Последний Хранитель Многомирья. Книга вторая. Тайны Долины великантеров

Хаос и кверхтормашки застал ведмедь. Книги были свалены с верхних полок и небрежно валялись повсюду. Между этими завалами, оседлав ходячую лестницу, лихо передвигался Хранитель. Он разыскивал что-то между оставшимися на полках томами. Кричал, натыкался на новые, не находил нужное, и книги, что подраненные птицы с распростертыми крыльями-листами, летели вниз и с грохом падали.

– Принес чай, – с готовностью заговорил Шэм и увернулся от пикирующего прямо под его ноги тома, – как просили, Хранитель.

Но старик, видно, позабыл о просьбе, поглощенный своим занятием. Он, не спускаясь с лестницы и не отвлекаясь от выискивания, прокричал Шэму:

– Шэм, где книга о Гневе?

– С замком и с черной обложкой? – на удивление быстро сообразил Шэм, что обычно было не свойственно оборотню в теле человека.

– Да! – Хранитель насторожился и, остановив поиски, обернулся, посмотрев на Шэма с высоты самой высокой книжной полки. Лестница пошатнулась. – Та, о которой болтали норны? – продолжал Шэм. – Что пропадает из всех храмов?

– Ты знаешь, где она? – тон Хранителя поменялся на тревожный, он начал спускаться к ведмедю, подозревая недоброе. – Шэм, только не вздумай говорить сейчас, что ты ее отдал!

– Дал, Хранитель. Книга у Овеллы.

– Овелле? Ты отдал книгу Овелле?! Я наказывал никому не давать книги с верхних полок! – прогремел Хранитель и, забыв о боли, словно не спустился, а разъяренно спрыгнул с лестницы, приземлившись около ошарашенного ведмедя. Поднос в руках Шэма затрясся, да и выпал. На развалившиеся книги и на ковер разлился напиток с разбухшими листиками, уваристыми лепестками и кусочками корешков.

– Хранитель! – Шэм догадался, что сделал что-то не то, и начал спешно убирать все, что уронил, не глядя на разъяренного мудреца. – Шэм дал книгу Овелле, – поставил ведмедь на поднос уцелевшие чайник и кружку. – Она и есть ведь книга, про которую говорят. И норны, и муфли. Нам стало интересно. Овелла любит читать, а Шэму нравится слушать.

Неловкий помощник наконец встал, не решаясь встретиться взглядом с мудрецом. Чайник и кружка на подносе в его руках были целы, но пусты.

– Шэ-э-э-эм! – схватился за голову Хранитель. – Как ты мог?! – загрохотал он. – Глупый Шэм! Скорее к Овелле! Скорее верни сюда книгу!

– А чай? – поднял недоумевающие глаза Шэм. Хранитель махнул рукой.

– Брось. Все не имеет значения, кроме книги. Оборачивайся!

Огромный ведмедь вспомнил, что его лапы могут бежать, могут нести наездника так быстро, что даже ветер остается позади. А еще он понял, что совершил что-то непозволительное и непоправимое. Потому Шэм старался бежать быстрее, чем мог. Он надеялся, что ему показались и запахи, что принес Хранитель, и грядущие беды, о которых Хранитель думал, сидя у него на спине.

Но сейчас, обернувшись в исполинского зверя, Шэм утратил способность говорить, зато вернул другую способность. Он явственно слышал мысли своего выбранного хозяина.

И мысли о грядущем мороке и беде он прочитал сразу.

Глава 6. Страшная потеря

В жилище Овеллы Хранитель не вошел, а ворвался. Он плечом вынес тяжелые двери и влетел в полутьму просторной комнаты, освещенной лишь несколькими оплывшими свечами. Из жалких пенечков испуганно выглядывали острые язычки. Они вздрогнули от зычного: «Овелла, книга! Овелла-а-а!» – и вслед за ними встрепенулось все в потемневшей округе. Ночные огоньки, что вели ведмедя с мудрецом, потускнели и попрятались. Даже бесстрашный оборотень вжал громадную мохнатую голову в могучее звериное туловище.

Хранитель не стал дожидаться ответа. Все, что в жилище великантерши до сего часа было заботливо разложено и расставлено, разметали и раскидали его взбешенные руки.

– Овелла, – рычал Хранитель, как загнанный зверь, у которого отняли детеныша, – Овелла, где ты? Овелла, где книга?!

Грубые посудины, свечные потухшие огарыши, заботливо сложенные в переплетенные корзины, ветки в глиняных горшках, кувшины – все летело с громоздкого стола, с деревянных полок, с сундука и из сундука. К немощному внезапно вернулись и полнокровие, и силы. Он яростно откидывал табуретки, подушки, одеяла. Расшвыривал тюки с соломой, с травами и корешками. Откуда взялась эта сила? Мышцы старика налились, как мышцы молодого. Он позабыл о боли. Даже тяжелое кресло, в котором великантерша любила сидеть, улетело в дверь, Шэм едва успел отскочить.

