Жизнь с хаски глазами кошатника, Или #Хасководам_номер_раз

Мстительно пообещав отдать поочерёдно каждого кота на растерзание щенкам, я пошла за тряпкой и туалетной бумагой.

Через полчаса квартира напоминала площадку для тактических военных игрищ. Конкретней – тот их этап, где игрокам только что разрядившим друг в друга всю обойму, предлагается преодолеть «минное поле». Весь пол был усыпан пелёнками, игрушками, котами, собачьими чашками, тряпками, какашками, слезами и соплями. Последние два пункта, конечно, принадлежали мне. Я думала, что завожу собак, а завела ферму по производству хренового удобрения и хаоса.

Разрушители идеальной чистоты, похрюкивая от усталости, завалились под стойками для мисок и уснули в обнимку. Злость испарилась, оставив место умилению, выплёскивающемуся через уши. Завтра мы должны были ехать к родителям – вручать сюрприз. И бонусом избавить меня от половины объёма уборки.

Моя машина закатилась во двор, как троянский конь (прочувствуйте силу иронии).

Я открыла дверь джипа, загадочно икая от волнения. Папа, почуяв неладное, спускаться с крыльца не стал. Наблюдал издалека, сунув руки в карманы штанов – так у него будет запас времени, чтобы сигануть в дом и закрыть дверь изнутри. А в доме запасов продовольствия на долгую ядерную зиму благодаря маме.

– Папа, пап, смотри, чё покажу! – папа подозрительно щурил в ответ доставшиеся мне по наследству корейские глаза, и молчал. – Ну, смотри!!

Моё лицо излучало миллиарды люменов счастья, светясь как полигон ядерных отходов в ночи. Ему ничего не оставалось кроме как ступить с крыльца навстречу судьбе.

Я достаю из 

машины Руну, держу её как львёнка Симбу над саванной, показывая нового хозяина своей души. Где-то в Африке заплакал старый бабуин.

– Классная, – тихо улыбается папа. Но руки из карманов не вытаскивает.

– А вот смотри ещё! – почти кричу я в восторге, доставая второго. Мама в это время уже стоит рядом и удивляется по методу Станиславского. Я буквально втискиваю щенка в папу, заставляя последнего взять увесистый комок в руки.

Далее следует неловкая пауза длиной в вечность. Папа удивлённо таращится на щенка глазами, размером явно отличающимися от корейских. Щенок в ответ пытается зализать его с расстояния вытянутых рук.

– … Это… Штааа?

– Это мой подарок! Правда, он классный??!! – я захлёбываюсь слюнями счастья, мама улыбается, а папа…

– На. Забери. Не надо нам.

Я остаюсь бестолково стоять, наблюдая как папина спина растворяется в дверном проёме. Щенок безуспешно пытается слизать выражение неловкости с моей рожи. Мама забирает у меня Айхала, пытается успокоить.

– Не переживай, просто он ещё не отошёл от Агата. Привыкнет.

И я уезжаю, оставив щенка маме. Внутри меня холодно и страшно.

Небольшая ремарка: в то время у родителей уже были собаки. Целых две штуки маленьких ши-тцу. Папаша и сын: Борисоль и Титан, соответственно. Они всегда ездили с родителями на любые более-менее продолжительные прогулки: в город на день; в магазин за продуктами; на рыбалку на неделю. А к тому моменту как я приехала дарить счастье, они ещё не совсем отошли от траура по Агату. Ветеринары подозревали, что глухота приобретённая, поскольку не полная. Сказали, что во время купания заводчик случайно мог залить щенку уши. Тогда я много чего «хорошего» пожелала этим заводчикам (хорошо, что меня психологи не слышали).

Через три дня я буду ехать за рулём, когда папа мне позвонит.

– Приезжай и забирай его к чёртовой матери! Мне он не нужен! Как мы с мамой теперь будем на рыбалку ездить? У нас вон свои пацаны есть, которых мы постоянно с собой возим. А этим ещё и заниматься надо, он генетический охотник! Что я, рыбак, с ним делать буду? Приманивать им тигров в тайге, как десертом?

Я брошу трубку и всю дорогу до дома (и дома тоже) буду плакать. Потом позвоню маме. Она скажет, чтобы я не переживала, успокоилась и не думала о плохом, она что-нибудь придумает. Я проплачу два дня. Буду метаться в мыслях, почти решусь на вторую собаку в доме. Хотя, к этому времени, я уже прекрасно буду видеть все пасмурные перспективы обладания даже одним щенком в городской квартире.

