Марта. За северным ветром

Глеб широко улыбнулся моему брату, который застыв, простоял так ещё секунд десять, а потом как ни в чем не бывало повернулся ко мне и сказал:

– Марта, давай уже пить чай, что ты в дверях застряла? Иди, повесь своё пальто. Глеб, ты какой чай предпочитаешь? Есть чисто чёрный и зелёный с жасмином. А может ты хочешь кофе?

Я стояла с открытым ртом. Вот как значит. Ну с одной стороны, мне не надо ничего объяснять Лео о своём эффектном возвращении домой, а с другой стороны, моего брата только что загипнотизировали без его на то согласия.

Почти в час ночи мы закончили своё импровизированное чаепитие, во время которого все втроём очень мило пообщались. Глеб пожал руку Лео, тот пригласил его бывать у нас почаще и деликатно ушёл в свою комнату. Я скептически посмотрела на Глеба.

– Мне кажется, я понравился твоему брату, – смешно изогнув одну бровь, важно сообщил он.

– Это безобразие просто! Надеюсь, это никак не отразится на его здоровье?

– Марта, ну что ты! С ним как раз всё в порядке, – заверил меня Глеб. – Он совершенно обычный человек. В отличии от тебя.

Я облегченно вздохнула. Ну хотя бы так. Хотя бы с ним всё просто и ясно. Только сейчас я поняла, насколько сильно боюсь потерять своего Лео.

– Ты совсем выдохлась, вечер выдался не из легких, – Глеб ласково погладил меня по щеке и прижал к себе. А я вдруг расплакалась. Слезы сами покатились из моих глаз и я не могла их остановить.

– Глеб, как же теперь быть? Я не хочу меняться… Я просто хочу быть с тобой, – тихонько подвывала я, уткнувшись в его грудь. Видимо, дикая смесь шампанского и пережитого потрясения дала толчок таким личным признаниям. Но в тот момент меня это совершенно не смущало.

– Успокойся, Марта. Я и не собираюсь оставлять тебя одну. Наоборот… И, если потребуется, я в состоянии тебя защитить от кого угодно. Слышишь? Успокойся, пожалуйста, всё будет хорошо.

Глеб оторвал от своей промокшей футболки моё заплаканное лицо и начал нежно целовать следы слёз, оставленные на нём. Я постепенно успокоилась.

– Так что же мне теперь делать? – спросила я уже почти ровным голосом.

– Быть самой собой. Ты предупреждена, а значит – вооружена. Помнишь такую поговорку? – с улыбкой сказал Глеб. – И самое главное: попробуй выяснить, кто из твоего окружения больше всего подходит на роль наблюдателя. Только аккуратно, не спугни. А об остальном уже позабочусь я.

– Да, понятно. И ты будь осторожен, ладно? – попросила я и вспомнила как тоже самое говорила Дарья, когда мы уходили из галереи. Чёрт, она ведь обо всем догадывалась. Ну и ладно.

Глеб легко приподнял меня и крепко обнял, при этом ноги мои оторвались от пола и смешно болтались в воздухе.

– Приятных снов, Марта. Увидимся завтра на работе. Точнее, уже сегодня, – прошептал он, слегка прикоснулся губами к моей щеке и поставил на ноги. Я немного пошатнулась, но тут же поймала равновесие.

– Приятных снов, Глеб, – тоже шёпотом ответила я.

Очень важная персона

Апрель в Москве начался с эффектного снегопада. Утром в сером небе вальсировали огромные пушистые снежинки, к обеду уже повалил густой мокрый снег, а когда стемнело по подоконникам нервной дробью застучал крупный град. Те, кто в конце тёплого и солнечного марта успели переодеться в лёгкие куртки и плащи, теперь снова облачились в зимнюю одежду. Однако спустя несколько пасмурных дней весна вдруг опомнилась и яркое, по-летнему горячее солнце быстро исправило последствия неожиданного зимнего вторжения. В парках и дворах вовсю цвели нарядные крокусы и нежнейшие синеглазые пролески. Кустарники стремительно покрывались свежей липкой зеленью, а деревья стыдливо закутались в изумрудную дымку.

