Загадки Сфинкса

– Я знаю, – кивнул Инкс. – Я помню наше недавнее торжество, которое вы мне помогли организовать в честь этрусской вазы, -коллекционер посмотрел на полочку, где красовалась расписная амфора, покрытая причудливыми яркими узорами. – Я полгода добивался ее продажи. Достойное приобретение и праздник был достойным. Еще раз спасибо, мой друг.

Арнольд Карлович вновь церемонно поклонился.

– У вас отличный вкус, – проговорил Инкс. – Вы всегда все делаете правильно. Я могу вам безоговорочно доверять.

Арнольд Карлович зарделся от удовольствия или выпитого чая, но сохранил свою неприступность. Он опять учтиво поклонился.

ГЛАВА 4

НОВОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ

Несчастный скончался мгновенно, схватился за сердце, вскрикнул, упал на пол, несколько конвульсивных хриплых вздохов и меньше чем через пять минут его не стало.

– Жаль, жаль, – вздохнул преступник, – а выглядел таким крепким.

Он с интересом разглядывал распростертого у его ног покойника. На столе, возле которого лежало тело, поблескивал какой—то неприглядного вида бесформенный камень. Злоумышленник сунул его в карман.

– Тебя только не хватало здесь, – пробурчал он. – Не дай Бог, найдут, хлопот не оберешься.

Преступник не торопился уходить из квартиры умершего, казалось он что-то искал. Он беспокойно шарил глазами по столу, пытаясь найти необходимое. Но ничего подходящего для его замысла ему не попадалось. Злоумышленник стал рыться в столе.

– Не может быть, у такого человека должна она иметься. Каждый в своей душе художник, а этот – и тем более. Кто привык иметь дело со словами, тот хоть изредка, но берется за краски. О, – внезапно обрадовался он, – это то, что нужно!

Преступник нашел синий маркер. Улыбка озарила его лицо.

– Синий цвет – цвет чернил, – проговорил довольный бандит. – Сколько ты их извел, пока писал свои речи? Я назову свою работу «Чернильная душа», ты станешь символом всех бумагомарателей, каким бы ни был их род деятельности. Преступник с упоением провел маркером по мертвому лицу, синяя полоса зловеще подчеркнула бледность уже остывшего тела.

– «Точка, точка, запятая… – тихо напевал преступник, закрашивая лицо покойника синим маркером. – Ручки, ножки, огуречик – вот и вышел человечек». Человечек весь вышел, – сострил злодей, завершив свою работу. – А какой был, не человечек, а матерый человечище!

Злоумышленник, еще раз полюбовавшись на дело рук своих, покинул квартиру.

ГЛАВА 5

ДРУЗЬЯ

К двум часам дня у Степана Федоровича уже все было готово к встречи друга, который возвращался из очередного своего путешествия. Арнольд Карлович украсил комнату роскошными цветами, повара приготовили самое изысканное угощение.

Дмитрий Александрович Проклов был высокий худой пожилой мужчина, с загорелой обветренной кожей, седыми волосами и стертыми, загрубелыми, как у рудокопа руками. Весь облик, с первого взгляда, выдавал в нем человека, привычного к самым суровым условиям обитания и тяжелому физическому труду. В блистательном оазисе Константиновки, среди светских львов и львиц, которые даже на отдыхе выглядели, словно позировали для модного журнала, Проклов смотрелся аномально. И очень часто, если Дмитрий Александрович не был одет в дорогой костюм, его принимали за одного из обслуживающих «райский» сад. Сейчас Проклов был взволнован, его губы и скуластое лицо подрагивало. Инкс осуждающе покачал головой.

– Твои поездки не доведут тебя до добра, – проговорил Степан Федорович, протягивая руку другу.

– Ничего, пустяки, просто я немного устал, – заикаясь, сказал Дмитрий Александрович. По его лицу обильно струился пот.

– Ты нездоров, мой друг, – покачал головой Инкс.

Он усадил Проклова в кресло и налил ему бокал вина. Дмитрий Александрович молчал и судорожно пил вино, при этом его зубы постукивали о край бокала.

– Что с тобой? – заботливо спросил Степан Федорович. – Ты, словно не в себе. Тебе надо отдохнуть. Вижу, путешествие было нелегким.

Дмитрий Александрович лихорадочно встал, подошел к двери Инкса и, убедившись, что она плотно закрыта, вернулся на свое место.

– Я нашел ее, – прошептал Проклов, близко наклоняясь к Инксу.

– Кого? – спросил Степан Федорович, вглядываясь в безумные глаза друга.

– Жемчужину моей коллекции, бесценный артефакт! – шепотом воскликнул Проклов. – Это достойное завершение моей деятельности.

– Ну почему завершение? – спокойно проговорил Инкс. – Как известно, нет границ для совершенства.

– Есть, пойдем ко мне, и ты сам все увидишь. Лучшего творения еще не создал мир.