Мы с благоверным обсудили сложившуюся ситуацию и приняли решение, что будем искать Айхалу другую семью. Потом будем обязательно отслеживать его жизнь, и сразу заберём обратно, если нам что-то не понравится. Мысленно я себя уже уничтожила, разорвала на части, переварила в кислоте, вздёрнула на рее и похоронила за оградой кладбища под пение хора сатанистов. Мне было безумно стыдно за то, что я так просчиталась. Стыдно перед Айхалом.

Надо было не брать. Зачем я так с ним, за что он теперь будет страдать, этот маленький комочек? Он же ни в чём не виноват… Я уже списалась с Денисом. Очень долго и нудно извинялась и объясняла ситуацию, сгорая от стыда, готовая сожрать свой телефон за одни раз и без майонеза. Предполагалось, что мы передадим щенка ему на время, пока будем искать новую семью. Денис согласился, но я буквально слышала грохот, с которым его доверие к нам обвалило земную твердь, и сейчас приближалось на сверхзвуковой к центру Земли, чтобы сгореть в ядре дотла вместе с моей совестью.

Ещё через три дня я решилась позвонить маме.

– Я приеду сегодня за Айхалом, – мой дрожащий голос был полон решимости.

– Зачем? – мама что-то жевала, и моё неубедительное предупреждение явно вызвало у неё удивление.

– Забирать.

– Ааа… Ты про это. Да не надо.

– Почему? – я пыталась бесшумно затолкать комок из слёз обратно внутрь себя.

– Да папа вчера ему будку купил за двадцать пять тысяч. Сидит во дворе, налаживает. Айхал пока на цепи посидит, потом папа вольер будет им двухместный строить.

Я захлебнулась в противоречивых эмоциях. Не знала радоваться, или переживать. А вдруг потом передумают, и что? Взрослую собаку пристраивать это вообще практически безнадёжное мероприятие. Потом взяла себя в руки, и написала Денису, что папа сдался. Денис не особо поверил, но принял информацию с облегчением. И я позволила себе выдохнуть.

Всё, что ни делается – всё к лучшему. И папа у меня замечательный, хоть и суровый.

Пап, я знаю, что ты прочтёшь эти строки. Я долго думала писать об этом или нет, но я же обещала быть честной. Если вдруг ты подумал, что я обижаюсь или злюсь – раздумай, это неправда. Люблю вас обоих безгранично и неимоверно.

Так вот, если вам когда-нибудь придёт в голову эта очаровательная мысль – подарить кому-то питомца… Гоните её ссаными тряпками. Если человеку нужен питомец – пусть скажет вам об этом прямо, и отправляйтесь выбирать вместе. Но никогда не дарите без предупреждения. Не обрекайте всех участников этого мнимого торжества на мучения.

Животные не заслуживают быть подарком.

Тем временем собачья сестра делала всё, чтобы я удавилась на растрёпанном канате, сплетённом из собственных нервов.

Я опомнилась, стоя посреди квартиры, всклокоченная и в ярости. К этому моменту я уже проревелась и наоралась. До состояния, когда твоё лицо напоминает меню придорожной забегаловки —пельмень вместо носа, вареник вместо рта, бонусом – фрикадельки вместо глаз. Стою красивая, как все семь смертных грехов одновременно и ещё один никем не описанный. Он называется – приобретённый с годами кретинизм.

– Ничего, кончится карантин, и будешь как миленькая ходить в туалет на улице, – бормотала я под нос единственную из всех успокаивающих мантр, размазывая по полу ссаной (как обычно) тряпкой очередную (как обычно) лужу.

– Ага, – скептически отозвался четверолапый повар моего лица.

Под ритмичные движения тряпкой по паркету в моей голове проходило методичное планирование предстоящей адской недели отпуска. И проходило оно явно мимо мозга. Сколько купить пелёнок, сколько и каких чистящих средств, поводков-ошейников, игрушек-вкусняшкек. В это же время, судя по невинным глазам моей собаки, в её голове зрел очередной план как довести меня до истерики.

