Загадки Сфинкса

– Деву нельзя хранить в доме, – сказал Инкс. – Такие творения не подходят для людей.

– Я сделаю для нее отдельное, тайное, помещение; только ты, мой друг, и я будем знать, где находится Дева.

– Это не годится, – печально проговорил Инкс. – Идол, сокрытый от людей, не должен возвращаться к людям. Лучшее, что ты можешь сделать, это вернуть ее на место и хорошо замаскировать гробницу.

– Ты с ума сошел! – воскликнул Проклов. – Это шедевр моей коллекции! Я уж не говорю, какого труда мне стоило ее отыскать и провезти незамеченной. Я постарел на этом деле. Ей нет цены!

– Она действительно бесценна, – спокойно проговорил Степан Федорович, – и не только из-за своей древности и красоты, но и из-за материала. Золото всегда притягивало зло. А здесь слиток, весом в пятьдесят килограммов!

Проклов с ужасом смотрел на своего друга.

– Степа, если бы я не знал тебя так хорошо, то подумал бы, что завидуешь мне, – пробормотал археолог.

– Ну вот ты уже обезумел, – рассмеялся Инкс. – Я не завидую, а волнуюсь за тебя. У тебя есть сын и дочь, и, оставляя эту статую в доме, ты рискуешь не только своей, но и их жизнями.

– Ольга не живет здесь, а лишь приезжает на каникулы. Сына, – грустно усмехнулся Дмитрий Александрович, – я уже давно не видел. Бессовестный мальчишка носится где-то целыми днями и ночами.

– Хорошо, не хочешь везти ее назад, передай в музей. Мы завтра едем на бал и вместе доставим твою статую туда. Так будет лучше для всех.

– Нет, это исключается. Деву не должны видеть люди. До поры до времени, я и детям не расскажу о своей находке. Только мы с тобой будем обладателями этой тайны. Но, если уж мы заговорили о детях, то у меня к тебе есть еще одно дело.

Проклов успокоился и заговорил сдержанно и по-деловому.

– Я чувствую, Степа, что скоро умру.

Инкс удивленно поднял брови.

– Да, да, такое случается. У меня предчувствие. И оно меня не обманывает. Мое чутье никогда меня не подводило, именно благодаря ему, моей интуиции, я и сделал все свои находки. Знания, архивы, история – это все пустяки, клад может открыть только тот, кто наделен шестым чувством, и оно у меня превосходно. Эту поездку я и положил себе как последнюю, я знал, что она обернется удачей, правда, не предполагал, что такой. Но ты прав, говоря, что эта статуя не принесет мне добра. Скифы неспроста поместили ее в тот подземный склеп. Она ли, или что другое, но прервет мою жизнь…

– Ты очень мрачен, Митя, – попытался возразить Инкс.

– Я просто здраво смотрю на жизнь. Но я не хочу оставлять детей сиротами. Ольга уже взрослая, она умная самостоятельная девушка. Олечка преданна нашему делу; навещала меня на раскопках, привозила еду, одежду. Не побоялась отправиться в такую глушь. Она, во всем большая умница, к тому же скоро вы поженитесь, чему я несказанно рад.

– Обязательно поженимся, – сказал Степан Федорович. – Олечка – мой идеал.

– Да, за Ольгу теперь я абсолютно спокоен. Было время, я и за нее немножко переживал. Она так умна, так красива, в ней просто нет недостатков. Я оставляю Олечке хорошее наследство, поэтому очень боялся, что к ней потянутся всякие проходимцы. Но, к счастью, моя доченька оказалась серьезной, и не разменивала себя на флирт и прочие праздные развлечения. А когда вы сообщили мне о своей помолвке, – это был для меня, словно живительный нектар. Прямо гора с плеч долой. Ты и Ольга созданы друг для друга.

– Это верно, – кивнул Инкс.

– Нет, за дочь я больше не волнуюсь, – продолжил археолог. -Эрик – моя забота и боль. Я часто уезжаю, Олечка учится в городе, и мальчишка предоставлен сам себе. А ведь ему только 15. Умри я, и парень совсем пропадет. Поэтому я сделал вот что, – Дмитрий Александрович достал из бюро несколько бумаг и протянул их Инксу. – Это мое завещание, которое я составил перед поездкой. В нем я распорядился относительно своего имущества. Я поделил коллекции на две равные части. Половиной будет владеть Ольга, половиной Эрик, здесь все указано. Дом тоже останется сыну, у Олечки есть отличная квартира в городе, к тому же, скоро она станет хозяйкой в твоем доме.

– Станет, в этом я могу поклясться тебя, – сказал Инкс.

– Не клянись, твое слово надежнее любой клятвы и печати. В этом я убедился еще много лет назад, когда ты спас меня.

– Какие пустяки ты вспомнил, – махнул рукой Степан Федорович.

– Не пустяки. Если бы не ты, мой друг, меня бы уже и на свете не было. Всеми годами, которые я прожил после той трагедии, я обязан тебе.

– Да не мне, а Фриману Натану Давидовичу.

– Которого нанял ты, на свои деньги, продав редчайшую драгоценность. Не спорь, я знаю стоимость короны царя Дария.

– Но я не продавал ее, – сказал Инкс. – Разве я продаю шедевры? Деньги оскверняют искусство. Я подарил эту корону Фриману в обмен на его адвокатские услуги. Я сам вкладываю деньги, чтобы освободить шедевры, но делать их предметом торга и обогащения —никогда.

