Талисман Цезаря

ГЛАВА 9. СЛУЖБА В ВИФИНИИ

Вифиния. Здесь правил царь Никомед IV, эстет, интеллектуал, красавец. Гай Юлий Цезарь-старший был его другом, поэтому юношу при дворе приняли очень хорошо. Никомед окружил себя красивыми молодыми людьми, Юлий с его поэтическим даром сразу вошел в число самых избранных любимцев властителя. Задача придворной молодежи заключалась в том, чтобы развлекать царя. Одни расписывали для него залы дворца дивными фресками, другие ваяли статуи, кто-то придумывал новые изысканные танцы, Юлий услаждал правителя стихами.

Однажды царь и его фавориты совершали морскую прогулку. Внезапно на царский корабль напали пираты. Между охраной и разбойниками завязалась битва. Юлий тоже принимал участие в сражении. У молодого человека не было при себе оружия, поэтому он выхватил меч у какого-то раненого охранника и стал неумело, но очень яростно наносить удары нападавшим.

– Что ты делаешь, безумец? – крикнул Никомед. – Иди ко мне! Стража и без тебя управится!

Царь укрылся в недрах корабля, изнеженная молодежь, словно котята испуганно жались к своему повелителю.

– За мной, друзья мои! – закричал Юлий. – Покажем этим плебеям, что значит благородная кровь!

Увлеченные примером товарища, молодые люди выбежали из убежища и, подняв мечи у павшей охраны, ринулись в битву. Почти никто из этих служителей муз не умел владеть оружием, но в их сердцах горел огонь юности и задора. Их стремительный напор обескуражил бандитов, пираты стали отступать. Разгоряченный сражением, Юлий бросился в воду.

– Не дадим шакалам бежать! – весело воскликнул он.

Скульпторы, танцоры, музыканты с боевым кличем, как на охоте, последовали за Юлием. В несколько минут они доплыли до разбойничьего корабля и взобрались на него. Бандиты осыпали смельчаков ударами камней и мечей. Все молодые люди уже были изранены, но, в пылу битвы, они не замечали своих ран. Попав на пиратский корабль, Юлий тут же всадил меч в первого попавшегося преступника, по счастью, им оказался главарь шайки. Лишившись своего руководителя, пираты растерялись. Тут на борт поднялись и уцелевшие царские охранники, фавориты и стража в несколько минут разоружили всю банду, а корабль, с веселыми песнями, доставили в порт Вифинии. Прибыв во дворец, Никомед поручил своих юных любимцев заботам лекарей, и сам проследил, чтобы врачи, как следует, исполнили свой долг. Юлий, хоть и был первым, в этом сражении получил лишь незначительные раны: камень ушиб ему плечо, а чей-то меч оцарапал запястье. Вечером царь, в честь отважных молодых людей, устроил празднество.

Этот бой на короткое время прогнал печаль из сердца Юлия, но, когда все завершилось, юноша вновь ощутил равнодушие и пустоту, поселившуюся в его сердце. Юлия поздравляли как организатора победоносного сражения. Но молодой человек не испытывал радостей от оказываемых почестей. Веселое пиршество затянулось за полночь, Юлий незаметно покинул зал и вышел в сад. Луна и звезды царствовали над миром. Юноша забрался в мраморную беседку, печальные мысли терзали его сердце. Здесь-то и нашел его Никомед. Он сел рядом с любимцем.

– Почему ты так грустен, мой великий полководец и лучший из поэтов? – ласково спросил царь.

Юлий оторвался от своих грез и вскочил с места.

– Прости меня, великий царь, – смущенно проговорил молодой человек, склоняясь перед Никомедом, – я покинул праздник…

– И правильно сделал, – улыбнулся Никомед, – я и сам сбежал от этих болтунов. Садись же, дружок, давай вместе помечтаем тут.

Юлий сел на прежнее место.

– Что тебя гнетет, друг мой? – заботливо спросил правитель. – Я вижу, с каждым днем ты делаешься все печальнее. Еще в первый день, когда я увидел тебя, я прочитал в твоих глазах великое страдание, но не осмелился спросить о причинах его. Ты молод, но, я вижу, что уже так много пережил. Сегодня, когда ты ринулся в бой, мое сердце чуть не вырвалось из груди. Ведь ты искал смерти, бедный мальчик.

