Спаси мой маленький мир

Он немало удивил друзей, женившись на миленькой серой мышке, все ожидали увидеть невесту под стать ему – высокую, яркую, интересную. А зачем ему жена-красавица? Хлопот с такой не оберешься… Сколько у него их было и сколько еще будет… Ему нужна хорошая мать для его будущего сына, чтобы ребенок был правильно накормлен и чисто, нарядно одет, присмотрен, ухожен и воспитан.

Виталик родился ровно через девять месяцев после свадьбы. Когда Игорь взял в руки сверток, из которого выглядывало личико с яркими папиными голубыми глазами – впервые в жизни он понял, что такое любовь. Сказать, что он обожал сына – не сказать ничего. Сын стал смыслом его жизни, и все, что Игорь делал, – он делал для него. Игорь методично стал двигаться по карьерной лестнице, потому что у Виталика должен быть преуспевающий отец, который обязан достойно обеспечить семью: сын должен ходить в хорошую школу, жить в просторной квартире и отдыхать как минимум два раза в год на приличных курортах – и подолгу. Игорь тщательно следил и за своим здоровьем: раз в год обязательно подлечивался в санатории, регулярно посещал бассейн, зимой катался на лыжах, не курил и пил весьма умеренно: Виталику нужен здоровый отец.

Игорь очень заботился о жене – только счастливая женщина может вырастить счастливого ребенка. Галка оправдала его ожидания – она была полностью сосредоточена на сыне и организации идеального семейного быта. Она прекрасно готовила, никаких полуфабрикатов Игорь не признавал, еда должна быть свежеприготовленной и разнообразной. Разумеется, ей не хватало блеска, шарма, и она вовсе не была интересной женщиной, но Игорь Красовский без труда находил эти качества в других. У него всегда имелась постоянная любовница.

Помимо того что он чрезвычайно хорош собой, он искусный любовник, не скупой, и раз-два в неделю вполне может себе позволить отдохнуть с красивой и умной женщиной: сходить в кино или театр, потом поужинать в хорошем кафе, потом поехать на квартиру, которую он снимал специально для встреч. Семье это не во вред. Но как только очередная любовница начинала заговаривать о каких-то общих планах на будущее, он сразу же прекращал отношения, а в последнее время предпочитал замужних женщин: хлопот с ними несравнимо меньше и внимания они требуют не так много, как одинокие барышни. Правда, последние полгода он живет в постоянном нервном напряжении. Он понимает, что допустил ошибку, и даже не одну, но он не Господь Бог, он обычный человек, а обычный человек может и ошибиться. Но он умный и дальновидный, и обязательно исправит ситуацию.

Игорь Николаевич допил французскую минеральную воду, кивнул официанту и в ожидании счета окинул взглядом зал. В этом модном кафе он обедал почти каждый день и всегда один – такая сложилась традиция, он не ленился приезжать сюда, оставлял неплохие чаевые, и официанты его запомнили и обслуживали очень быстро.

Какая приятная блондиночка сидит через два столика от него и бросает быстрые вопросительные взгляды! Нет, пока вся эта история не закончится, никаких новых знакомств.

Игорь неторопливо расплатился по счету, вышел в гардероб и не удержался, остановился перед большим, прекрасно освещенным зеркалом полюбоваться отражением: новое стального цвета английское пальто замечательно оттеняло раннюю седину, которая шла ему необычайно и придавала определенный аристократизм облику. Длина у пальто тоже хорошая – с его ростом метр восемьдесят и стройными ногами он с удовольствием носит длинные пальто и плащи, они сидят на нем как на манекенщике. Дольше задерживаться у зеркала было неудобно, все же ориентация у него стандартная… и на работу пора… Работа… Неужели настанет время, когда он сможет не работать?

Игорь поправил шарф и вышел на улицу, в октябрьскую грязь и сырость.

«Дело маленькое, но путаное», – думал Александр Петрович, крутя на столе листок бумаги с планом дома и пытаясь выстроить хронологию того злополучного вечера в Вершинино.

Дом имел два выхода: основной на крыльцо и далее по дорожке к калитке, или можно из дома выйти на застекленную веранду, а с веранды по тропинке пройти к озеру или же, обогнув дом, выйти на ту же тропинку к калитке.

