Марта. За северным ветром

Марта. За северным ветром
Таша Ле

А разве плохо быть фантазеркой?И может ли такое произойти, что даже самые смелые и яркие фантазии вдруг поблекнут на фоне неожиданно случившейся действительности?Размеренная и вполне себе привычная жизнь москвички Марты превращается в бурлящий поток, несущийся с бешеной скоростью в неизвестность. Неизвестность страшную, но при этом восхитительно манящую. Сможет ли Марта справиться с поистине демонической натурой своего избранника, а заодно и с постоянно возникающими на ее пути опасностями и соблазнами? А главный вопрос: захочет ли…?

Таша Ле

Марта. За северным ветром

Мята

Я никогда не воспринимала себя всерьёз. С самого детства всё происходящее со мной казалось игрой, увлекательным приключением с открытым финалом. Я жила в своём волшебном мире, а за реальным наблюдала как бы со стороны. Чем неприятнее для меня были происходящие события вовне, тем насыщеннее и разнообразнее становилось моё сказочное внутреннее пространство. Богатое воображение неустанно дорабатывало и улучшало серую обыденность и скучную реальность вокруг меня. Я просто не считала нужным окунаться с головой в такие неинтересные и по сути одинаковые для всех проблемы и сложности.

И наверное именно это уникальное качество помогло мне в результате не сойти с ума, когда события вокруг стали разворачиваться вопреки всем возможным правилам и вообще здравому смыслу, а грань между вымышленным и реальным миром вдруг стёрлась.

Зима в этом году не хотела заканчиваться досрочно, монохромные пейзажи давили на психику, и казалось, что мы все застряли в старом фотоальбоме с черно-белыми снимками. «Ничего, ничего, скоро сменю обстановку и станет полегче», – уже который день подбадривала я себя этой фразой, выходя по утрам на работу.

У пассажиров московского метро крайне редко можно встретить радостное или хотя бы приветливое выражение лица, особенно ранним утром, да ещё и на исходе зимы, и я, тихонько мечтая о предстоящем отпуске, рассеянно разглядывала своё отражение в темном окне вагона. Цвет лица при таком освещении казался более тёплым, чем есть на самом деле. Как и у большинства блондинок от рождения у меня бледная кожа, и только к середине лета она приобретает лёгкий золотистый оттенок. А вот разлетающуюся в совсем не художественном беспорядке прическу, вагонное стекло не исказило. В это время года мои слегка вьющиеся волосы категорически не желают быть послушными и живут своей собственной жизнью, сейчас я уже это поняла и перестала тратить деньги на многочисленные и в моем случае бесполезные средства для облегчения укладки.

Добравшись до работы и зайдя в кабинет, я сразу же сделала себе не очень крепкий кофе и уже потом включила компьютер. На самом деле лет до тридцати из горячих напитков я упорно признавала только зелёный чай, но потом вдруг прониклась симпатией к кофе и еще через несколько лет влюбилась в этот напиток окончательно.

– Марта, не забудь обзвонить группу на флористику, мы завтра начинаем, – засунув голову в открывшуюся дверь, протараторила Танечка и стремительно умчалась дальше.

Марта – это я. И назвали меня так в честь моей прабабушки. Семейная легенда гласит, что наши предки обитали на берегах сурового, непредсказуемого и почти всегда холодного Балтийского моря. По каким-то, наверное не очень радостным причинам, моя прабабушка сбежала из тех краев, захватив с собой нежную любовь к морю стального цвета и передав своим потомкам необъяснимую тягу к тихим прогулкам в пасмурную, почти дождливую погоду. И правда, в дождь моя неудержимая фантазия раскрашивает всё вокруг особенно яркими красками.