– Да, – тихо прошептал Юлий, – и я жалею, что не погиб. Жизнь стала непосильной ношей для меня.

– Расскажи мне все, как другу, как отцу, как брату, я верю, что смогу тебе помочь.

– Я проклят богами, – сказал чуть слышно Юлий, низко опуская голову. – Я сумасшедший.

– Но ты ошибаешься, друг мой! – воскликнул Никомед. – Кто-то сказал тебе ложь и вздор, в которую ты поверил! Если ты, мудрейший и храбрейший из всех людей, – а я повидал немало народу, – считаешь себя безумным, то кто же тогда действительно сумасшедший? Нет, тебя жестоко обманули или зло подшутили! Не верь в этот вздор, друг мой!

– К сожалению, это правда, – вздохнул Юлий. – У меня была невеста, прекраснейшее и добрейшее создание, которое когда—либо видел свет, настоящая нимфа. Но человеческое коварство разлучило нас. Она ушла служить Весте и отказалась от меня, а я так и не смог ее забыть. У меня есть жена, красивая, умная, благородная женщина. Всякий был бы счастлив и горд такой супругой, но меня преследует образ Коссуции, моей первой и единственной любви, и я не нахожу себе места от тоски и горя.

Никомед осторожно обнял юношу.

– Ты счастливейший из смертных, что познал и сохранил в своем сердце такую любовь. Это не безумие, а благословение богов. Любовь – величайший дар небожителей, которую они посылают только свои избранным. Редкий человек и за всю свою жизнь испытает подобные чувства. Брак, семья – это еще не любовь. Сколько несчастных живет под одной крышей, в скотской похоти плодят детей, и сходят в иной мир, так и не изведав любви. И пусть тебя разлучили с возлюбленной, ты видел, ты знаешь это божественное чувство. Поведай же мне об этой девушке.

Всю ночь юноша рассказывал Никомеду о Коссуции, о ее неземном облике, вспоминал улыбку, глаза, смех навсегда потерянной возлюбленной. Правитель не перебивал молодого человека, внимательно слушая возбужденную речь несчастного влюбленного. И лишь, когда первые лучи солнца коснулись листвы, Юлий опомнился.

– Великий царь, – воскликнул он, – я же отнял у тебя ночь! Прости меня!

Юноша встал на колени. Царь поднял молодого человека, на глазах Никомеда блестели слезы.

– Я счастлив, что ты открыл свое сердце мне, милый мальчик, – растроганно проговорил правитель. – Сила твоей любви воистину вдохновлена богами, а Коссуция – сама небожительница. Она – муза, раз смогла пробудить такие чувства.

Юлий ощутил, словно новые силы влились в его тело, исчезла гнетущая тоска из сердца, печаль сменилась радостью и светом.

– Да, Коссуция – муза, богиня, – прошептал он.

После этой ночи откровений правитель и его поэт почти не разлучались. На охоте, прогулках, праздниках, заседаниях совета – они всегда были вместе. Юлий многому научился от мудрого царя, в делах юноша проявлял такой ум, что Никомед стал доверять своему любимцу ответственные поручения. Как представитель царя Вифинии, Юлий ездил в Киликию и Митилену, где улаживал проблемы Никомеда. В трудах и заботах прошли три года, и вот однажды Юлий получил письмо из дома, в котором Аврелия сообщала, что Сулла умер, его сторонники не пользуются популярностью, все же пострадавшие в период правления диктатора, наоборот, стали получать богатые подарки и новые должности. Аврелия настойчиво советовала Юлию вернуться. Трогательное письмо, полное заботы и грусти, написала и Корнелия. Она поддерживала Аврелию и с нетерпением ожидала возвращения горячо любимого мужа. Воспоминания об оставленной семье вызвали смятение в душе Юлия. С одной стороны ему не хотелось расставаться с Никомедом, с которым они очень сдружились, но с другой, – образ покинутой родины, образ прекрасной и тихой Корнелии, запрятанные глубоко в сердце, неумолимо манили юношу назад. Молнией промелькнула и мысль о Коссуции, которая, хоть и не с ним, но все же будет рядом. Юлий показал письмо царю.