Нетрезвые гости перемещались по дому, выходили на крыльцо курить, потом возвращались обратно, сплошное броуновское движение.

Народу всего ничего, пять человек, и все старательно отвечают на вопросы, стараются помочь следствию. Но вот как-то неважно у них получается. Ответы на его вопросы начинаются практически с одной и той же фразы: «К сожалению, я не очень хорошо все помню, понимаете, мы в тот вечер немного выпили…»

Что характерно, они все действительно не так много выпили, интеллигентная же публика, напитки, опять же, благородные, но чтобы так откровенно путаться в показаниях…

Ну, это дамы путались и сбивались…

Мужчины – Шестов и Гербер, – надо отдать им должное, отвечали достаточно четко. Шестов весь вечер практически не вставал с кресла, он очень устал за неделю, позволил себе выпить лишнего и быстро осоловел. Как он выразился: «Меня периодически вырубало».

После неудавшегося чаепития, когда Андрей хлопнул дверью и пошел гулять к озеру, Михаил развалился в кресле перед телевизором и тихо задремал. Сказать ему просто нечего.

Нечего сказать было и Андрею Герберу. Он вышел из дома и пошел гулять к озеру. Все. Точка.

Сколько он гулял? Он не помнит. На часы он не смотрел. Да у него и нет часов. Зачем ему часы, у него есть сотовый. Сотовый остался в доме, он его не стал брать с собой. Точнее, забыл. Гулял долго, когда замерз, вернулся в дом. А тут как раз Наталье понадобилась сумка с вещами, она оставила ее в машине жены. Да. Это машина его жены, он не автолюбитель, и прав у него нет. Почему? Он с детства путает право и лево, жить это ему совершенно не мешает, а вот водить сложно, да и не хочется.

Какие у него отношения с женой были в последнее время? Никакие. Они отдалились друг от друга, да, такое бывает.

Собирались ли они разводиться? Вполне возможно, впоследствии они бы разошлись.

Бобырев недовольно скривился, вспоминая разговор с Андреем Владимировичем. Уж как он старался проявить максимум такта и деликатности, как осторожничал, но все было бесполезно. Андрей Гербер сидел, плотно сжав губы, и смотрел в пространство запавшими глазами. Бобырев буквально вытягивал из него слова.

– Андрей Владимирович, объясните, пожалуйста, по какой причине произошла ваша ссора с женой во время чаепития?

Гербер равнодушно пожал острыми плечами, серый свитер болтался на нем, как на вешалке.

– Никакой причины не было. Чай был отвратительный. Настроение у меня тоже. Я не хотел ехать к Шестовым, но Вероника настояла.

– Почему же вы не хотели ехать к Шестовым?

– Потому что мне нечего там делать. Это друзья Вероники. Ее бывшие одноклассницы. Тем более что, кроме Шестовых, я никого из гостей не знал.

– А как давно вы дружите с Шестовыми?

– Мы не дружим. С Алиной Шестовой общалась моя жена, я же видел Алину несколько раз, только и всего. А говорить о том, что мы дружили семьями, просто смешно. Михаила я первый раз в жизни увидел в ту самую пятницу… Как и всех остальных.

– Андрей Владимирович, извините за такой бестактный вопрос, но ваша супруга была беременна, срок один месяц. Вы обсуждали это с Вероникой Владимировной?

Лицо Андрея затвердело, скулы обострились, он плотно сжал губы и посмотрел в окно.

– Я ничего не знал, и мы ровным счетом ничего не обсуждали, – сказал он хрипловато, все так же глядя в окно.

– Впрочем, сейчас это не имеет уже никакого значения, – немного помолчав, добавил Гербер. Эти слова Андрей Владимирович произнес совершенно безжизненным голосом.

На следующий день Бобыреву позвонил адвокат Коган Семен Яковлевич и сообщил, что отныне он представляет интересы своего клиента – Андрея Гербера.