Чему учат кинологи, когда речь идёт о наказаниях за нарушение правил? Есть разные методики обучения собак. Моим демонам уже пятый год, а я до сих пор не во всём перечне разобралась. На тот момент я уже знала по рассказам «бывалых», что щенка нельзя бить. Физические наказания плохо усваиваются собачьей психикой. Плюс, у щенка память на свои косяки как у рыбки – три секунды. Вот он только что насрал вам в тапок, а вот он уже не понимает за что вы его шлёпаете по жопе тряпкой – нормально же всё было? Это значит, что если вы не успели среагировать именно в момент «совершения правонарушения», то и смысла нести возмездие уже нет, щенок просто не поймёт за что вы на него так глаза пучите. Особенно глупо по мнению кинологов (и собак) ругать пса в момент вашего возвращения домой, то есть когда с момента совершения убийства очередной вашей собственности могло пройти от нескольких минут до нескольких часов. Да, вам может показаться, что собака полна раскаяния – ложится на пол, виляет хвостом, пригибает уши, делает грустные глаза. Нет, это просто признаки того, что собака пытается вас успокоить, вас – такого большого человека, который явно хочет причинить псу какой-то вред. В его глазах вы в такой момент просто необоснованно злое чудище. Я знаю, я сама чудище.

То есть нет никакого смысла в таком методе воспитания, поскольку он не принесёт желаемого вами результата. Зато может принести стресс и психологическую травму собаке (да, с собаками тоже случается).

Никогда нельзя бить щенка руками. Его, конечно, вообще нельзя бить, но если очень надо в воспитательных целях шлёпнуть по жопе или по носу, то не голыми руками. Нельзя приучать собаку к тому, что ваше прикосновение (тактильный контакт с вами) может причинить боль. Если что-то явно идёт не так, используйте в качестве орудия возмездия свёрнутую газетку/ домашний тапочек/ тряпку. Но лучше выражать своё недовольство грозной интонацией, а в качестве наказания применять метод тотального игнорирования.

С таким базовым набором теоретических сведений, я чувствовала себя королевой ситуации. Ровно до тех пор, пока моя собака не поняла насколько её веселит то, как я выхожу из себя. Я не совсем помню, в какой момент это произошло, но…

До того, как мы завели собаку, я состояла в клане фашистов-чистоплюев. Пожалуй, меня можно даже было назвать их теневым лидером, серым кардиналом.

У меня светлый интерьер, мебель цвета ряженки, шкафы молочного цвета, паркет светло-бежевый. И каждую субботу я остервенело надраивала всю квартиру до блеска. К тому же я аллергик, поэтому влажная уборка в любой момент могла принять (и неизменно принимала) масштабы пылевого геноцида. Я протирала влажной тряпкой пыль с верхних поверхностей мебели, подставив стул; протирала лампы и абажуры, плафоны, подоконники, все предметы, которые стояли на полках, розетки и выключатели, плинтусы. Я боготворила лысого мужика из рекламы, подарившего миру средство для мытья полов без разводов. Паркет я доводила до идеальной чистоты, когда с пола можно было есть – ни отпечатка конечностей (на человечьих, ни кошачьих), ни волосинки, ни соринки. Да что там, с моего унитаза можно было есть, облизывая ободок. Я истерично следила примерно до четверга за каждым элементом беспорядка, уничтожая его незамедлительно, даже собственные волосы мгновенно убирала с пола. А каждая новая капля слюней, воды, упавший кусочек ужина приводили меня в бешенство. По вечерам я ползала на четвереньках с тряпкой и нервно стирала каждый недочёт с моей блестящей репутации уборщицы.

И тут какой-то чернобыльский хомяк решил разрушить идеально построенный уклад, ворвавшись в мою размеренную жизнь вонючим ураганом. Дальше будет ещё больше про какашки, смиритесь – слова «хаски» и «какашка» практически синонимичны.

Когда я в первый раз услышала этот запах, сразу осознала – нет ничего более отвратительного настолько, что можно было сразу захотеть «оглохнуть» обонянием. Париж 13—14х веков просто огромная теплица с цветущими розами по сравнению с произведением хасячьего кишечника. Это ядерная смесь ноток хлорки, трупного разложения на протяжении пары летних месяцев и чего-то ещё безусловно отвратительного. Словно сам Сатана мешал «ароматы», сбрасывая в общий котёл всё самое мерзотное в этом мире, обязательно под аккомпанемент своего зловещего хохота, помешивая варево деревянным колом, с которого только что снял окоченевшего грешника. Его тоже в котёл кинул. Парфюмер Патрика Зюскинда на плахе проглотил бы свой носовой платок, запив его уличными помоями из ближайшей канавы, и сам бы попросил отрубить ему голову.

Этот запах бьёт с разбегу двумя пятками ровно в желудок, заставляя весь дневной рацион танцевать джигу, а затем добивает палкой с гвоздями промеж глаз. Эта вонь запихивает свою скользкую руку тебе через ноздри, просовывает дальше в глотку, хватая за кишки и выворачивает всего тебя наружу через рот.