему, что им говорится?! Они и раствор сами месили, вместо того, чтобы затребовать готовый. И все это зимой, в продуваемом насквозь помещении. – Адвоката передернуло, когда он вспомнил, как те бедолаги, съежившись от холода и сквозняков (ведь дверей еще нигде не было, только полиэтиленовая пленка шелестела вместо них), замешивали раствор и штукатурили.

– Ох, уж эти работнички, – презрительно сощурился домовладелец. – Они даже не затребовали денег за такую чумовую работу, только за основную просили – оштукатуривание, но и тут обломались. – Преуспевающий адвокат победно усмехнулся: во всех внутренних процессах им был одержан безоговорочный верх, и кошелек защищен максимально. Лучше вряд ли бы кто сумел. Полностью пришлось оплачивать только материалы – с магазином не поспоришь, черт подери. Там: не заплатишь – не получишь, – вздохнул с сожалением преуспевающий адвокат. Немного не повезло, что ни один владелец нужного ему магазина не оказался на тот момент в его клиентах. Но тем более надо собой гордиться.

И пусть неимоверно много сил отдано, зато теперь особняк начинает работать на него. Пока еще сюда не пришел ни один копеечный клиент, а этот! – заскользила по губам змеиная улыбка, – вообще, мешок долларовый, – вспомнил преуспевающий адвокат сумму, предложенную ему за совершенно плевое дело.

– О?! – непроизвольно воскликнул Антон Альфредович, увидев в своей руке коньяк «Наполеон». Это знак! – заворожено смотрел он на бутылку. – Богач мог презентовать другой напиток или другую марку коньяка, а он преподнес именно «Наполеон». Такое не может быть простым совпадением, значит, приплывший сюда «долларовый мешок» видит в нем не кого-нибудь, а именно Наполеона, победителя всех времен и народов. Неожиданное прозрение пролилось елеем в почти потухший костер триумфаторства, и он возжегся сразу, будто спичку поднесли к облитому бензином хворосту. Гордыня и тщеславие вмиг захватили преуспевающего адвоката, и, переплетясь, пошли раздуваться, вновь вознося своего питомца на утраченную вершину. – Падение мнимое, это я попросту «свихнулся». Такое бывает с новичками, а в роли домовладельца я – новичок, – успокаивался вновь обретший почву под ногами «наполеон», глядя на этикетку коньяка. От вожделенного имени сердце чуть не выпрыгивало из бренного тела.

И понеслось триумфаторство без оглядки, сбивая мешающие вопросы, встающие на пути, и подминая безукоризненную логику.

– Все страхи – результат вчерашнего небывалого перевозбуждения, – подвела итог логика. – Федор, черт, виноват, – глотнул Антон Альфредович коньяк прямо из бутылки, что ему было совершенно не свойственно. – Но это у Федьки все плохо, а у меня-то как раз все более чем великолепно. Просто не привык еще к положению триумфатора, поэтому наблюдаются сбои. Но это дело наживное, и я обязательно привыкну, чтоб ни у кого и мысли не зародилось, что когда-то было иначе.

– Из грязи в князи, – пыхнул Камин.

– И нечего мне бояться. Деньги сами плывут в руки, не надо их выкручивать ни хитростью, ни обманом, – успокаивал себя вновь ощутивший силу триумфатор. – А то, что клиент странный – даже интересней для наработки опыта, – полетел на «наполеоновском» коне. – Выработает он свою методику и с этим Аркадием, – в первый раз назвал клиента по имени, очень удивившись: почему ни разу за целый вечер мыслей об этом человеке не назвал его по имени?

Плеснул еще презентного коньячку и понесся быстрей, еще быстрей, подальше от неясного страха, вверх, к «наполеоновской вершине» в неуемном желании окунуться в шикарные волны успеха, богатства покорения всех вокруг, хотя что-то мешало… – и триумфатор приостановился, ища ответ.

– Неприятный, конечно, взгляд, штык напоминает. Но мне не со взглядом работать, а с кошельком, – отстранил адвокат ненужные мысли. – Упускать такие деньги из-за эмоций – чистый идиотизм, а он не идиот, и знает, что такие дела, как антиквариат на аукционе: единственный, неповторимый, желаемый всеми присутствующими товар. Поэтому брать надо быстрей, пока другие не перехватили, но подстраховаться необходимо, мало ли: и антиквариат бывает поддельный.

– Завтра же проверю документы: насколько все, что говорилось Аркадием, соответствует хотя бы документам. К счастью, такая возможность имеется. И быстро дам ответ.

У какого следователя дело, он понял, а в прокуратуре ему всегда рады, по крайней мере, внешне.

– А логика твоя, хозяин мой, споткнулась.

В волнах триумфа всплыла картина женитьбы. Правильно он сделал ставку на эту женщину, не ошибся в расчетах – семья потомственных юристов сделала свое дело. Теперь связи жены – его связи. Кстати, о жене: пора не только за дело, – рассмеялся адвокат, – но и домой. Задерживаться второй день подряд не стоит, семья – это тыл, который должен быть крепким, его надо беречь особенно. Поэтому, быстренько домой. Хотя не хотелось.

Больно сладостно было сидеть у шикарного камина, потягивая дорогой презентный коньячок и хмелеть от разбухавшего во все стороны ощущения собственной значимости.