И до дня рождения Глеба оставался месяц.

Последние недели я на удивление успешно, но не без труда, выполняла два взаимоисключающих действия. С одной стороны, я внимательно присматривалась к своему нынешнему окружению, вспоминала двух близких подруг и бывшего мужа, а с другой стороны, всеми силами старалась избавиться от подступающей ко мне мании преследования.

С подругами всё было просто. Мы втроём дружили ещё со студенческих времён, но по мере того, как по очереди выходили замуж, наши встречи становились всё реже и постепенно сошли на нет. С Аней – заботливой мамой шумных близнецов-подростков и малышки дочери – я теперь только созваниваюсь на Новый год и дни рождения. Последний раз мы с ней виделись больше года назад на её тридцатипятилетнем юбилее. А с Ксюшей, которая после первого неудачного брака вышла замуж за испанца и переехала жить в Мадрид, я вообще не общалась уже несколько лет.

Вообще из нас троих крепкий брак с первого раза получился только у Ани. За Максима я вышла замуж в двадцать пять лет, а ему тогда исполнилось лишь двадцать два. И если у меня к тому времени уже имелся некоторый опыт в длительных отношениях, то у него именно я и оказалась таким первым опытом. Свадьбу мы сыграли пышно и богато. А через три года подали на развод. Наверное есть и моя вина в том, что наша семейная жизнь не сложилась, хотя я постоянно шла на уступки и не стеснялась мириться первой. Но Максим умудрился совместить в себе сразу два неперевариваемых мной качества: он оказался жутким занудой и не менее жутким ревнивцем. Как я могла этого не заметить за целый год нашего с ним тесного общения до свадьбы? Сейчас мне это непонятно. Развод наш тоже оказался не простым, мы вдруг оба решили, что погорячились и попробовали начать всё заново. Пробовали потом ещё несколько раз, пока совсем не измучили друг друга взаимными претензиями и упрёками. На свою пятилетнюю годовщину свадьбы мы разругались вдрызг и окончательно разбежались, после чего мне потребовалось ещё несколько месяцев, чтобы полностью прийти в себя. С тех пор мы больше ни разу не общались, но я как-то услышала от старых знакомых, что Максим снова женился и вроде бы у него родилась дочка.

Таким образом, ни мои некогда близкие подруги, ни мой бывший муж не подходили на роль наблюдателя. Все они уже давно не находились рядом со мной. Конечно, и после Максима у меня периодически завязывались новые романтические отношения, ведь я вовсе не собиралась вести монашеский образ жизни. Но ничего серьёзного и длительного я не планировала. По сути, меня вполне устраивало такое положение вещей. Хотя, иногда и мечталось о чём-то большем, конечно.

Подводя итог своим размышлениям, я пришла к неутешительному выводу, что больше всего подходит Марина. На самом деле именно её кандидатура мне и пришла сразу в голову, но верить в это отчаянно не хотелось. Когда, я на следующий, после злополучной выставки, день вышла на работу и первым делом увидела любопытные Маринкины глаза, то всё сразу встало на свои места. Я знакома с ней как раз шесть лет, она пришла работать в школу дизайна через год после меня и с тех пор мы вместе. Сидим в одном кабинете пять дней в неделю и делимся подробностями своей личной жизни. А ещё Марина сразу очень заинтересовалась моими отношениями с Глебом. Кроме того, она любит дорого одеваться, да и вообще красиво жить, так что существенное материальное вознаграждение для неё точно не станет лишним. И хоть вся моя сущность восставала против такого коварного предположения, я собралась с духом и рассказала о своих подозрениях Глебу. А он после недолгих сомнений взял и категорически отверг мою гипотезу. Чему я искренне обрадовалась, ведь взбалмошная и хронически непунктуальная Маринка мне всё же нравилась. Но в результате вопрос о моём таинственном соглядатае остался по-прежнему открытым.