Я со вздохом посмотрела на монитор своего компьютера, открыла список с номерами телефонов будущих студентов и приготовилась к скучным однообразным диалогам. Школа дизайна, в которой я добросовестно тружусь вот уже семь лет обучает всех желающих премудростям архитектурного и ландшафтного дизайна, а с некоторых пор ещё и живописи. Завтра начинается курс для флористов, и значит в ближайшие недели коридор школы будет заставлен цветочными композициями самых невообразимых форм, а в кабинетах и классах будут витать ароматы весны. Весна всегда бередит мою душу, она, конечно, забирает тоскливое зимнее безразличие, но взамен оставляет мне смутные мечты и беспокойные сны.

Сегодня рабочий день должен пройти быстро, накопилось много мелких недоделок, надо всё успеть, ведь через два дня я наконец-то ухожу в отпуск. А меньше всего я хочу, чтобы во время отпуска меня дергали звонками и сообщениями с дурацкими вопросами.

Как бы поскорее уже дожить до субботы, когда бесшумный и похожий на ракету Сапсан умчит меня из суетливой столицы в Петербург. В Петербурге живут мои родители, они переехали туда почти десять лет назад, получив в наследство от дальней, но одинокой родственницы небольшую квартирку с высоченным потолком, огромными окнами и постоянными проблемами с отоплением и водопроводом. Но родители вроде бы довольны, особенно папа, он осуществил то, о чём так долго мечтал – открыл собственный книжный магазинчик, совсем небольшой, с уютной камерной атмосферой и неповторимым ароматом бумажных книг. А в прошлом году он установил в магазине новую кофемашину для покупателей и с превеликим трудом втиснул в крошечное помещение элегантный круглый столик с изящной парой винтажных стульев. И теперь мало кому из посетителей удаётся выйти из книжного совсем без покупок, ведь настойчивый и бескомпромиссный аромат эспрессо делает такую вероятность близкой к невозможной.

– Ты не поверишь, в метро опять приключился какой-то коллапс, столько времени потратила! – Маринка влетела вихрем в наш с ней кабинет, закидывая почти от двери свою увесистую сумку на стол и даже не извиняясь за очередное опоздание. Ключевое слово здесь – очередное.

Сумка с грохотом рухнула на её стол, проехала по нему четко до монитора, при этом сбив по пути подставку для ручек и стопку чистых анкет для студентов. Я с усилием выплыла из милых кофейно-книжных воспоминаний и уставилась на свою стремительную коллегу.

– Ты хотя бы мне написала, что опоздаешь. Танечка уже два раза заходила.

– А, точно, у нас же завтра новая группа? Сейчас я обзвоню их быстренько, не переживай, – беззаботно ответила Маринка, собирая рассыпавшиеся по полу анкеты.

– Да я уже этим занимаюсь.

– Ой, Марта, спасибо тебе! Не представляю как я тут две недели без тебя буду…

– Как обычно, втянешься. Временно перестанешь высыпаться и тратить кучу времени на боевой раскрас, – ехидно заметила я. – Надо воду заказать в офис, сделаешь?

– Конечно! И сладкое к чаю ещё надо, я помню. Сейчас всё организую.

– Какое сладкое?– я с недоумением посмотрела на Марину.

– Ну ты чего, забыла? Даже я помню! Сегодня же приедет архитектор этот крутой, Танечка все уши про него прожужжала, они там договариваться с ним собираются о плодотворном сотрудничестве. Чаем с пироженками она его уговаривать что-ли будет, – захихикала Маринка.

Я и забыла – вчера ведь наша директриса Татьяна Леонидовна, которую мы за глаза зовём Танечкой, хвасталась, что ей удалось заполучить в преподаватели известного архитектора на ближайший курс. Видимо, мыслями я уже далеко от суматошной Москвы. Надо чаще брать отпуск. Ведь хотела осенью слетать на недельку к морю, надышаться там терпким соленым воздухом, обзавестись приятным оттенком кожи и ещё более приятными впечатлениями. Долго перебирала варианты куда именно поехать, страну и отель, а в результате вообще передумала.