Зацепился взглядом за камин: что-то все-таки «выбивало», что-то не нравилось. Вспомнил слова «долларового мешка» и надменно улыбнулся: – Конечно, камин подчеркивал его статус. – И преуспевающий адвокат ощутил гордость.

– Ни у кого в Харькове нет такого камина, – сказала безупречная логика.

– Ни у кого, – подхватила разбухшая гордыня.

Это он специально Григорию «лапшу на уши вешал», что ему все не нравится. Когда Григорий принес эскиз, Антон Альфредович просто ахнул: о некоторых вещах не только не мечтал, он о них просто не знал, как о коптильне, например. Но специально давил на больное творческое самолюбие, чтобы цену сбить. – И сбил, – победоносно выбросил пару порций презрительного смеха. – Поэтому не только статус, еще более камин подчеркивал его мастерство и силу. И он не может не любить его. Больше всего его в жизни радовало, когда он получал от нее подарки. Камин, конечно, не совсем подарок – столько мук! Но с точки зрения материальной – апофеоз его мастерства. За такие камины обладатели выкладывают до пяти тысяч долларов, а он… – и преуспевающий адвокат рассмеялся.

– Так не бывает, и оплата впереди.

В пламени проявилось лицо Григория. Антон Альфредович даже вздрогнул, так явно увидел изможденный морщинами лик, глубокие глаза, наполненные затаенной ненавистью. Надо же, как встал ему Григорий поперек горла, точно кость. До сих пор чувствуется боль при глотании.

– Но ничего, – презрительно сощурился новоявленный «наполеон», – я тоже на нем отыгрался. Будет в следующий раз знать, как с сильными мира сего связываться, мелкота. Вспомнил как Григорий возмущался. – «Дурак, – сказал воспоминанию, – возмущаться надо было сразу, когда не были оплачены ни эскизы, ни чеканка, ни резьба, ни коптильня – это же все отдельная работа. – Умные люди сразу такие дела на место ставят, а не надеются на оплату в конце», – с презрением отвернулся от воспоминаний. – Все мастера – без царя в голове. Пусть теперь надеждой и кормится. Ему бы менеджера хорошего, а у Григория только талант. Да не тот, который нужен для жизни. Вот и сидит без денег, служитель богемы. А деньги надо уметь делать, особенно сейчас. Потому и живет каждый, как может. Я не могу жить плохо, я не могу без денег. Я должен жить шикарно. Для этого и в адвокаты пошел.

– Уставился. Моя бы воля, слизнул бы в миг тебя один.

Подошел к камину, чтобы затушить. Остановился взглядом на картине. – Ленка сказала, что написана в закатно-красных тонах, а Ленка толк в картинах знает, художница все-таки. Да, и вправду, хороша картинка.

– Ее создали лично для меня, и нечего здесь ею любоваться, – Камин снопом искрящимся пыхнул в него. – Ты все равно не смыслишь в живописи ничего.

– Откуда все-таки у этого Аркадия номер моего мобильника? Надо обязательно спросить.

Практически весь следующий рабочий день Антон Альфредович занимался делом Аркадия. В начале третьего часа позвонил Лене, решив заранее предупредить, чтоб зашла после работы. Но ее опять не оказалось на месте.

– Как? – искренне удивился Антон Альфредович. – Вторая смена только началась.

– Она поменялась, – ответил Вадим.

– В связи с чем?

– На концерт побежала во Дворец Спорта. Я думал, ты знаешь. – Вадим был не только Ленин босс, но и хороший знакомый Антона.

– Может, она и звонила, я был занят, – соврал Антон Альфредович, точно зная, что Лена ему не звонила. Если только Марина не сказала, но такое нарушение служебной дисциплины маловероятно. – «Что-то часто она стала бегать на концерты, – раздраженно подумал он, отключая трубку, – надо будет выяснить, в чем причина». – Логика сказала, что, в принципе, музыку Лена любила всегда, хотя на эстрадные концерты ходила действительно редко. – Так, хватит, – остановил адвокат ненужные рассуждения. Это потом, а сейчас – настроиться на дело и прокуратуру.

Бумагами дело еще не обросло, поэтому Антон Альфредович ознакомился с ним в течение часа. Все совпадало с тем, что говорил Аркадий: в заключении медэкспертизы ничего не сказано про избиение и тем более – убийство, это радовало. Факты в суде – вещь неоспоримая. Данные факты были на стороне его потенциального клиента. Свидетелей драки, произошедшей между его возможным подзащитным и умершим стариком, не было, если только Зинаида не засвидетельствует против своего сожителя, но это вряд ли. Заключение же врачей гласило, что в крови была обнаружена большая доза алкоголя и старик умер от сердечной недостаточности. По рассказу Аркадия, обвинение было притянуто за уши, так, на первый взгляд, все и выглядело.

Теперь неплохо было бы познакомиться со стороной противоположной, от которой, в общем-то, зависел его гонорар. Если все, на самом деле так легко, как видится на первый взгляд, то для него лучше, чтобы они заявление не забирали. Тогда он выиграет дело в суде и будет иметь двадцать четыре тысячи долларов. Но если вдруг где-то объявится подводный камень, он должен быть уверен, что получит хотя бы двенадцать. А значит – он уже сейчас должен знать механизм, который ему надо будет включить, чтобы истцы по первому его требованию забрали заявление, и чтоб им его отдали.