– Я должен вернуться, – сказал молодой человек. – Жена и мать ждут меня. К тому же в Риме есть создание безмерно дорогое мне.

Никомед кивнул.

– Я понимаю тебя, мой мальчик, – сказал царь. – Если бы речь шла только о твоей семье, я бы всеми силами и средствами умолял тебя остаться, но тебя в Риме ждет та, кто выше всех людей и даже богов. Возвращайся к ней и будь счастлив своей, такой далекой, но такой прекрасной любовью, – Царь обнял друга.

Через несколько дней Юлий, нагруженный богатыми подарками и благодарственными грамотами от Никомеда IV, покинул Вифинию.

ГЛАВА 10. ПРЕДСКАЗАНИЕ КОССУЦИИ

Ничто не изменилось в вечном городе за время отсутствия Юлия. И все же молодому человеку показалось, что люди стали как-то веселее. Смерть тирана и самодура Суллы даже рабов заставила дышать свободнее.

Юлий ехал в нанятых носилках по улицам Рима. Возле храма Меркурия собралась толпа. Заинтересованный молодой человек приказал остановиться и приблизиться поближе. Откинув занавеску, Юлий пригляделся. На ступеньках стоял молодой оратор, который картинно двигал руками, откидывал голову, грациозно выставлял то одну, то другую ногу. Юлий прислушался.

– Граждане Рима, – звучным красивым голосом проговорил оратор, – мы понесли непоправимую потерю, умер великий Сулла…

– Сулла был вор и тиран! – крикнул кто-то из толпы.

– У покойного были недостатки, – не смутился оратор, – но устраивает ли вас нынешнее положение дел? Торговцы и комедианты проникли в благородный сенат. Гней Долабелла – вот спасение священного Рима.

Юлий усмехнулся и приказал идти дальше. Он был уже недалеко от дома, когда из-за угла ему навстречу вышла торжественная процессия. Над головой внушительного строя охранников мерно покачивались открытые носилки, на них, гордо подняв голову и презрительно сощурив глаза, надменная и холодная, сидела совсем юная белокурая девушка. Все встречные люди почтительно кланялись этой бесстрастной богине.

– Коссуция, – узнал Юлий жрицу.

Юная весталка заметила молодого человека, но даже тень приветственной улыбки не скользнула по ее непроницаемому лицу. Эскорт служительницы Весты, не меняя четкого ритма шага, прошествовал мимо. Юлий продолжил свой путь, но встреча с Коссуцией, хоть он, в глубине сердца и жаждал ее увидеть, взволновала молодого человека. Юлий с ужасом осознал, что та милая живая девочка-нимфа для него навсегда потеряна. Коссуция-человек стала бесчувственным прекрасным совершенным идолом, Амантой Гортензией. В смятенных чувствах возвратился Юлий домой. Корнелия первая увидела его из окна. Она выбежала к супругу и порывисто обняла его.

– Наконец-то ты вернулся, любимый, – прошептала она.

Юлий нежно и покровительственно, словно сестру, обнял молодую супругу.

– Великие боги, ты все же вернулся, – бормотала она, покрывая лицо и шею мужа жаркими поцелуями. – Я каждый день молилась за тебя, чтобы ты был счастлив на чужбине, чтобы боги берегли тебя от всех бед.

– Твои молитвы были услышаны, моя милая, – улыбнулся Юлий. – Никомед оказался добрым повелителем и настоящим другом.

Аврелия, привлеченная шумом во дворе, уже выбежала из дома.

– Сыночек! – воскликнул она, подбегая к Юлию.

Она тоже принялась обнимать и целовать возвратившегося изгнанника. Мать и жена, плача от счастья, провели молодого человека в дом. Внутри особняка ничего не изменилось, словно Юлий и не покидал родные стены. Аврелия тут же распорядилась подавать лучшие блюда. Пока Юлий принимал ванну, рабы успели приготовить роскошный обед.