Нигде не было ни Овеллы, ни книги.

Шэм не сбрасывал шкуру. Он выглядывал из холодной темноты, не переступая порога жилища, на всех четырех когтистых лапах, как вросший в землю, и только взгляд его метался вслед за фигурой Хранителем от стены к стене, от угла к углу.

Наконец старик обессилел и сел на кровать, укрытую травяным пледом.

– Ах, беда, беда! Шэм, что наделали! Где, где, где она может быть?! Шэм! Где она может быть?

Шэм раздул ноздри, фыркнул и махнул головой.

– Ты знаешь, где?

Шэм кивнул, и его шерсть заиграла. Уже через мгновение в эту шерсть на загривке снова вцепились пальцы Хранителя.

– Беги, где бы она ни была! Беги быстрее, – отдал команду старик и прижался всем телом к шкуре зверя.

Ведмедь помчался туда, где поляна освещалась лунным светом лаланей.

Туда, где они с Овеллой мечтали о том, что Шэм навсегда станет двуногим и найдет сердце, которому будет вечно служить, а Овелла обретет родную семью и тихую радость. Это их и связывало – они оба были непоняты и гонимы; оба некрасивые снаружи, но страстно тянущиеся к прекрасному; оба лишенные любви, но страстно в ней нуждающиеся.

Холодное серебряное ночное солнце мерцало над Овеллой и немногочисленным стадом. Одни животные не спеша разрывали носом снег и искали замерзшие ягоды, другие жевали засушенный папоротник, что любезно приносила Овелла. Она специально заготавливала траву, чтобы в белоземье они могли лакомиться сеном из ее рук. Лалани были благодарны великантерше и с особой охотой приходили на поляну.

Овелла же просила совсем немногого в ответ: просто разрешать ей читать и любоваться ими.

Великантерша не сводила своих лупатых глаз с одной грациозной самочки. Молодая лалань была много крупнее остальных и горделиво возвышалась над всем стадом. Шерстка на ее величественной холке переливалась, что дымчатое лунное серебро. Она впервые появилась на поляне, но, как и все ее собратья, ничуть не пугалась громадины с подпиленными рогами. Словно ее предупредили взрослые особи: «Опасности нет, можно сытно и спокойно пастись».

Крупный камень во лбу лалани сиял ярко. Его свет освещал даже саму Овеллу, хотя незнакомая самочка держалась поодаль.

– Я дам тебе имя. Как Шэму. Ты будешь моей любимой лаланью. Тебя будут звать, – Овелла недолго помыслила и выпалила: – Сия! Сия и есть.

Лалань навострила уши и подняла голову.

– Красивая Си-и-ия, – ласково проговорила Овелла и привстала, надеясь подойти к новой любимице поближе.

Лалань вскинула голову и обернулась на лес. Остальные лалани тоже вдруг перестали жевать, навострили уши и, едва Овелла сделала шаг, стремглав унеслись друг за другом, подняв копытами снежные вихри. Снег заклубился и едва стал опадать, как вновь взвился вверх. Но в этот раз не по вине сиятельных животных.

На поляну с истошным воплем «Овелла-а-а-а!» вылетел Хранитель верхом на взлохмаченном ведмеде. От изумления Овелла даже рот открыла, когда Шэм на всем бегу едва не врезался в нее.

– Овелла, – сотрясал ее за плечи и кричал соскочивший с оборотня Хранитель, – книга! Книга у тебя?!

– Хранитель, Шэм, что случилось? – Овелла опешила и даже не пыталась вырваться из цепких рук старика. Не видела никогда она Хранителя в таком гневе. Воздух вокруг клокотал. Хранитель кричал что-то про книгу, про то, что она навеки была заперта неспроста, а то, что заперто навеки, должно лежать запертым, и что-то еще неразборчивое, и яростное. Наконец старик отпустил ее, отдышался и произнес четко и очень громко два слова:

– Где. Книга?

– Про какую книгу говорит Хранитель? – с искренним удивлением переспросила ошарашенная Овелла.

– Где-е-е книга Гне-е-ева?! – глаза мудреца метали молнии. Что происходило? Овелле вдруг показалось, что от книги зависела жизнь или смерть. – Никто, никому… Ты никому не давала ее? Кни-и-и-ига, Овелла-а-а! Та, запретная, которую ты попросила у Шэма! Книга Гнева-а-а-а!

– Книга Гнева? Кому же я могла бы дать книгу из вашей библиотеки, Хранитель? Шэм, что же случилось? – расширенные зрачки великантерши метались от старика к зверю и обратно.

– Шэм в обличье зверя, глу-у-у-упая! Он не ответит. А от твоего ответа зависит будущее всего Многомирья.

– Книга там, – Овелла махнула рукой в сторону своего жилища. – Зачем так кричать? Зачем вы бежали? За вами кто-то гонится? – ничего не могла понять великантерша.

Хранитель вдруг закашлялся и схватился правой рукой за бок. Он сел прямо на холодный камень и прижал левую руку к груди.