– Ты сегодня странная, не слушаешь меня совсем, – Марина тыкала наманикюренным пальчиком в монитор и что-то пыталась мне объяснить.

Надо собраться с мыслями, ещё два дня. Уже почти полтора. Я собрала со стола копии документов, которые давно пора было разложить по соответствующим папкам и подошла к стеллажу. Час спустя в коридоре послышалось цоканье каблучков и возбужденно-радостный голос Танечки сообщил в открывшуюся дверь:

– А вот и наши девочки! Они уже давно работают моими ассистентами и помогут вам в решении любой проблемы, смело обращайтесь к ним по всем вопросам.

Я поморщилась в при слове «девочки», ну неужели нельзя сразу представлять нас с Мариной по именам. Продолжая зависать в глубинах огромного стеллажа, я вдруг почувствовала сильный запах мяты и какой-то невероятной свежести, а ещё мне сразу же стало холодно. Сквозняки, что-ли… Или нервы.

– Марта и Марина, – наконец-то начальница представила нас невидимому пока для меня гостю. Я с трудом впихнула толстенную папку на одну из полок, обошла стеллаж и потеряла дар речи.

«Никогда не говори никогда» – золотые слова. Лет с пятнадцати я была твёрдо уверена, что просто не способна заинтересоваться очень красивым мужчиной, а также, что такие типы априори опасны для любой трезвомыслящей девушки. Я полностью следовала, и весьма успешно, банальному заключению о том, что мужчина должен быть лишь чуть красивее обезьяны. Нет, откровенно страшных представителей сильного пола я тоже как-то не очень жаловала, но мне всегда было спокойнее, когда любовались прекрасной мной, а не моим спутником.

Стоящий рядом с Танечкой греческий бог повернул голову в мою сторону, слегка прищурил темные глаза и произнёс:

– Глеб.

Я судорожно сглотнула и кивнула головой, зачем-то два раза подряд. И потом ещё в третий раз, контрольный, а то вдруг он первые два не заметил. Нервы, как пить дать, нервы. И почему мне так холодно?

Бог ухмыльнулся, взглянул на Маринку и снова прищурился. Маринка, надо сказать, тоже не блеснула красноречием, но хотя бы что-то промычала в ответ.

– Девочки, это наш новый преподаватель на ближайший курс архитектуры, и я очень надеюсь, что мы с ним и дальше продолжим сотрудничать, – Танечка даже и не смотрела в нашу сторону, она вся расплывалась в улыбке и буквально пританцовывала вокруг Глеба.

Ага, тот самый крутой архитектор, вспомнила я. Курс рассчитан на год, значит как минимум до следующей весны греческий бог будет радовать своей неземной красотой нас, простых смертных. Откуда же такой сильный аромат мяты? Маринка жвачку жуёт наверное, с неё станется. Да нет, вон она вполголоса отвечает на телефонный звонок и явно ничего не жуёт. Я отвернулась от неё и обнаружила, что тёмные, нет, просто чёрные глаза Глеба смотрят на меня в упор. А разве бывает такого неестественного цвета радужка у человека? Жутковатое зрелище, если приглядеться… Брр.

– Я вам распечатаю расписание, но если хотите, могу прислать на почту, – мой голос вдруг вспомнил, что он есть. Глеб даже и не думал отводить взгляд. Да в конце концов! Я поёжилась от холода, так и не отпускавшего меня, сняла со спинки кресла палантин и быстро накинула себе на плечи. Чёрные глаза внимательно отследили все мои движения и превратились в узкие щёлки.

– Я зайду за ним позже, распечатайте. Будьте так добры.

Танечка снова что-то радостно защебетала, Глеб развернулся и они вышли из кабинета. А меня бросило в жар.