Что ж, все верно, исходя из имеющихся у него сведений, семья у Андрея Владимировича непростая, отец в прошлом – директор одного из крупнейших машиностроительных заводов, и, конечно, адвокат был выбран соответствующий: Коган Семен Яковлевич, из семьи потомственных адвокатов, сын легендарного Якова Семеновича, который входил в десятку самых дорогих и профессиональных адвокатов Екатеринбурга еще в далекие девяностые. Кажется, тогда это называлось «золотая десятка». Сын Семен Яковлевич был столь же профессионален, как и его отец, и не менее известен. Разумеется, с таким адвокатом Гербер как за каменной стеной.

За окнами уже было темно, и Бобыреву давно следовало собраться и пойти домой, но не хотелось. И вовсе не потому, что он отчаянно любил свою работу, просто дома он мешал сразу всем: жене, дочери, сыну, и никто особо не радовался его появлению. Крошечная квартирка со смежными комнатами была давно тесна для разросшегося семейства, но улучшения жилищных условий не предвиделось в принципе. Быт медленно и верно съедал нежность и любовь, взамен радости общения с близкими приходило тупое раздражение. Он вздохнул, взял плащ, выключил свет и вышел из кабинета.

Аня торопилась и нервничала. Она очень не любила опаздывать, пунктуальность была ее коньком, но ее день был так плотно расписан делами профессиональными и бытовыми, что мелкие опоздания и всякие нестыковки были просто неизбежны.

Утром Алина по телефону назначила ей встречу в кафе, говорила взволнованно и настойчиво, и, как Аня ни пыталась отказаться, ссылаясь на ворох домашних дел, Лина была непреклонна. В конце концов Аня устыдилась своего упрямства – не так часто Лина просила ее о чем-либо. Она отвела Колю к родителям, подвела зеленым карандашом глаза, надела новый бирюзовый джемпер и к нему большое овальное кольцо с бирюзой – маминым подарком, и порадовалась своему отражению: пепельно-золотистая блондинка с прозрачной кожей и яркими серо-зелеными глазами. Мазок прозрачной розовой помады и новый аромат «Барбери» завершили образ цветущей леди. Аня решила, что вполне готова к выходу в свет – недавно открывшийся ирландский паб.

В зале «Гордонса» был полумрак, Аня взглядом обежала столики в центре зала, не обнаружила Алины, и это было очень странно. Алина большая любительница подобных заведений: она с удовольствием посещает модные кафе, всегда усаживается на видном месте – не столько людей посмотреть, сколько себя показать: элегантно курит, звонит по мобильному, долго и подробно выясняет у официантов, как приготовлено то или иное блюдо, и не торопясь делает заказ. Аня обнаружила Алину в дальнем углу зала для курящих, она приткнулась за маленьким столиком, и Аня не сразу узнала подругу.

Обычно холеная высокая Алина с копной медных волос, дорого и стильно одетая, автоматически привлекала внимание окружающих, но сейчас бледная, даже зеленоватая, в сером глухом свитере и черных джинсах, выглядела болезненно и устало.

– У тебя неприятности? – осторожно спросила Аня.

– У нас у всех неприятности. – Алина нервно усмехнулась и закурила очередную сигарету.

– Да, это, конечно, ужасно, такая трагедия, но сейчас уже ничего не поделать… Андрей, наверное, очень страдает, такой удар для него… – Аня пыталась смягчить ожесточение подруги и одновременно прояснить: а от нее, Ани, что требуется?

– Ты была у следователя? – резко спросила Алина.

– Да-да, нас же всех по очереди вызывали. Но, понимаешь, я поднялась наверх, в спальню, и потом услышала, как Наталья прибежала в дом и закричала. Мне рассказать следствию просто нечего.

Лину передернуло.

– Эта истеричка-идиотка Наташка выложила про нас с Андреем все следователю… Ненавижу! – Ее породистое, обычно такое любезное лицо исказила гримаса.

Аня растерялась:

– Про вас с Андреем? Каким Андреем?

– Гербером, каким же еще. Наша связь длится несколько лет, с перерывами, на какое-то время мы расставались, а потом все снова начиналось. Андрей вскоре после их с Вероникой свадьбы начал за мной ухлестывать. То ли в пику Верке – к ней-то мужики всегда липли, как мухи, при ее внешности, а может быть, я ему действительно нравлюсь… Конечно же, нравлюсь, столько лет встречаемся, почти родными стали… – Алина горько усмехнулась.

– А Миша ничего не подозревает?