В один из выходных дней, гуляя с Глебом в любимом мною парке Сокольники и получая первую порцию веснушек от ласкового апрельского солнышка, я спросила:

– А почему ты так быстро отмёл Маринину кандидатуру? Ты ведь знаешь её чуть больше месяца.

– Причин несколько, но основная в том, что она меня не боится, – уверенно сказал Глеб.

– А что, должна? – я удивлённо подняла брови.

– Ну если не бояться, то опасаться и избегать встреч со мной точно должна.

– Она же за мной следит. Зачем ей опасаться тебя?

– Видишь ли, Марта, наблюдатель передаёт всю добытую информацию своему хозяину и в ответ получает четкие инструкции по дальнейшим действиям. Так вот, если бы это была Марина, она бы уже донесла о факте моего появления в твоей жизни, а там быстро бы сообразили кто я такой, поверь мне. И, чтобы я не смог с помощью своей силы внушения выведать у твоей коллеги цель её тайной миссии, они бы максимально отдалили Марину от меня. Но она как общалась со мной, так и продолжает общаться. Теперь понятно?

– Да. Но как всё сложно! Столько нюансов, – со вздохом ответила я.

– Согласен.

– Знаешь, я себя сейчас чувствую очень важной персоной. За мной наблюдают, мной активно интересуются, а я сама того и гляди превращусь в супер-женщину, – произнесла я без всякой радости в голосе.

– Ты боишься? – Глеб с тревогой посмотрел на меня.

– Нет, не боюсь. Но чувствую себя крайне неуверенно. Я как бы не планировала всего этого.

– Никто из нас не планирует.

– Это я понимаю… А, кстати, у вас есть какое-то название? Ну там, например, бывают оборотни разные, вампиры, зомби. А вы как себя называете?

– Забавно, что поставила меня в один ряд с зомби. Я вроде бы ещё живой, – с деланной обидой сказал Глеб и криво улыбнулся.

– Ну прости, я же для примера.

– Не удачный пример. Но ты права, и для нас тоже нашлось своё определение. Вообще первые упоминания о таких как я появились ещё в семнадцатом веке, но только спустя двести лет нас с чьей-то легкой руки окрестили инсайдерами. Ну с тех пор так это название и осталось.

– Хм, такое слово я знаю, оно и сейчас активно употребляется.

– Да, оно популярно. Но мы его используем в более узком значении. В нашем лексиконе инсайдер – это тот, кто обладает силой, способностями и знаниями, недоступными для большинства.

– Здорово! Мне нравится такое определение, – одобрила я и улыбнулась Глебу. Он улыбнулся в ответ и сжал крепче мою руку, которую как обычно держал в своей. Я обожала эту его немного старомодную привычку и таяла каждый раз, когда его пальцы лёгкими прикосновениями скользили по моей ладони.

Мы наконец-то нашли пустую лавочку и сели на неё. Точнее, села я, а Глеб пошёл купить мороженое в стоящем рядом киоске. Гуляющих в парке было полно, горожане за слишком долгую зиму успели соскучиться по солнцу и всё свободное время теперь стремились проводить на свежем воздухе. В детстве мы с родителями тоже часто ездили в Сокольники, благо парк расположен недалеко от дома. Именно по его тенистым аллеям я училась кататься на велосипеде, в его лесной пруд мы приезжали покупаться в жаркие летние месяцы и на его просеках, засаженных лиственницами, делал свои первые неуверенные шаги маленький Лео.

Глеб вернулся и вручил мне шоколадное эскимо в чуть запотевшей глазури из тёмного шоколада. Себе он взял классический пломбир.

– Ух ты! То, что надо, спасибо! – с довольным видом поблагодарила я его.

– Да уж, более шоколадного там точно ничего не продавалось, – рассмеялся он, и подставив своё лицо солнцу, тихо добавил: – Даже и не помню, когда вот так в последний раз ел мороженое на лавочке в парке. Марта, ты не представляешь, как мне сейчас хорошо.