– Твое благородство и честность безграничны, вот поэтому я и сделал тебя своим душеприказчиком. До совершеннолетия Эрика я назначаю тебя опекуном моего сына. Но, если и к 18 годам этот шалопай не поумнеет, не возьмется за ум, не обучится какому-нибудь делу, то ты и дальше будешь распоряжаться его имуществом. Я не хочу, чтобы мой сын все пустил по ветру, и сам погиб в какой-нибудь канаве или гнусном кабаке. Но я верю, ты сделаешь из моего мальчишки человека. У тебя есть мудрость, знания и ты никуда не спешишь. Я составил это завещание в трех экземплярах. Один останется у меня, второй я уже ныне вручу тебе, третий – хранится у Фримана, с ним мы и обговаривали все детали… – Проклов помолчал, потом, облизнув пересохшие губы, продолжил: – Но, если так случится, что Эрик тоже умрет, – я знаю, мальчишка уже крепко увяз в пороках: наркотики, пьянство, беспутный образ жизни, – то тогда его доля наследства достанется тебе. Коллекция не должна распылиться по чужим рукам.

Проклов печально опустил голову. Инкс осторожно положил руку на плечо другу.

– Я, конечно, все сделаю, что ты хочешь, – сказал Инкс, – ты можешь не волноваться ни за сына, ни за дочь, ни за свою коллекцию. Но все же, мне кажется, ты слишком мрачен. Ты не стар, здоров, полон сил. Ты сам можешь позаботиться о том, что и кто тебе дороги.

– Нет, мне осталось недолго, я это чувствую. Смерть уже забралась в мой дом. Вчера ночью, в мое отсутствие, умерла наша горничная, Роза. Совсем молодая девушка, чуть старше Эрика. Прислуга говорит, что девушка в тайне принимала наркотики, и никто не мог победить ее пагубное пристрастие. Несколько раз хотели выгнать, но она была сиротой, кому она нужна? Умоляла простить ее, обещала, что это в последний раз, а потом срывалась, и все начиналось сначала. В итоге, передозировка и смерь. Я ничего не знал об этом, я слишком редко бывал дома…

– Значит, вот какую «Скорую» видел сегодня рано утром мой секретарь. проговорил Инкс.

– Да, мне рассказали, что прислуга обнаружила ее в саду, без сознания, рядом валялся шприц. Вызвали врача, но было уже поздно. Несчастная девочка скончалась… Мне страшно подумать, что и Эрика ждет подобная судьба. Натолкаться какой-то дряни и отдать Богу душу под кустом, словно бродячий пес. – В порыве отчаяния Проклов схватил Инкса за руки. – Степан, спаси моего мальчика, вытяни его из этого болота. Я был плохим отцом, я слишком был занят археологией. Но ты другой. Именно такой человек нужен моему сыну. Порадуй, если не мой разум, он умрет вместе с телом, так хоть мою душу, которая останется жить вечно и будет страдать, глядя на мучения сына.

Проклов, словно ребенок, уткнулся в плечо друга и разрыдался. Инкс гладил археолога по худым плечам, обтянутым мягким застиранным свитером. Степан Федорович был печален и задумчив.

ГЛАВА 6

ПОЖАР

Друзья просидели за разговорами до позднего вечера, и лишь, когда солнце опустилось совсем низко, Инкс отправился домой. Проклов уговаривал посидеть еще немного, но Степан Федорович настоял на их расставании.

– Завтра бал, – напомнил Инкс. – Надо хорошо отдохнуть и подготовиться. А ты только утром вернулся из путешествия.

– Да, бал, – рассеянно отозвался Проклов.

Инкс спустился с крыльца и направился по дорожке, ведущей к его коттеджу. На душе у него было неспокойно. Не зная сам почему, Степан Федорович обернулся. Он увидел в окне, освещенном красным заходящим солнцем, изможденную фигуру друга. Проклов с тоской смотрел ему вслед. Инкс, желая ободрить старинного товарища, приветливо помахал рукой. Археолог тоже махнул на прощание. Эта встреча была последней.

Инкс, в предчувствии чего-то ужасного, долго не мог уснуть, и лишь под утро забылся тревожным сном. Его разбудили крики, доносившиеся с улицы. Он поморщился и выглянул в окно. Через густые кусты и деревья, окружившие живой стеной дом Инкса, мелькали странные всполохи, словно вдалеке бушевала гроза. Коллекционер в недоумении посмотрел вверх, но майское небо было ясно и чисто. Крики стали громче и ближе, а на Инкса пахнуло гарью.

– Пожар! – догадался Степан Федорович.

Внезапно страшная догадка поразила его, он понял, что горит дом Проклова. И тут же, будто в подтверждении его слов, он услышал возгласы:

– Прокловы горят!

Не обращая внимания на предостерегающие крики Арнольда Карловича, Инкс бросился к месту трагедии. Пробежав по улице, запруженной любопытными, он оказался возле хорошо знакомого дома, который Инкс покинул всего лишь несколько часов назад. Уже издали Степан Федорович увидел страшную картину: словно огромный костер полыхал там, где стоял коттедж археолога.

Оглушительный треск заглушал все звуки, небо здесь представляло один душный черный сгусток. Все находившиеся рядом кашляли, но не собирались покидать любопытное увлекательное зрелище. Пожарные и милиция отгоняли зевак и доброхотов-помощников!

– Разойдитесь, господа! – смущаясь от пока еще непривычного в русском лексиконе обращения, кричали пожарные.

– Не толпитесь, – и прибавляли: – пожалуйста.

Учитывая место происходящего, элитный поселок, структурам приходилось соблюдать максимальную осторожность и выказывать крайнюю вежливость. Инкс подбежал к одному из пожарных, самозабвенно направлявшему мощную струю на пламя, которое и не собиралось затухать.