День и правда пролетел быстро, в обычной суете, которая бывает у нас перед запуском новых групп. По дороге домой я прикидывала, какие ещё рабочие дела у меня остались на завтра и как по-быстрее с ними справиться. Уже поздно вечером, когда почти все вещи, необходимые для поездки в Петербург, были сложены в одну большую кучу на диване, я вспомнила о Глебе. Наваждение какое-то, подумала я. Вся наша с ним короткая встреча произвела на меня странное и даже немного тягостное впечатление.

Сейчас, в уютной домашней обстановке, я смогла уже спокойно представить его образ в деталях. Да, он красив как бог. Но ведь я никогда не была падка именно на внешность. Почему же тогда сегодня я так отреагировала? Старею, что ли… А сколько интересно ему лет? Вряд ли больше сорока, хотя и совсем молодым он не выглядит. Рост его мне показался вообще под два метра. Хотя, с моими метр шестьдесят все выглядят под два метра. Взгляд тяжёлый, а глаза чёрные, но может, конечно, и темно-карие. Что мне удалось точно воспроизвести в памяти, так это его тонкий бежевый свитер известного бренда, который идеально обтягивал не менее идеальное тело. Про бренд это мне Маринка потом сказала, я-то равнодушна к известным маркам и громким именам. Ну а его спортивное тело это я, конечно, сама заметила. Черты лица плохо запомнила, но они точно правильные, по другому и быть не может. Кожа приятного смуглого оттенка или просто загорелая. Подведём итог. Итак, всё, что отложилось в моей памяти – это крепкие мускулы под светлым свитером. Браво, Марта. Надо в отпуск. «И замуж, дорогая, замуж», – пропел в голове мамин голос.

Я ещё раз критически осмотрела разваливающуюся в разные стороны стопку своей одежды, осталась ей почти довольна и пошла на кухню порадовать себя порцией шоколадного мороженого.

– Если ты за шоколадным, то я его уже доел. Извини, – сообщил со сконфуженной улыбкой Лео. Он неловко почесал свою светловолосую макушку и поправил вечно сползающие на нос очки.

Вообще полное имя моего младшего брата – Леонас. Но так уж повелось, что все мы, включая самого Лео, используем только сокращённый вариант. Несколько лет назад он вернулся из Петербурга, где жил вместе с нашими родителями и где закончил университет, став первоклассным специалистом в области компьютерных технологий.

Мы с Лео уже так привыкли жить вдвоём, что никогда и не поднимали тему переезда одного из нас. Бытовые вопросы решались сами собой, я не могу вспомнить, чтобы мы с братом обсуждали их специально или когда-то спорили на эту тему. А уважать личное пространство друг друга, родители научили нас ещё в детстве.

Так что единственной нашей общей проблемой на данной момент являлась безрассудная и неуправляемая любовь к шоколадному мороженому. И, пожалуй, пара нюансов с комнатными растениями. Нам обоим кажется, что поливать их надо чаще, чем требуется на самом деле, и что несчастные цветочки засохнут и умрут от жажды. От жажды никто у нас не умер, а вот заливаем мы бедные растения регулярно, увы.

Лео родился, когда мне исполнилось десять лет, и я с некоторой опаской и тревогой ожидала этого события. Посовещавшись с более опытными школьными подружками, которые росли не единственным ребёнком в семье, и обсудив с ними все интересующие меня вопросы, я пришла к неутешительному выводу, что придётся мне не сладко. Предметом моих мечтаний в том возрасте был блестящий красный велосипед, но никак не вечно плачущий младенец, с которым даже и поиграть-то нельзя.

Однако, как только Лео привезли из роддома, опасения мои развеялись мгновенно. Розовый и сморщенный, с большой головой и крошечными пальчиками, он показался мне таким беспомощным и несчастным, что я сразу схватила его на руки, чем наверное немало напугала родителей, и убаюкивая, стала утешать и уверять его в моей искренней и вечной любви. Иногда мне кажется, что весь свой запас материнского инстинкта я израсходовала тогда, в десятилетнем возрасте.