Проклов, как нетерпеливый ребенок, схватил друга за руку и потащил к выходу.

– Я хотел тебя угостить, – сказал Инкс.

– Пойдем, пойдем, – говорил Дмитрий Александрович. – Пообедаем у меня. Твой стол всегда хорош, но сегодня я осмелюсь им пренебречь. Не обессудь. Ты сам все поймешь. Это надо видеть. Если не упадешь перед ней на колени, то, значит, в мире больше нет святынь. Это Мадонна, Венера, богиня!

Проклов, взвинченный до предела, устремился к своему дому, Инкс еле поспевал за ним. Они вошли в коттедж Проклова. Степан Федорович не был у друга уже месяцев восемь, то есть все его время отсутствия. Несколько раз коллекционер заходил в дом Проклова, чтобы узнать, все ли в порядке у его обитателей, но надолго не задерживался, так как разговаривать здесь было не с кем. Дочка ученого проживала в городе, сын тоже редко навещал коттедж, ведя богемную жизнь.

Инкс любил посещать владения друга, и не только из-за общения со старинным товарищем, но и потому, что получал несказанное удовольствие от созерцания находок Проклова. И сейчас Степану Федоровичу очень хотелось вновь полюбоваться на раритеты друга, но Дмитрий Александрович, схватив Инкса за руку, повлек его через весь коттедж. Степан Федорович с сожалением смотрел на проносящиеся мимо него на самой последней скорости витрины и полки, уставленные диковинками. Наконец археолог остановился возле маленькой узкой бронированной двери. Дмитрий Александрович открыл ее замысловатым ключом, тут же, едва Инкс вошел во внутрь, закрыл, потом пошарил по стене и привычным движением включил свет. Степан Федорович увидел, что находится в помещении, низком и душном, без окон, напоминающем кладовку. Посредине нее стоял предмет, в котором угадывались очертания статуи, закрытый плотным покрывалом.

– Ты готов? – спросил Проклов, тяжело дыша от возбуждения, дошедшего до предела. – Это может смертельно шокировать. Здесь само божество.

Инкс почувствовал, что тоже начал невольно испытывать волнение. Он глубоко вздохнул и шепотом ответил:

– Да.

– Смотри же! – воскликнул Проклов.

Он сорвал покрывало, и нестерпимый свет ударил в глаза Инксу. Степан Федорович на миг зажмурился, а когда открыл глаза, то замер от восхищения. Перед ним стояла золотая фигура женщины, почти в натуральную величину. Инкс признал скифскую работу. Тело было сделано довольно грубо и примитивно, руки и ноги скорее угадывались в этом массиве золота, но лицо было дивно хорошо, образчик тончайшего искусного древнейшего, утраченного ныне, мастерства. Одухотворенный лик неведомой богини, царицы или жрицы, созданный несколько тысячелетий назад. Проклов упал на колени и простер руки к древнему идолу.

– Она – само совершенство! Есть ли ей подобное в нашем мире? – прохрипел Проклов.

Инкс молчал, тоже покоренной недосягаемым величием и древней красотой этого неведомого создания.

– И она вся из золота, – простонал Дмитрий Александрович. – Я осмелился взвесить эту деву. 50 килограммов чистого благородного металла. О великая культура, великие мастера, великий народ, который не поклонялся золоту, но посвящал его богам!

Проклов рыдал, стоя на коленях у ног сурового скифского тотема. Инкс сам набросил на статую покрывало, потом поднял сотрясающегося друга, выключил свет, вывел археолога из кладовки, взял у него ключ и сам закрыл дверь. Ключ он вручил Проклову.

– Пойдем, – сказал Степан Федорович. – Боги не любят, когда на них долго смотрят.

Проклов на шатающихся ногах прошел в гостиную своего дома и тяжело плюхнулся в кресло. Инкс сел рядом.

– Я сам нашел ее, – плакал археолог, – в сибирской глуши, где не бродят даже звери. Несколько месяцев тяжелого, одинокого труда. Ты ведь знаешь, я работаю один. Временами я готов был впасть в отчаяние. Но вот удача улыбнулась мне, я наткнулся на старинное захоронение. Это была подземная гробница, каменный склеп. Я спустился и увидел ее. Дева стояла на простом гранитном камне и смотрела во тьму; я пал к ее ногам, с благодарственными молитвами к древним хранителям этой могилы. Земля исторгла Деву прямо мне в руки. Я, чтобы сберечь богиню от недостойных глаз, там же обмазал ее глиной, а потом положил на дно моей машины и повез. Да простит мне Великая, моё святотатство! Я вывез ее на своем внедорожнике. Все это время я почти не спал и не ел. И теперь она здесь.

– Что ты собираешься делать с находкой? – спросил Степан Федорович.

– Оставлю у себя. Она – венец моих трудов. Мне дальше все равно, теперь мне даже смерть не страшна. Я достойно завершил мою жизнь.