Книжные дети

– А мы в не? всю жизнь играем, – спокойно ответил Иван. Он вдруг каким-то странным тоном произнёс:

– Загадай имя…

Иван в упор смотрел на Виктора…

– Загадал, – ответил Виктор, с лёгким недоумением.

– А теперь число загадай, – спокойно и беспристрастно произнёс Иван.

– Загадал, – всё так же недоумённо произнёс Виктор.

Возникла пауза… Иван весь как-то расслабился, отрешённо глядя куда-то сквозь Виктора… А затем он вдруг чётко произнёс:

– Число тво? – четыре, а имя – Анна.

– Как ты узнал?! – воскликнул потрясённый Виктор, ошалело глядя на Ивана.

– Просто освободил сознание – и в меня вошли твои данные. А потом… У тебя в глазах любовь написана… Вот.

– Гениально… Ну, ты даёшь, – вымолвил Виктор в восхищении.

Иван продолжал:

– А теперь – по закону «игры» перенес?м вс? это в мир музыки. Ан-на… Вниз – вверх, падение – взл?т. Чуешь?.. Как ни переиначивай – будет одно и то же: Ан-на. Бер?шь – отда?шь. С обеих сторон – воздух, бесконечность, дыхание… А поскольку тво? число совпадает с этим именем и не ломает игры, то ты будешь неуязвим…

– Ну ничего себе… Да… Мощно… Надо бы мне с тобой почаще встречаться. Эйфория какая-то, – обескураженно проговорил Виктор.

Друзья допили кофе. И тут Иван вдруг застыл на месте, а затем, пристально глядя на Виктора, загадочно произнёс:

– Слышишь музыку?..

– Нет… – растерянно ответил Виктор.

– А ты прислушайся, – с тихим назиданием произнёс Иван.

Виктор замер, улавливая в сумбурной какофонии мира необходимые звуки той музыки, что утоляет душу гармонией… И вдруг он услышал сердце… Это билось его сердце в безмолвном безбрежии вечности. Биение это подымалось из груди, оглушало и растворялось где-то далеко – за пределами человеческих чувств… На некоторое время весь мир как бы исчез для Виктора. Он внезапно погрузился в эйфорию самопостижения. Перед ним поплыли события его жизни, слагающие судьбу, взыскующую и беспристрастную…

…«Крузер» «Доллара» остановился рядом с вагоном Ивана; из машины вышел одетый как денди Виктор по прозвищу «Доллар». Он направился к Ивану Пересветову, стоявшему возле вагона… Подойдя к Ивану, «Доллар» бесцеремонно высказался:

– Ну что, бродяга; съезжать пора, засиделся на старом месте.

– Хоть старое, да своё, – спокойно ответил Иван.

«Доллар» слегка возмутился такому наглому спокойствию:

– Ты не хами, философ; а то неровен час отлетишь в сферы фантазий, – навсегда… Я тебе ещё раз говорю: съезжай, а вагончик этот мы определим куда надо, – для нужных обществу целей.

Он смерил Ивана надменным взглядом и непринуждённо продолжил:

– В столице приютов хватает, так что давай, двигай, и чем быстрее – тем лучше. Не заставляй меня нервничать. Я в ярости нехороший…

Иван каким-то странным взглядом смотрел на Виктора; в этом взгляде раскрывалась вся глубина человеческих чувств, вся сокровенная радость жизни, ради которой живёт человек, постигая весь замысел этого мира, в который он заброшен волей Провидения и обречён на выживание и осознание своего величия или ничтожества… И этот его странный взгляд погрузил «Доллара» в транс, явившийся воспоминанием его далёкого детства, забытого им в суете оголтелого мира…

На берегу моря – по пляжу бежал маленький мальчик – Виктор; он бежал к своей маме, радостно восклицая:

– Мама! Я ещё одну ракушку нашёл!

– Молодец, сынок, – ответила счастливая мама.

– Мама, а ты мне купишь мороженое? – вдруг заискивающе спросил маленький Витя.

– Конечно, куплю, мой родной, – ответила мама. Она привлекла его к себе и обняла.

– Ура! Я всегда верил, что ты – самая лучшая мама на свете, – самозабвенно выпалил Виктор.

Мама на мгновенье разомкнула объятия, – взглянуть на любимого сына; и он, счастливый, снова побежал к морю… Воспоминание рассеялось. А вслед за ним другое воспоминание всплыло реально и чётко…

Возле голубятни уже двенадцатилетний Виктор запускал ввысь голубя… Подошла мама.

Виктор посмотрел на неё и серьёзно спросил:

– Мама, а голубь это ведь символ мира?

– Да, сынок. Это символ мира и любви, – ответила мама.

И Виктор произнёс:

– Я никогда не буду ни с кем воевать. Я научусь миру… И людей научу…

– Ты умница мой, – ответила мама и нежно прижала к себе сына…

Воспоминания плавно растаяли. Реальность времени вернула «Доллара» в то место, где он стоял у вагона Ивана Пересветова. «Доллар» вздрогнул, медленно осмотрелся… Затем он посмотрел на Ивана. Немигающий взгляд Ивана Пересветова заставил «Доллара» отвести глаза. Он растерянно пытался понять суть происшедшего, но не смог постичь этого. И он снова взглянул на Ивана и спросил:

– Что ты сделал сейчас?

– Ничего, – ответил Иван.

– Нет, ты что-то сделал… Я не знаю, как объяснить… Хотя, догадываюсь… Ты ясновидящий? Экстрасенс? – «Доллар» изменился в лице.

Иван в ответ пожал плечами.

– Понимаю. Скромность, – продолжил «Доллар». – Но ты – от Бога. Ты… Я всё понял… Не надо было мне сюда приезжать. Надо же, – все люди разные.

– Просто есть вещи, которые невозможно отнять, – вдруг чётко произнёс Пересветов; и от этих слов «Доллар» слегка оцепенел… Он осознал нечто большее, чем шаблонная реальность и железный бизнес.

– Я это понял сейчас. Это просто и круто, – обескураженно произнёс «Доллар».

Он, резко выдохнув, открыто посмотрел на Ивана и заговорил с ним уже по-иному: